Я разобью твоё сердце (СИ) - Алексеева Дана - Страница 3

— Я всегда беру то, что я хочу! И ты не станешь исключением.

Мужское колено грубо раздвигает бедра.

— Нет, — начинаю ерзать в сопротивлении

Он прижимается ко мне плотнее, одной рукой держит мои запястья, а второй лезет под платье.

— Течешь, маленькая сучка, — его пальцы касаются трусиков.

Меня перетряхивает, как будто током ударяет. Я еще никогда и ни с кем…

Мне противен этот придурок, но я чувствую, что ткань трусиков становится влажной. Чувствует это и он. Довольно ухмыляется, как будто разоблачил только что врушку. Мои щеки вспыхивают, а его глаза загораются животной похотью. Через раз хватаю густой воздух ртом, губы уже пересохли, облизываю их, чем привлекаю мужское внимание. Чувствую, что хочет поцеловать, уже склоняется…

— Герман! — требовательно зовёт кто-то.

Парень оборачивается и гневно фыркает на парня, стоящего позади нас.

— Тит, блядь, позже. Я занят, не видишь!

Краем глаза замечаю молодого человека с черной копной волос приятной наружности. Наши взгляды пересекаются — мои глаза растеряны и молят о спасении. Его — добрые и проницательные, быстро понимают, что тут происходит. Но наш зрительный контакт быстро обрывается, потому острый взгляд Германа возвращается на меня и забирает всё внимание.

— Ларин с дружками скоро приедет, — вновь доносится сзади.

— Свали, а, — огрызается Герман.

— Они будут с минуту на минуту.

— Заебал, — раздраженно фыркает. — Щас выйду. Исчезни уже!

Тит уходит, а Герман неудовлетворенно сверлит меня:

— С тобой мы обязательно закончим, недотрога. Но позже.

Его кадык дергается, а губы смыкаются, сдерживая грязные желания. Я бесшумно выдыхаю, мысленно благодаря бога и парня по прозвищу Тит, что спасли меня от развратных домогательств.

— Пошли.

Отлипнув от меня, Герман по собственнически берет за руку и тянет за собой.

Мы выходим в общий зал, где громкая музыка долбит по ушам и под лучами разноцветного неона тусуется народ. Мои глаза мечутся в поисках отступления при первом выпавшем случае.

— Задумаешь сбежать — накажу, — сразу предупреждает подонок, словно читает мысли. — Ты — моя, к другим парням не подкатывать. Красиво двигаться умеешь? — кивает в сторону танцпола и, хлопнув по попе, толкает вперед. — Иди потанцуй для меня, детка.

Лиза

Танцевать для этого ублюдка?

Это последнее, чем я хотела бы заниматься в этой жизни. Но инстинкт самосохранения выключает гордость, и я послушно шагаю вперед к другим танцующим девушкам, оставляя позади Германа. Он подсаживается к друзьям за барную стойку, наливает себе пить и общается с друзьями. Фокус его внимания рассеивается, а мои надежды затеряться в толпе и скрыться с глаз мажора возрастает в разы.

В коротких перерывах между разговором и выпивкой, Герман смотрит на то, как я танцую. Хотя танцем мои скованные телодвижение назвать крайне трудно. Я могу красиво двигаться, годы занятий в танцевальном кружке не дадут соврать, но только если сама хочу, а не из под палки или по приказу.

Когда наши взгляды встречаются, Герман кивает мне, намекая, что я по-прежнему на мушке. Да пошёл ты, — сигналят ему мои глаза. Стиснув зубы и раскачивая бедрами, разворачиваюсь к нему спиной и прохожусь по лицам девушек. Выискиваю Янку. Несмотря на то, что она подставила меня — это единственный человек, которого я здесь знаю.

Но подруги нигде нет. Вместо неё ко мне подходит рыжеволосая бестия с титьками навыкат и губами формой пухлого банта.

— Приветик, — пританцовывая, она ловит ртом трубочку в бокале, который держит в руке. Заостренные ногти, наверно длиннее носа. Она тянет напиток и причмокнув, улыбается мне. — Меня Инга зовут, а тебя?

— Лиза, — безрадостно отвечаю, глядя на то, как моргают её пышные, словно веера, наращенные ресницы.

— Слушай, Лиза, я смотрю, ты Заславскому понравилась?

— Кому?

— Ну, — она кивает на Германа. — Имениннику.

Так, теперь я знаю фамилию этого подонка.

— Такому разве что нравится издеваться над кем-то, — косо поглядываю на парня. Тот вовлечен в разговор, на меня ноль внимания.

К их компании подошли еще трое парней, они пожимают друг другу руки, бурно обсуждают что-то, стучат стопками и ржут как кони. Это мой шанс незаметно слинять.

— Чё ты хочешь от мажоров? — усмехается Инга. — Малолетние изверги, дай-подай, иди на куй не мешай.

— Точно… — присматриваюсь получше к девушке. За внешностью проститутки прячется совсем не тупая особа. — Слушай, а ты часто вот так тусуешься?

— Не-а, — мотает головой. — Меня подруга позвала. Сказала, будет классно. Как-то так.

— Похожий случай, — даже немного радуюсь схожести наших ситуаций. Найти единомышленника среди этой разгульной толпы — настоящий подарок. — Ты в курсе, где здесь туалет?

— Да. Проводить?

Оглянувшись, на Германа, обзор на которого загородило мужское тело, я киваю:

— Да, пожалуйста.

Мы каким-то чудом проходим незаметными мимо скучковавшихся парней.

Когда запираемся в туалете, где звуки громкой музыки становятся приглушенными, я решаю рассказать Инге, что планирую свалить с этой вечеринки.

— Помоги мне, а? Мне надо срочно уйти…

— Что такое? — отрывается от зеркала девушка и удивленно смотрит на моё растерянное лицо.

— Этот Заславский хочет меня… Ну ты поняла? А я не такая. И за деньги спать не собираюсь. Но ему моральные законы не писаны.

Зависнув на секунду от моего признания, она отмирает и возмущенно прицокивает:

— Да ты что? Вот гаденыш…

Услышав в её голосе поддержку, я ликую.

— Мне сумку надо забрать, я оставила её на банкетке у крайнего столика. Можешь забрать? Не хочу светится перед Заславским и его свитой.

— Да без проблем, дорогая. О чем ты говоришь, — она приобнимает меня и сочувствующе вытягивает губы уточкой. — Бедная девочка… Уроды, блин.

Я ловлю отражение обнимающихся нас в зеркале и грустно опускаю глаза. Даже незнакомая девушка проявляет больше поддержки, чем Янка, недоподруга, которой по святой наивности доверяла.

— Щас всё будет, жди тут, — говорит Инга и выходит из туалета.

Я жду наверно с минуту её прихода, нервно кусая губы.

Когда она возвращается, я оживаю на радостях, но моментально разочаровываюсь, когда не обнаруживаю в её руках моей сумочки.

— Где?

— Нету нигде, — пожимает плечами Инга. — Ты говорила, что с подругой пришла, она не могла взять?

— Может быть, — задумчиво бегают глаза по напольной плитке.

— Я видела её, кажется, она на второй этаж поднялась.

— Правда?

— Да-да. Пошли, — она открывает дверь.

— Герман не спалит? — осторожничаю я.

— Нет, чисто, — уверяет она, махнув ладонью . — Он там в своей мужской компании тусуется. — Не бойся.

— Ладно.

Мы выходим и сразу юркаем на лестницу. Стуча каблуками, быстро поднимаемся по ступенькам и останавливаемся возле двери.

— Заходи, только давай быстрее, — натурально переживает за меня Инга.

— Ага, спасибо большое, — поворачиваю ручку и толкаю дверь.

— Не за что.

Перешагиваю порог и чувствую сильный толчок в спину.

— Ах… — меня заносит вперед, каблук подворачивается, и я падаю на колено.

Под ехидный женский смешок, дверь позади хлопает, и в замочной скважине проворачивается ключ.

— Идиотка тупая, — слышу голос Инги за дверью.

Ах, ты двуличная предательница…

Сработала ловушка для лохушки. Естественно никакой Янки здесь нет. Пустая темная комната.

Я поднимаюсь с колен и оглядываюсь — похоже, я в чьей-то спальне. Какого черта она меня сюда затащила?

Щелк. Неожиданно включается свет, и я вздрагиваю.

— Бу, — слышу сзади до мурашек знакомый низкий голос.

Сглотнув, медленно поворачиваюсь и, увидев объект кошмаров, мысленно пропадаю. Тихий обреченный вздох вылетает из сдавленных легких. Мамочки, опять он… Да за какие грехи?

Обнаженный по пояс и в новых штанах, Герман вальяжно лежит на кровати и с циничной усмешкой наблюдает за эффектом удавшегося сюрприза: