Моя в наказание (СИ) - Акулова Мария - Страница 8

Пульс бьет в висках. Мысли разбегаются.

Надо было бежать. Аллах. Все же надо было бежать!

Делаю еще несколько попыток закрыть дверь перед носом у бывшего мужа, но все без результата. Айдар держит надежно. Ему не сложно. Он просто ждет.

Я собираю всю силу в кулак и поднимаю взгляд. Хочу своим сказать: буду бороться до победного. Хотя и так знаю, что скорее до смерти.

В ответном наталкиваюсь на монолитную бетонную плиту. Со всего размаху шмякаюсь о нее. Свое «до смерти» получаю быстро.

Дергаю ручку, Айдар тянет на себя.

Мои пальцы соскакивают с металла. Он открывает широко.

— Разборок на лестничной клетке не будет. В квартиру проходи.

Он кивает, приказывая, как мне себя вести. В ответ меня топит в протесте и злости.

Мотаю головой, хочу остаться, где стою, но Айдар давит на плечо, заставляет отступить.

Мы вдвоем оказываемся в квартире. Он ее оглядывает. Вторгается в мою реальность и заполняет собой.

Не хочу.

— Я тебя не приглашала…

Сопротивляюсь шепотом. Как в тех снах, когда хочешь кричать, но голоса нет.

Бывший муж опускает глаза. Меня кипятком окатывает с головы до ног.

— А на когда пригласить собиралась, Айлин? На восемнадцатилетие моей дочери?

Его «моей» не просто царапает, а разрывает душу в клочья. В ответ рвется крик: она моя! Понял?

Но я молчу. Айдара это бесит. Его всё во мне бесит. Зрачки расширяются. В меня летит столп стрел. Я знаю, что он готов меня придушить сейчас. Но и я готова. Ненавижу его. Ненавижу, что нашел.

— Меня такое не устраивает, Айлин. Ты пиздец как проебалась. Лучше не усугубляй.

Айлин

Я проигрываю в первом же раунде: Айдар элементарно навязывает свои правила игры. Бывшего мужа не интересует, что меньше всего я хотела бы видеть его в своей квартире. Он хотел бы.

И он внутри.

По-хозяйски врывается в гостиную. Окидывает ее таким же взглядом, как до этого прихожую. Меня штормит от злости, страха и ревности. Я прекрасно знаю, что он оценивает. И прекрасно же знаю, что до его «стандартов» пока не дотянула.

Бывший муж без ножа режет направленным на меня взглядом и строгим:

— Денег на нормальный город и приличную квартиру попросить, я так понимаю, гордость не позволила?

От злости плавятся кости. Я до синяков сжимаю плечи. Смотрю исподлобья. Ничего не говорю, чтобы не сойти тут же на ругань.

У меня к нему один вопрос: зачем ты приперся вообще? Тебя кто-то звал?

— Ты ясно дал понять, что обращаться к тебе не стоит.

Произношу через несколько мучительных вдохов. Я делаю их, преодолевая, потому что все тело закаменело. Внутри — тоже. Это чтобы не развалиться, не истечь кровью и слезами.

Я трачу все силы на то, чтобы не дать Айдару просочиться внутрь. Чтобы когда он ушел — вместе с ним снова исчезло все: запахи, звуки, воспоминания.

Стараюсь не отмечать ни изменений, ни того, что до сих пор помню. Больно от признания, что помню-то я всё до мелочей. Он не поменял парфюм. Не изменил стиль одежды и стрижку. Его движения по-прежнему ни с кем не спутать. Голос тот же, от которого я много раз просыпалась ночами в слезах.

Он настолько же опрятен и сдержан, хотя зол… До чертиков.

Тех самых, которых для меня однажды обуздал. Но я же не слепая, всегда понимала, что они в нем живут.

— Сядь, — Айдар кивает на диван, а я мотаю головой.

Ни за что.

Выгнать его я не смогу, но и находиться в одной комнате невыносимо. В пику приказу делаю оборот вокруг оси и выхожу.

Между лопаток печет. Он смотрит вслед, но не тормозит и даже ничего не спрашивает.

А я дарю себе паузу. Захожу на кухню, сбавляю до нуля огонь под супом. Упираюсь в столешницу и смотрю, не моргая, на мутноватую, постепенно успокаивающуюся, жидкость.

Надо было пенку вовремя собрать, а из-за него Сафие теперь будет есть не прозрачный суп.

Шайтан… Ненавижу.

Отталкиваюсь и хочу вернуться, но в этом нет необходимости.

Айдар уже стоит в дверной арке. Прислонился к ней. Руки сложил на груди.

— Кормить гостя будешь? — спрашивает с издевкой, дергая подбородком. А я невовремя вспоминаю, как любила его целовать.

Тушуюсь. Сердце бьется, как дурное.

Фыркаю.

— Мы с дочкой живем по средствам. Лишних порций у нас нет. А ты человек явно богатый, можешь себе позволить поесть в кафе. Каком-то придорожном. По трассе туда, откуда приехал.

В ответ на мой непрозрачный, как и суп, намек Айдар отвечает усмешкой. Я бы многое отдала, чтобы хотя бы взгляд отвел, но он не спешит. Смотрит цепко. Забирается глубоко. В грудной клетке ворочается то, что я еле-еле заставила уснуть.

Усмешка медленно сползает с когда-то любимых губ. Взгляд Айдара холодеет. С непробиваемого монолита слетает праздничная мишура. Я снова о него разбиваюсь.

— Я хочу видеть свою дочь, Айлин.

И еще раз от слов. Он не спрашивает, его ли она. Он всё узнал. И всё решил.

— А у тебя есть дочь? Поздравляю. Видься, я же не против…

Пожимаю плечами. Делаю несколько шагов непойми куда по своей кухне. Выгляжу глупо, сама знаю. Но и стоять не могу.

Смотреть на него не могу.

Разговаривать с ним.

Мне душно и тесно. В голове — план неотвратимого побега.

— Смешно, по-твоему, да?

Нет, Айдар. Вообще не смешно.

— Айлин… — Он окликает, я поворачиваю на новый круг. — На меня смотри.

Сжимаю губы. Ногтями впиваюсь в свою же кожу. Делаю еще два шага, но на этом мой протест заканчивается. Торможу и поворачиваюсь к нему лицом.

Смотреть? Смотрю. Ненавижу так, как никогда еще не ненавидела.

— Я в городе надолго, — сердце обрывается. — Пока с дочкой общение не нормализую — никуда не поеду. В твоих же интересах…

— Этого не будет, Айдар. Этого не будет. — Даже договорить не даю — мотаю головой.

— В твоих же интересах помочь, а не препятствовать. — Он давит словами, а я мотаю головой активней. Аж тошнит. Опускаю руки на стол, сжимаю борт так, как будто над обрывом вишу. Голова крутится, точки перед глазами…

— Это ребенок, Айдар, а не игрушка. Я не дам тебе эго потешить, а потом…

Правый уголок мужского рта едет вверх. Его улыбка не очаровывает, а пугает до ужаса. Как об стену горох все мои слова.

— А я тебя спрашивал разве?

Тишина звенит. Я ошарашена. Даже не знаю, что сказать.

Нет. Не спрашивал. Я тону в отчаянье. Наверное, вот сейчас чувствую что-то похожее на то, что испытал он. Я разрушила его замок из песка. Он безжалостно смывает мой.

— Керимова Айлин Заировна… — Муж тянет мое новое имя, как будто душу за шнурок. Из меня. Обнажает. Оставляет без одежды и без кожи. — Барич тебе документы хорошо сделал, но я докажу, что поддельные. Понимаешь же, да?

Не отвечаю. Все силы уходят на то, чтобы спрятать дрожь.

— Тебе лучше со мной не бодаться, Айлин.

— Я тебя ненавижу… — Шепчу. В глаза бывшему мужу больше не смотрю. Максимум — на шею. Губы. Они снова улыбаются.

Он в своей стихии. Он приехал меня наказывать. Он хочет получить удовольствие.

— Я помню. Любила бы — иначе себя вела.

— У меня не было выбора.

— Уже не интересует, Айлин. Можешь считать, что теперь выбора нет у меня. Вдруг так тебе будет легче принять происходящее?

Новая пауза, вероятно, нужна для того, чтобы я разродилась ответом. Но его нет. Я стою на своей уютной кухне и пялюсь в грудную клетку бывшего мужа.

Он отталкивается от косяка. Щелкает пальцами, сознательно привлекая мое внимание таким унизительным жестом. Цепляет взгляд и не отпускает. Впитывает и мой страх, и мою ненависть. В любовь не верит даже тогда.

Разочарован во мне. Ото дна уже не оттолкнуться.

— Бежать не смей. Я еще раз найду. Даю тебе неделю, чтобы настроиться. Дочку тоже можешь начинать готовить. Вгонять ребенка в стресс я не хочу, но если ты окажешься не способной — представлюсь сам. Ты же своих ебарей папами не называла, правда?