Гангстер вольного города 2 (СИ) - Парсиев Дмитрий - Страница 17

— Всё, — риторически ответил я. — Его можно поставить в любое предложение. Выразит и печаль, и радость, и удивление. Есть ещё одно слово на ту же букву, но оно грубее.

— Какое? — удивился Койот. — И вообще, откуда я это знаю?

— Я плохо влияю, очевидно, — криво ухмыльнулся ему в лицо и тут кое-что вспомнил.

Выбраться отсюда я не мог. О портале, точнее, о том месте, откуда здесь можно выйти, не знал ни я, ни Койот. Но у меня всё-таки был туз в рукаве. Армянский такой, любящий вахать и охать. А ещё братом называть.

— Ты сам сможешь выбраться с изнанки? — на всякий случай поинтересовался я. — Или мне тебя с собой забрать надо?

— Я там, где ты. Мне без разницы, где находиться. Я не могу застрять, если ты, конечно, не помрёшь. Да и то… выйду рано или поздно, — пожал плечами старик, но, очевидно, моим вопросом заинтересовался. — А где ты найдёшь портал в обратную сторону?

Вместо ответа я открыл сумку, достал ещё одну склянку и хлебнул зелья. Ноги начали предательски дрожать. Изнанка буквально выгоняла меня в мир иной. Убивала, то бишь.

А вот дальше… Я даже не знал, как мне попросить джина исполнить моё желание. Точнее, не знал, как его призвать.

— О великий джин, — начал я громко, — забери меня отсюда! Пожалуйста!

Разумеется, ответом мне была тишина.

Я попробовал придумать заклинания. Пробовал предложения с призывом и откровенными криками от помощи. И за десять минут ничего, кроме содранной глотки, не получил. Ни спасения, ни чего-нибудь ещё.

— Твою же ж мать, — пробормотал я, лихорадочно соображая, что бы ещё эдакое отчебучить.

Последний вариант показался мне слишком смехотворным. Я посмотрел на старика индейца, который до сих пор переминался с ноги на ногу, глядя на волков внизу, и сообразил, что бороды-то у него и нет, поэтому как «Хоттабыча» мне его не использовать.

Впрочем, помнится, у Хоттабыча не было волос на черепушке — одна только борода, а тут… наоборот.

— Ты, конечно, извини, — виновато улыбнулся и потянул руку к Койоту.

Тот дёрнулся, не понимая, что я хочу сделать, а когда я вырвал его длинный волос, аж заматерился. Правда, на своём, незнакомом мне языке.

— Трах-тибидох-тибидох, — прокричал я. — Желаю выбраться отсюда!

Рудик Бакинский сидел за своим шикарным обеденным столом, выполненным из куска качественного дерева. Его лакированное покрытие могло зеркально отразить всё что угодно. Но он никак не ожидал увидеть рябь, что вдруг проявилась на столешнице.

— Эй, зачем ты так дэлаешь? — недовольно спросил армянин сам не понимая кого. — Такой дорогой и красивый стол похэрили!

— Звали, великий? — в зал забежала девушка из прислуги. Вся из себя, с выразительными формами. — Что-то случилось?

Толстоватый Дон Корлеоне армянского пошиба деловито мотнул головой, зачесал пробор назад и покосился на вбежавшую в зал работницу. Оценил масштабы её декольте, облизнулся было, но тут же получил укол от совести. В то самое сокровенное место.

Нет, никаких баб. Он обещал покойной жене, что будет верен ей до самого гроба!

Правда, он ещё кое-что обещал, но как отец свои функции выполнял не до конца. Его совершеннолетняя дочь до сих пор так и торчит в империи, и он никак не может её забрать в Кустовой. А надо… очень надо!

Глядишь, от такой жизни скоро холестериновые бляшки образуются и сердечко тю-тю… И на кого тогда всё своё дело оставить?

И голос свыше под стать ходу мыслей подсказал:

«Шаман! Шаман зовёт!»

Рудик только хотел сказать, мол, какого черта и куда он меня зовёт, как вдруг послышался испуганный крик его работницы:

— У вас глаза горят!

А дальше всё было как в армянском тумане. Благость и желание спасти близкого друга.

Рудик вынырнул прямо из толщи воды за мной и Койотом. Только вот он совершенно не походил на того приветливого армянина, которого я знал. Да и на прошлое воплощение джина тоже. Морда белая, глаза красные, на лбу какие-то рисунки. Рот горит… точнее, что-то во рту светится белым. Или красным?

— Звал⁈ — громогласный тон заставил бы неподготовленного к такому человека затрястись. Но я примерно понимал, что он такое. — Зачем звал?

— Дядя, — улыбнулся я, — заберите отсюда засранца!

Джин молча кивнул, а затем не очень вежливо, буквально с применением физической силы, затащил меня под воду. А вот очнулся я весь мокрый, лежа, кажись, на столе лицом в каком-то десерте.

Рудик, чей голос раздался следом, вахал и охал о том, что его драгоценный стол стоит ой как недешево!

Вместо ответа я попытался встать. К сожалению, на лакированном покрытии это всё выглядело слишком нелепо. Забарахтался, как жук на спине, но по итогу просто шлёпнулся на твёрдый пол.

Девушка с одной сплошной бровью, большой грудью и выразительным носом тут же пала на колени рядом и заворковала что-то на армянском. Разумеется, я не понял ровным счётом ничего. Однако же милостиво кивнул в знак благодарности не знаю чему, встал, покосился на Рудика, который, наверное, готов был вот-вот расплакаться, и заговорил:

— Рудик, я твой должник!

— Нэт нэ должник, — забормотал он с явным акцентом. — А вот стол — должник! Сраный еврей обманул мэня!

Я посмотрел на участок стола, куда Рудик тыкал пальцем, и увидел, что лака как такового-то и не было. Стол оказался попросту слишком тщательно отполирован и в данный момент промок. Что говорило о не самых хороших перспективах. Всё это безобразие обещало отсыреть и разбухнуть.

А стол и вправду выглядел дорого-богато. Жаль… очень жаль.

Бакинский, к слову, поплыл окончательно. Мужчина настолько расстроился оттого, что часть его шикарного интерьера испорчена, что даже разговаривать не захотел. Впрочем, я и сам не особо настаивал на беседе. М-да, подкосила армянина еврейская мебель.

Не знал, что они настолько ранимые в плане собственных вещей. Впрочем, кому же это понравится?

Чуть погодя я последовал за поникшим мужиком куда-то вглубь его дома, постоянно поворачивая голову в разные стороны. Его роскошный «особняк», или где я там оказался, действительно мог много чем похвастаться. Весь пол выложен мрамором, на стенах красивые обои с картинами и различным оружием, дверные косяки под греческий стиль, а количество прислуги так и вовсе зашкаливает.

Бакинский дошёл до одной из дверей на первом этаже, повернулся, посмотрел на меня и спросил, давно ли я за ним иду? Я только кивнул в ответ, и Рудик, открыв замок, позвал за собой.

Кабинет, к слову, выглядел не таким богатым, как всё остальное в этом доме. По крайней мере, на первом этаже. Не знаю, есть ли тут второй, но что-то мне подсказывает: хоромы здесь будь здоров.

Армянин сел за самый обычный стол из какого-то тёмного дерева, кивнул на стул напротив и принялся копаться в ящиках. Я же, не веря своим глазам, ещё раз все детально осмотрел и был поражён отсутствием шика.

Обычный стол, стулья, ковёр. Окно занавешено, книжные шкафы и настенные часы. Все! Никакого золота и лепнины!

— Рудик, — решил я заговорить первым. — Подскажи, пожалуйста, — дождался, пока он поднимет голову, и спросил: — Почему весь твой остальной дом похож на дворец, а здесь… ничего этого нет? Хоть убей не поверю, что денег не хватило.

Армянин широко улыбнулся. И попытался мне объяснить, что есть места, которые нужно показывать, и есть, которые не нужно. Этот кабинет — его отдушина, здесь нет места шику и тем предметам, что будут лишний раз отвлекать внимание. Это место для дум, а не для гордости.

С этими словами он достал небольшую коробочку, протянул её мне и попросил оценить то, что находилось внутри.

Я пододвинул стул поближе, с его повторного позволения взял в руки предмет, откинул крышку и чуть было не ахнул. Внутри переливались бриллианты. Точнее, украшения с бриллиантами. Но, как мне показалось, не все было так безоблачно, как хотелось бы армянину.

Мой профессиональный глаз узрел одну немаловажную вещь: кое-что здесь подделка. Чистой воды.