Невыносимое счастье опера Волкова (СИ) - Алекс Коваль - Страница 30

Щелкаю по уведомлению, сначала вспыхивает окно мессенджера. Через считанные секунды подгружается…

Ох*еть!

Торможу, бутылку до рта не донеся. Вперед подаюсь, чуть в телефон не впечатываюсь. Глазам своим не верю. Вся кровь, как по команде стекает в штаны, где мигом все “воспряло духом”, не то, что от сисек Леры. Пальцы в корпус мобильного впиваются. Я лица не вижу, но его тут и не надо. Я прекрасно помню эту татушку на ребрах с левой стороны. Слишком прекрасно. Волна жара по позвоночнику марширует. Кулагина. Хитрая, умная… коза.

Банты эти черные на торчащих сосках. Крупные капли на идеальной, загорелой коже. В глотке Сахара. Моментом просто! Смотрю на них, как на единственную, блть, в мире возможность напиться до упаду. О, окажись рядом, я бы слизал. Со вкусом и все до единой…

Смело, Тони. Очень смело.

Улыбаясь, почесываю подбородок. И смешно, и горько от мысли, что даже если на реактивный самолет сяду, хер я дотерплю до любовницы – уже взрывает. Да и не хочу ни к кому. Трахать одну, представляя другую – самое мерзкое и отвратительное, что вообще можно придумать. Не выход. К ней хочу, к заразе Кулагиной. Вот что самое, мать его, страшное и оглушающее – до залпов в мозгу хочу ее. Других не надо, других заберите, на эту стоит, как флагшток. Колом. Намертво. Так что челюсти сводит, и в глазах темнеет. Стерва ведь знала, как завести. Думал, не осмелится ответить. Три ха-ха, Волков. Переиграла и уничтожила. Растоптала, как пацана. Теперь сижу, как малолетка над модельками из “Playboy” и руки чешутся. Глаз оторвать не могу. Сожрать ее взглядом на этой фотке готов. Всю, как самую сладкую в мире конфету.

Плоский живот, рельефный пресс с сексуальными, едва заметными впадинками – прокачала она его знатно. Хочется облизать и поцеловать каждую. Изучить руками, губами, языком. Грудь – упругая троечка, Леркина “тяжелая четверка” и рядом не стоит, а эта, помнится, идеально умещается в моих ладонях. Смял бы, сорвал эти банты, губами сосок втянул и засосов наставил, заклеймил, чтобы никакие Ларины лапы свои тянуть не посмели. Взял бы до изнеможения, вышибая весь ее спесивый дух, трахая, пока имя свое не забудет. Вспомнил бы, как это, когда с ней. Когда отшибает все напрочь и остается только похоть и желание.

Это абзац…

В глотке засуха. Делаю глоток пива. Не помогает. Опустошаю до дна – едва ли. Дерганно поднимаюсь из-за стола и открываю окно, впуская воздух. Руки трясутся, как у наркомана. Точно на пятнадцать лет назад отбросило, в пубертатный, мать его, период, когда гормоны херачили и сперма в мозг еб*шила. Думать ни о чем не можешь, еще и тело устраивает бунт!

Взгляд на окна Кулагиной бросаю. Темно. Самое подзадоривающее то, что я знаю, как попасть в ее спальню без ключей. Всю молодость через балкон забирался. Сейчас, конечно, мне не двадцать, но с физикой все пучком. Эта мысль покоя не дает.

Сорваться к ней и взять предложенное? Проучить? Наивно и глупо. Притащится самому – значит потешить Кулагинское эго. Этого коза и добивается. Ну уж нет, сдохну от желания, а такой радости я ей не доставлю. Но и вызов этот приму.

Вырубаю в кухне свет и поднимаюсь в свою спальню, дверь закрываю на замок. Стягиваю футболку и джинсы с боксерами, скидывая шмотки в бельевую корзину. Бросаю взгляд на все еще открытую фотку Кулагиной и улыбаюсь.

Жди ответный удар, конфетка. Мы тоже фоткать умеем…

Нина

Под одеяло заползаю, мелко потряхивает. Я заведена и взбудоражена. По рукам мурашки, сердце колотится безумно. На губах плутоватая улыбка. Приклеилась, зараза, не сползает.

Класс, Кулагина!

Боже, что творю?!

Лежу, уткнувшись взглядом в потолок, кусая губы. Сминаю их зубами до боли. В кровь. Пытаюсь унять тяжесть возбуждения, давящего на тело, и не думать…

Все горит. Никогда не была повернутой на сексе, но с Волковым это не работало. На нем меня всегда жестко клинило, и я превращалась в похотливую особь. Вот и сейчас – одна мысль – грудь тяжелеет, бедра свожу и глаза закрываю. Соски набухли, даже прикосновение хлопковой майки отдается сладкой болью во всем теле.

Нельзя. О Волкове в таком ключе – нельзя. Запретная территория. А фотка – это просто игра. Взрослая, жесткая, грязная и пошлая игра.

Представляю лицо Вика, когда он сообщение откроет. Надеюсь, слюной не захлебнется, бедолага. Хотя так ему и надо. Я бы захлебнулась. Интересно, уже уехал к своей “подружке” или еще нет? Видела, что парни ушли почти следом за мной. Зараза. Если уехал, то очень надеюсь, что у него просто не встанет. Кобель похотливый!

Надо уснуть. Не представляю как, но поток мыслей в голове надо срочно затыкать. Еще немного, и я точно что-нибудь натворю.

Разворачиваюсь на бок, обнимая подушку. Телефон под второй неожиданно вибрирует. Коротко. Отрывисто. Значит, пришло смс. Щеки опаляет жаром. Руки странным образом начинают трястись. Это наверняка Волков.

Достаю и щелкаю по уведомлению, всплывает окошко приложения. Сердце уже не просто бьется, а бухает о ребра, выбивая на костях синяки. Оставляя маленькие зарубки, как напоминание о моей смелой глупости. Там видео…

Видео, которое слишком долго грузится. Чертов мобильный интернет! Я успеваю сгореть, воскреснуть и еще раз сгореть. Зато, когда оно загружается и запускается…

Вздох в горле застревает. Пальчики на ногах поджимаю судорожно. Ноги к груди подтягиваю и бедную бамбуковую подушку стискиваю до хруста в пальцах.

Этот говнюк пошел дальше…

Гораздо дальше! Судя по тому, что я вижу, ни к какой любовнице он не поехал, а вполне справляется… сам. Очевидно в своей спальне. Лежа на огромной кровати с черным постельным бельем, на котором его мощная фигура по-особому внушительно смотрится.

Стыд смешивается с возбуждением. Мозг вопит о неприличии. А тело загорается, как фитилек. Рука Волкова на камеру действует уверенно. Движения красивых пальцев, сжавших член, резкие. Вверх – вниз. Быстро, дерзко. Залипательно дрочит, засранец. Ни капли стеснения! Хотя, о чем это я? Смущение и Вик – это вещи несовместимые. Но я-то куда полезла? Дурная!

Не дело это, выключить надо и удалить – говорит мозг.

Пофиг, пускаем слюни дальше – орет сердце.

Победить не успевает ни первый, ни второе. С низким, грудным стоном, отрекошетившим томительной болью в каждой моей напряженной от желания мышце, пресс Вика сокращается. Он кончает. С моих губ срывается вздох, я рефлекторно прикрываю рот ладошкой. Видео заканчивается. Комната погружается в густую темноту.

Следом за видео прилетает еще одно сообщение:

"Вот теперь сладких снов, Кулагина".

Вот же… зараза!

Вылетаю из-под одеяла, как ошпаренная, и лечу в душ. Ледяной!

Уже после, промерзнув до самого костного мозга, стуча зубами, выползаю из душа. Тело остыло, но перед глазами так и стоит похабная картинка. Я злюсь. На себя. Обматываюсь полотенцем и, долго не думая, делаю самую большую дурость в своей жизни! Нахожу номер Ларина и кидаю без прелюдий:

"Приглашение на кофе все еще в силе? Если да, то завтра, в десять. Кафе на набережной".

Отправляю, следом скидывая адрес кафе.

Поднимаю свой ошалевший и дикий взгляд в зеркало. Боже. Докатилась, Кулагина. Стыдно тебе быть должно, они ведь работают вместе!

Но мне не стыдно. Увы. Мне просто нужно вытравить из своей головы Волкова! Всего за сутки он слишком прочно там засел. Так что я готова на все. Если придется, даже на самые радикальные меры.

Глава 12

Нина

Следующая неделя пролетела стремительно. В бытовых хлопотах и разборе кладовых от завалов старого хлама. Его в двухэтажном доме было непочатый край. Нужно было решить, что из всего этого вывезти в мою московскую квартиру, что продать, а что не глядя сгрузить на помойку. Последнее пока превалировало во всех смыслах.