Чудеса за третьей дверью (СИ) - Котейко Алексей - Страница 7

— Руй! Надо же! Это в самом деле ты?

— Степан Кузьмин. И я не мальчик, а владелец шато Буа-Кебир.

— Владелец, — задумчиво протянул гоблин. Кот снова зашипел и демонстративно показал ему лапу с выпущенными когтями. — Ну ладно, владелец так владелец. Значит, скреплено словом? — Фейри поднялся с каменной скамьи и приподнял в приветствии свою треуголку, — Дуфф аб-Маэль, из почтеннейшего и уважаемого семейства Маэль.

— Месье Маэль…

— Дуфф.

— Месье Дуфф, давно вы здесь?

— Здесь — в подвале, или здесь — в шато?

— В подвале.

Гоблин поскрёб щеку.

— Понятия не имею. Боши ушли?

— Кто-кто?

— Ну немцы. Ушли или ещё здесь? Я завалился спать, когда они заняли шато.

Степан иронично хмыкнул. Гоблин нахмурился.

— Это было семьдесят пять лет тому назад, — пояснил человек.

Месье Дуфф перестал чесаться и растерянно перевёл взгляд со Степана на кота.

— Врёшь. Да быть не может!

Кот коротко мяукнул.

— Чтоб меня… А ты чем всё это время занимался, а?

Кот фыркнул. Гоблин, рассвирепев, замахал на них руками:

— Брехня! Ты тоже из бошей, а? А ты с ним в сговоре, лютен несчастный? Какой хозяин, что ещё за Кузьмин? Сам посмотрю! — и он бегом кинулся к выходу.

— Постойте! — Степан помчался следом, удивляясь, откуда в коротких ногах гоблина, к тому же проспавшего три четверти века, столько прыти. — Да стойте же! Там день, там солнце!

Вместе с котом они выскочили из подвала и обнаружили месье Дуффа, ошарашено озирающего с верхней террасы запущенный сад, разбитые теплицы и заросшие огороды.

— Быть этого не может, — бормотал он. — Как так-то, ну как так? Тадг! Тадг! — заорал вдруг гоблин, и помчался в сторону старой мельничной плотины. Степан, всё ещё не понимая, почему фейри на солнце не превратился моментально в камень, хотел броситься следом, но кошачье мяуканье остановило его. Человек посмотрел вниз и увидел, как кот печально покачал головой, как бы говоря: «Не нужно. Спешить некуда».

Они вдвоём медленно пошли вслед за месье Дуффом, и нашли его у решётки ворот. Вцепившись в прутья, гоблин с отчаянием рассматривал обломки моста над оврагом. Степан подошёл, молча отпер замок, и фейри, ни говоря ни слова, побрёл к остаткам моста. Постоял там, глядя на камни, через которые пробивал себе дорогу ручеек Лискюи, и уселся на самом краю. До Степана и домового донеслись тихие всхлипывания.

— Тадг — это тролль? Его друг? — едва слышно спросил человек у кота.

Тот утвердительно кивнул.

* * *

— Проклятые боши, — печальный гоблин сидел за столом, грея руки о чашку с горячим чаем. Рядом на стуле устроился кот, напротив них, сочувственно разглядывая месье Дуффа, расположился Степан. — Право силы есть право силы, они взяли шато себе, но дел с ними иметь я не хотел — вот и решил спрятаться в подвале. А что ещё там делать, кроме как спать. Ну и задремал. Как это случилось-то? — гоблин посмотрел на лютена. — Я про то — кто это сотворил? Боши? Маки?

На второе предположение кот кивнул, и его собеседник скривился:

— Вот надо было им непременно мост.

— Простите меня, месье Дуфф, но не могли бы вы объяснить?

— Чего?

— Что вы вообще делаете в шато? Как так получилось, что вы не боитесь солнца, не превращаетесь днём? И проспали семьдесят пять лет, даже не заметив этого? — выпалил Степан скопившиеся у него вопросы.

— Очевидно, я тут живу, — усмехнулся гоблин. — Ещё задолго до того, как вы, люди, пришли в эти края, семейство Маэль владело пещерой, которую потом превратили в подземелья замка. Когда замок разрушили — мы всё равно остались владельцами подземелий, а когда возвели шато — стали хозяевами подвалов.

Кот тихонько фыркнул, на что Дуфф повернулся к нему и с нажимом повторил:

— Да, хозяевами! Договор есть договор, сколько бы тысяч лет ему ни было! Мы не служим людям, как вы, лютены!

Кошачья морда выразила скепсис, но гоблин решил не вдаваться в дискуссию, и снова заговорил с человеком:

— Солнце — а чего мне бояться солнца? Солнце это жизнь. Я же не дух, чтобы прятаться в ночи.

«Опять эти духи», — подумал Степан.

— Я, между прочим, и соль ем, — в подтверждение своих слов месье Дуфф взял солонку, потряс её над ладонью и слизнул соль. Кот зашипел, выражая недовольство. — А он вот не может, — усмехнулся гоблин, кивая на домового. — Ладно тебе, Руй, не кривись! Зато я не умею превращаться. Ну а насчёт сна — этого и сам не знаю. Думаю, всё дело в мосте. Когда его уничтожили — из этих мест ушла сила. Ушло волшебство.

— Месье Руй считает так же.

— Само собой. Только не пойму, что меня пробудило.

Степан поразмыслил, но, решив, что лучше сказать как есть, произнёс:

— Вчера я, как вы это называете, отдал кровь.

Гоблин изумлённо вытаращился на человека.

— Случайно, — поспешил добавить Степан. — Но, кажется, это имело последствия.

— Ещё бы, — месье Дуфф в волнении сделал большой глоток из своей чашки и закашлялся. — Стало быть, вы после этого побеседовали с Руем, а сегодня отправились гулять по подвалам и наткнулись на меня?

— Примерно так.

— Покажите, — потребовал гоблин. В голосе его вновь проскользнули нотки недоверия и гнева. — Мало ли что можно сказать!

Кот зашипел, и месье Дуфф, покосившись на домового, добавил:

— Пожалуйста. Покажите.

Когда они втроём поднялись в комнату под крышей, гоблин долго рассматривал статуэтку волка. Он даже открыл стеклянную витрину, но брать фигурку в руки не стал. Во взгляде гоблина читались одновременно удивление, почтение и толика опасения. Наконец, закрыв витрину, месье Дуфф посмотрел на человека:

— Вы действительно хозяин. По праву слова и праву крови. Ох и не завидую я вам.

* * *

— А можно поконкретнее? — Степан чувствовал, что начинает раздражаться.

Они закончили обед и втроём сидели на найденной в кустах старой скамейке, у самого берега пруда. Кот, свернувшись в клубок, подрёмывал. Гоблин, подставив лицо солнышку, наслаждался теплом и явно блаженствовал.

— Можно, — наконец отозвался он. Слез со скамейки, подобрал с земли камушек и бросил его в пруд. От камня по ряске пошли круги. — Достаточно наглядно?

— Эм…

— Так примерно выглядит то, что вы сделали. Кровь — это древние и сокровенные глубины волшебства, которые не стоит тревожить понапрасну.

— Но я…

— Незнание не освобождает от ответственности, — равнодушно перебил месье Дуфф, закрыв глаза и снимая треуголку, чтобы и его лысине досталось солнечного тепла. — Не знаю, кто, когда и где сделал ту фигурку, но в ней ощущается время и сила. Не удивлюсь, если она гораздо старше меня.

— А сколько вам лет? — с любопытством поинтересовался Степан.

— Ну… Скажем так, я был младшим из братьев, и родился незадолго до того, как ваше племя решило устроить во Франции заварушку, которую потом записали в анналах как Революцию. Я слышал, что иногда её даже называют Великой, хотя можете мне поверить, нет никакого величия в том, чтобы уничтожать своих ближних всеми подручными способами. Впрочем, люди занимались этим всегда.

— А фейри нет?

— Моего папашу, когда он собирал в лесу грибы, застрелили республиканские солдаты, приняв за шуана. В итоге семейство Маэль и ещё несколько гоблинских родов, а также некоторые другие из окрестных фейри, действительно встали на сторону шуанов. Правда, совершенно безрезультатно. Суть в том, что мы живём гораздо медленнее. И не можем позволить себе пустить по ветру жизни тысяч соплеменников. Хотя будем справедливы: вас такое расточительство не сгубило, а нам наша осторожность не помогла, — саркастически закончил гоблин.

— Так что с фигуркой?

— А что с фигуркой? Фигурке хватило той вашей крови, что на неё попала. Результат вы видели — как камень, брошенный в пруд. Руй, я сам. И как знать, кто там ещё мог услышать этот «всплеск». Поэтому и говорю: я вам не завидую.

— Нечего меня пугать, — нахмурился Степан. Месье Дуфф открыл один глаз и с интересом посмотрел на человека.