Адвокат вольного города 2 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar" - Страница 24

— Товарищ Тайлер, вы всегда будете страдать такой театральностью?

— А что не так? — буркнул он.

Детектив, нанятый мной буквально вчера, демонстративно ковырялся в каком-то коробке, перебирая разноцветные стекляшки, словно блаженный. Впрочем, уличные бродяги часто бывают с большим приветом. А с психа и спрос меньше. Тем не менее цепкий взгляд голодных трезвых глаз показывал, что он в своём уме и ни капли не пил.

— Ну и задали вы мне, батенька, задачу.

— Просил найти паровоз. Это же не иголка в стоге сена, верно? Паровоз штука большая. Если я хочу обвинить их, что фискальная служба тайком продала паровоз и деньги присвоила, то должен быть уверен, что у них его больше нет.

— Паровоз большой, — почесался Тайлер и сделал вид, что давит пойманную блоху. Меня даже от одного этого фальшивого театрального жеста передёрнуло всем телом. — Но город тоже большой.

— И? — я посмотрел на часы. До закрытия канцелярии фискальной службы оставалось пятнадцать минут.

— Ну, я его нашёл, но это было труднее чем казалось на первый взгляд.

— То есть, паровоз есть, верно? По какому он адресу?

— Он в коксохимическом цеху, недавно конфискованном у англичан, на Промышленной улице. Помещён туда фискальной службой чтоб не стоял под открытым небом, а то, говорят, год ржавел. Посмотреть на него не удалось, там очень злые собаки. Но я прошу увеличить свой гонорар до ста рублей, вместо пятидесяти.

— Вы молодец Тайлер. Шестьдесят, ни копейкой больше. И я не торгуюсь, помните? Держите свой гонорар.

Отсчитал ему деньги и встал, чтобы идти в канцелярию, сдавать письмо. Ну что, паровоз есть, значит вариант со взысканием вреда с фискальной службы только что отпал. Ладно.

— Будут ещё заказы, милейший? — Тайлер был рад получить деньги, на губах его блуждала одухотворённая улыбка.

— Будут. А вы надумали детективное агентство регистрировать?

— Ваша честь! — встал я.

— Да, сторона заявителя, говорите! — судья пребывал в хорошем расположении духа, через усы даже пару раз мелькнула улыбка.

— Мы привлекли центральный округ города Кустовой в качестве заинтересованного лица, потому что именно так сложилась практика, но не потому, что их в чём-то обвиняем или хотим навесить на них судебные расходы.

Лицо моего условного оппонента чиновника от администрации сделалось заметно светлее.

— Что-то конкретное хотите сказать по судебным расходам?

— Да, хочу сделать официальное заявление. В смерти гражданина Стрижова виноваты твари изнанки, то есть, по сути, природный фактор, за который, в свою очередь, никто не отвечает. При таких условиях и несмотря на буквальные формулировки кодекса о порядке распределения расходов, заявляем под протокол, что оставляем все понесенный расходы на стороне заявителя, однозначно отказываемся от права взыскивать с администрации даже копейку. Это просто четные республиканские чиновники, которые делают свою работа, в сложившейся ситуации они никак не виноваты и не могут нести ответственности и за что-то платить, это было бы не справедливо.

Чиновник напротив меня сиял, кажется, он готов был встать и пожать мне руку.

— Мы занесём в протокол. Что со свидетелями, Аркадий Ефимович?

— Вообще-то они готовы, если объявите перерыв до двух часов, привезу их и мы с успехом их допросим.

— Что вы скажете, Игнат Сергеевич? — обратился судья к чиновнику. — Перейдём в рассмотрение по существу и проведём процедуру за день, закроем вопрос?

Я изучил нагрузку судей заранее. У конкретно этого судьи на сегодня свободный график, вот он и настроился ковать железо пока горячо и скинуть с себя бесконфликтную историю.

— Государственный орган не возражает, — улыбнулся представитель администрации.

— Тогда с вас явка и краткая позиция, мол, не возражаем, по обстоятельствам пояснить не можем, полагаемся на усмотрение суда, — судье категорически было запрещено давать такие ценные указания сторонам процесса, но он видит, что «все свои» и действует в собственном интересе, как было удобно ему.

Что касается довольного собой чиновника, то ему надо поставить галочку об участии в деле, ещё и доложить, как он геройски атаковал адвоката, потребовав, чтобы тот не вздумал взыскивать судебные расходы с администрации и причинять убытки городской казне.

Меня такой вариант устраивал более чем, мне нужен результат, а там пусть брешет сколько угодно.

У каждого своя мотивация, но в итоге — выйдем на решение по делу.

…

После обеда мы встретились снова, возобновили слушание дела. Причём в моем случае обед это не прием пищи, а период дня, потому что «в бой», то есть на судебный процесс — я хожу голодным, злым и трезвым.

Ну, раньше я так говорил, сейчас-то волей-неволей хожу трезвым постоянно.

Свидетели к началу процесса скромно сидели в коридоре на скамеечке, таково правило, чтобы случайно не узнать обстоятельства дела и не солгать, не подстроится под другие факты.

То, что свидетелей специально и заранее дрессирует сторона, которая их вызвала, закон не смущал.

Как говорится в старом кино про жизнь на Марсе: «наука этого не знает, наука ещё не в курсе дела». Так и закон делает вид — что не знает, не в курсе дела.

Впрочем, любая подготовка, когда свидетеля специально готовят, тренируют на ответы, потом разбивается о психику этого самого свидетеля, о его недостатки и страхи.

Профессиональный юрист не вполне понимает, но свидетелю в зал суда — страшно.

Сначала долгое изматывающее сидение в коридоре, пристав сидит и поблёскивает глазками у входа. Вот по коридору провели каторжанина в наручниках, потом тебя пускают в зал, все на тебя смотрят, коленки трясутся.

Тут ещё и официальные символы на всеобщем обозрении, герб, флаг вольного города, во многих залах ещё клетка в углу. Всё это немного давит на уши.

А потом судья в мантии официальным и, как правило, громким голосом требует говорить только правду! Смотрите на меня, отвечайте только суду!

Короче, вся эта заранее припасённая бравая решительность — «да я пойду», «да я скажу»… Это так не работает. Тут нужны стреляные воробьи, вроде моих потёртых немолодых парней, которых, к тому же, я неплохо подготовил.

И всё же момент напряжённый. Если что-то пойдёт не так, меня ждёт жесточайший отказ, вывод о необходимости ждать три года после объявления безвестно пропавшим и вся схема полетит к чертям. Нет, суд должен однозначно и уверенно прийти к выводу что человек умер и как конкретно это произошло.

— Кого первого вызываем? — глянул на меня поверх очков судья.

— Зураба Ливановича, он первый в списке, — с готовностью ответил я.

Вообще-то список я и составлял, там всего два человека, но Зураб молчаливый, он лишнего не скажет.

— Свидетель ваш, зовите.

В зале не было приставов, так что бегал в коридор и выдергивал по одному я сам.

Зураб стойко и немногословно рассказывал судье о событиях гибели Стрижова, когда его перебил судья.

— Свидетель, вы знали покойного до дня смерти? — первым свидетеля традиционно допрашивает судья.

— Канэшно! Он был клиент моего хозяйки, то есть я хотел сказать баронессы Кукушкиной…

— Я понял, — остановил его судья. — То есть, знали и ни с кем бы не спутали?

— Да! Нэт! Не спутал бы, узнал бы как сына! — гордо выдал Зураб, хмуря кустистые брови.

— Хорошо, вернитесь к моменту его гибели. А как вы так быстро доехали до Изнанки?

Судья задавал хотя и не каверзные, то есть без намерения изобличить, но неожиданные вопросы, на которые, тем не менее Зураб несколько сумбурно, но вполне логично — отвечал.

Потом настала очередь Платона, он степенно и неторопливо рассказывал и неожиданные вопросы судьи его не сбивали, он словно маленький упорный трактор пёр намеченным курсом.

Я задал буквально пару вопросов, конкретизирующих, что они прямо сто процентов видели смерть Стрижова и варианта выжить у него никакого не было, после чего сел.