Проект "Веспасий" (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 8

Майор сунул ему нож под бороду и уколол в горло.

— Жить хочешь?

— Живот…

Сообразив, что в данном контексте «живот» означает просьбу не убивать, Глеб продолжил:

— Покажи ночлег. Тепло и еду. Останется твой живот без дырок.

Наверно, тот не понял подробности спича, но ухватил общий смысл и увлёк обоих в сторону крайних домов у города. Охал при каждом шаге. Может — и правда больно. Или хитрил, преувеличивая немочь. Для верности Генрих взвёл арбалет и наложил болт, недвусмысленным жестом показав пленнику: дёрнешься — стреляю.

Через четверть часа, когда на Литву окончательно опустилась темень, троица вышла к низкому бревенчатому строению. За микроскопическим окошком плясал свет.

— Кто внутри? — рявкнул Глеб.

— Так Рыгор и Йоська…

— Двое его подельников, сбежавших после облома на гоп-стопе, — сообразил Генрих. — Ладно, если придётся их выгнать, за мной не заржавеет.

Он, конечно, был ещё весьма далёк от физической формы, в которой участвовал в спецоперациях, задолго до Нагорного Карабаха. Но победа над первым противником, пусть не самым грозным, зато численно превосходящим втрое, здорово подняла самооценку.

— Чтоб они подожгли дом снаружи? Безопасней присмотреть.

Глеб открыл дверь и пихнул пленника внутрь. Тот едва не упал, споткнувшись о порог. Похоже, боль в промежности его не отпустила до конца.

Вонь стояла несусветная. Навоз, гниль, кислятина… Даже в экваториальной Африке в сезон дождей, когда стопроцентная влажность, а ещё висит жара под пятьдесят и всё моментально разлагается, не всегда так шмонит.

Здесь, конечно, не пятьдесят, но и мороза не было. Небольшая каменная печка чуть прогрела воздух.

Упомянутые Рыгор с Йоськой на миг застыли от неожиданности, потом один схватил кистень, другой взялся за рогатину.

Генрих взял вожака за шиворот и встряхнул.

— Скажи, чтоб не баловали. А то ещё три греха возьму на душу.

— Ша, хлопцы…

Те неохотно опустили «вооружение».

— Капитан, не передумаем здесь оставаться? Зело ароматно.

— Привыкаем, босс. Средневековье, оно, наверно, практически всё такое.

А ведь по хронологии из школьных учебников это уже было что-то вроде просвещения-ренессанса, свыше полутораста лет распространялись печатные книги, в Западной Европе началась промышленная революция, в Англии — так и не только промышленная. Восток сильно отстал. России ещё предстоял переход к абсолютизму, захват западных территорий, когда Речь Посполитая ослабнет изнутри… Глеб отогнал эти мысли. Они — на задании. Остальное не важно. В том числе и личный комфорт. Будет необходимость — заночуют хоть в нужнике.

Угрожая арбалетом, они связали грабителей кожаными ремнями, порезав конскую упряжь. Поставили к столбам, подпирающим кровлю. Руки — за спиной.

— Еда? Пожрать есть?

Генриху порой приходилось повторять одно и то же по два-три раза, пока находились слова, похожие на старобелорусские. Оба военных жадно ловили ответы. В странах третьего мира приходилось за несколько дней учить ключевые понятия местных и как-то изъясняться, так что ничего необычного.

Самый высокий, тот, что был с факелом, указал головой на ларь. В нём обнаружились хлеб, вино и копчёное мясо. Глеб не поленился выйти наружу и, прочистив нос, обнюхать. Вроде не испорченное.

Взял миску, набрал в нее снега, поставил у печи — растапливаться. Вино, конечно, это классно. Но в присутствии трёх архаровцев хотелось сохранить трезвую голову.

Потребление вина, пива или, на худой конец, кваса, но не воды, диктовалось санитарными соображениями. Постоянно вспыхивали эпидемии чумы или холеры. Примесь алкоголя в напитке снижала опасность заражения, а кипятить воду перед питьём здесь ещё не догадались. Поэтому, если утрировать, человечество пережило тёмные века в состоянии перманентного запоя.

Поужинали. Генрих нарезал хлеба и мяса в расчёте на завтрак, завернув в тряпицу. Затем, отвязывая по одному, позволили поесть хозяевам заведения.

Последним за стол из грубо рубленных деревянных досок сел атаман.

— Имя? Как звать-то? — спросил Глеб.

— Овсей…

— Чот ты тихий стал, вождь команчей. Скажи, как тебе разбойничать удавалось? Куда стража воеводы смотрит?

Он повторил несколько раз, пока Овсей допёр, что от него требуется, и изумился вопросу.

— Понятно — как. Десятский забирает хабар. Половину добычи.

— Старая добрая традиция коррупции, уходящая корнями в глубину веков! А у нас с ней пытаются бороться, наивные. И чо? Понятно, с каким результатом.

Генрих продолжил расспросы, постепенно вставляя в речь всё больше специфических местных слов, Глеб мысленно повторял. Конечно, за несколько недель они не научатся говорить как литвины, но, по крайней мере, уйдёт непонимание.

Спали, как и прошлую ночь, по очереди, бодрствующий подкидывал дровишки в печь. Утром капитан не удержался от небольшого спектакля, заставил развязанных «джентльменов удачи» стать на колени и прочесть покаянную молитву, обещая Господу оставить неправедный жизненный путь.

— Припрятать бы ништяки, — предложил Генрих, когда достаточно удалились от бандитской штаб-квартиры. — Гроши и медяки возьмём, пригодятся. А остальное?

Арбалет, длиной примерно с АКМ, в карман не спрячешь. Запасливый капитан нагрёб в мешок какую-то утварь и женские украшения. Хоть к ночи дорога и пустела, банда Овсея не оставалась без наживы. Нашлась и цивильная одежда, достойная мелкопоместного шляхтича, как раз на размеры обоих, по меркам XVII века оба оказались вполне среднего роста, некоторые из встреченных были ниже.

— Бусики тебе не к лицу. Ты же не из заднеприводных… Давай пожертвуем монастырю. Как и арбалет. Пистоль я бы оставил.

Наверно, тот принадлежал кому-то из важных господ, поскольку в рукояти тёмно-малиновым отсвечивал рубин. Сравнительно небольшой, двуствольный, с задорно высекаемыми искрами, если спустить курки. Глеб бережно счистил нагар, используя кусочек свиного сала за неимением ружейной смазки. Пуль и пороха в заначке у бандитов не нашлось. Впрочем, как правильно зарядить архаичное оружие, не знали оба. В теории — да, засыпать порох в стволы, потом пыжи, пули, снова пыжи, немного пороха кинуть на полки, чтоб загорелся от искры, но именно в простоте действий крылся подвох — как добиться, чтоб карманная артиллерия не отказала в бою.

С другой стороны, смертоубийство во время экспедиции в прошлое — рискованная штука. Зато двуствольный пистолет позволит взять на испуг. Здесь огнестрельное оружие — вундерваффе.

— Эх, меня бы с таким пистолем и в XIX век, — мечтательно протянул Генрих.

— Зачем?

— Чтоб вызвать Дантеса на дуэль. Выписать ему окончательный оревуар. И не промажу, даже если вся Вселенная начнёт толкать под локоть.

Так, балагуря, они добрались до монастыря иезуитов, перекрестились, и Глеб решительно стукнул в массивную, оббитую железом дверь.

Глава 3

Низкорослый монах с круглой лысой головой, увенчанной выбритой макушкой, скользнул в покой настоятеля.

— Уехали мериканцы, ваше преподобие!

— Проследил?

— Как велено было. Укрепился я в мысли, что не братья они нам по вере, заблудшие в неведении за морями, а слуги диавола.

— Что заставило тебя так думать, брат Павел?

— От того, что брат Генрих и брат Глен не вышли на Варшавский тракт, как выказывали намерение, а купили повозку, двух лошадей и выехали к Лиде.

Покои настоятеля иезуитского монастыря, образовательно-пастырского центра Трокайского воеводства, были тесными: келья-опочивальня и рабочий кабинет. Монахи ордена только обосновались в городе, возвели деревянный монастырь с коллегиумом и церковью Петра и Павла. Круль посполитый, правда, выделил золото на строительство Фарного собора и иных каменных зданий, но это ещё лишь начало пути…

Отец Игнаций отличался редкой даже для иезуитов гибкостью, понимая, что соперничать с другими монашескими орденами Речи Посполитой и униатами не просто. Повторял, что «цель оправдывает средства», потому озаботился открытием бесплатной столовой и приюта для бедных, куда пускали не только католиков, но непременно приобщали к истинной вере. Предпочитал интригу ударам в лоб, отчего позволил прожить в монастыре двум загадочным личностям, скверно говорящим по-русски и почти не понимающим ни польский, ни латынь, присматриваясь к ним.