Ведунья. Проклятая любовь (СИ) - "Gusarova" - Страница 23

— Ты, вижу, не поняла, маленькая дрянь, с кем имеешь дело?

— Это ты не смекаешь, видать, волочайка², свербигузка³ поганая! — выдавала Настя, сама от себя охреневая. — Свисти ты по ветру, шлёнда⁴ бранчливая, покамест не насовала я тебе гостинцев по первое число!

— Девушка, уймитесь! — возмущённо, и, как показалось Насте, испуганно, взвизгнула Стася. Приблудова же разошлась не на шутку.

—Гори ты синим пламенем, и хоромы твои и закрома!— она в исступлении двинулась на Яхонтову. Та споткнулась о табуретку, устремляясь из кухни прочь. Амбалы кинулись защищать хозяйку, но Настя была неукротима.

— А-а-а, смерды, межеумки⁵! А ну, прочь подите, покуда лиха не словили!

Два здоровенных мужика завопили дуэтом, в попытке разбежаться стукнулись друг об друга и, обнявшись, как малые дети, ринулись вниз по лестнице. Они подняли дикий грохот и гвалт. Настя отследила их путешествие на слух, подышала немного на лестнице и на подкашивающихся ногах вернулась в квартиру. Валера стоял в кухне, недоуменно растопырив руки, и пытался жестами объяснить, насколько он впечатлён.

— Ага. — Понимающе пробормотала Настя. — Думаешь, я не офигела?

Она подошла к окну и увидела, как Стася и её архаровцы мчат по улице, сверкая пятками и совершенно забыв про оставленную на газоне машину. Настя решила, что стоит вызвать эвакуатор и убрать эту хрень со двора. Валера сзади дохнул в затылок.

— Нормально ты её. Я сроду таких «словей» не слышал.

— А... А чё она? — Настя повернулась к нему и Зорин испуганно улыбнулся.

— Линзы, что ли надела? Глаза такие синие. — Потом пригляделся и улыбнулся ещё шире. — Моя ты ведьмочка.

Настя, отдышавшись, скосила глаза на окно. Даже в мутном тёмном стекле было заметно, какой яркий, неистово-небесный цвет обрели её радужки. Синева постепенно гасла, Настя успокаивалась.

— Непередаваемый балясненский диалект, — продолжал виновато болтать Валера. — Лунная призма, дай мне силу хамства! Надо было попкорном затариться, если б знал, что за шоу намечается. В следующий раз так и сделаю.

Приблудова ущипнула его двумя пальцами за щеку и ехидно заметила:

— Попкорн мимо хлебала не пронеси.

Зорин засмеялся, и Настя тоже прыснула. Она крепко обняла Валеру, тот ткнулся ей носом в макушку и сказал:

— Думаю, теперь она точно больше не явится. Спасибо тебе. Я думал — всё.

— Зачем ты её впустил? И как она вообще здесь оказалась?

— У Стаси куча возможностей, — Валера сел на табуретку и почесал нос. — Скорее всего, вычислила по gps. Но, признаться, я не думал, что так ей нужен. Мало я знал Стасю.

— С твоей кражи мы могли бы выкупить графскую усадьбу, Зорин, — хмыкнула Настя. — А ещё меня клептоманкой дразнил! И всё-таки, Валер, какого хрена ты так легко сдался?

Зорин сжал кулаки и с трудом признался:

— Потому что мне нечего терять, Насть.

Примечание к части

¹ — «падаль» (устар.)

² — «потаскуха» (устар.)

³ — «бестолковая женщина» (устар.)

⁴ — «шлюха склочная» (устар.)

⁵ — «вонючие, невеликого ума люди» (устар.)

— Ребята, — Настя робко постучала в Валерину дверь. — Даш! Ты не проспишь работу? Мне уходить пора!

За деревяшкой раздалось неявное копошение, прошлёпали по полу ноги, дверь приоткрылась. Покачиваясь, как зомби, Зорин направил на Настю один бодрствующий серый глаз.

— Не вижу в тебе должного осуждения, — буркнул он.

— Буди её, — Настя вместо ответа указала пальцем на рыжие пряди, видневшиеся из-под одеяла. — А то она тебя уроет, если опоздает за город.

Валера кивнул.

— И ещё. Держи, — Приблудова всучила ему перстень.

— Воу, полегче, — тот рассмотрел вещицу и протянул обратно. — Не уверен, что Серый не уроет тебя за это. Я, конечно, польщён...

— Дебил, — констатировала Настя, и Зорин вытянул сонную рожу. — Ты присмотрись, что тебе дают. Берзаринский перстень.

Валера взбодрился разом, как потревоженный филин в лесу, и вытаращился на перстень.

— Откуда ты его взяла?!

— Напишу по дороге. И приготовься сегодня узнать историю своих предков. Граф недоструганный.

— Неплохой план, — рассудил Зорин и примерил перстень на безымянный палец, там, где он был на картине у Григория. — Чот великоват будет.

— Мельчает берзаринский род, — скривилась Настя. — Ну надень его там на что у тебя «большое». «Оперативно».

Она закрыла дверь в комнату перед носом у пристыженного Валеры. Напоследок из кровати донёсся Дашкин смешок и ехидная реплика:

— О, да, она, конечно же, спала!

Настя договорилась встретиться с Памятовым в четыре у него дома. Она предупредила, что с ней придут двое друзей мужского пола, однако старик, судя по всему, был доброй интеллигентной закалки, то есть — умён, но наивен, и обрадовался большой компании. Приблудова подумала, что приди к нему под видом просвещения какие-нибудь грабители или злодеи, типа Стаси с бандой, он и им будет рад. Пока не придушат, чтобы вынести ценное. Но открытость и гостеприимство Памятова играли Насте на руку. Она купила в магазине торт к чаю и поспешила на Новогибловский.

Серёга уже написал ей, что ждёт у дома. Он и впрямь был там, но Настя не сразу узнала Баянова. Тот приехал на белом мотоцикле в полной экипировке. Настя аж замерла, когда увидела его в защитной коже на блестящем спортивном «звере». От торгового центра и общаг до Новогибловского переулка было от силы минут десять ходу, и Настя поняла, что Баянов решил её таким образом впечатлить.

Вот угодник.

Серёга подошёл, улыбаясь, взял Настю за руку и не удержался от поцелуя. Нежность была короткой и деликатной, но у Приблудовой предательски вспыхнули щёки.

— А где твой брат? — спросил зачем-то Баянов. Голос его был бархатным от желания.

— Понятия не имею, — пожала плечами Настя. — Договорились на четыре. Опаздывает.

— Ладно, идём.

Михаил Ильич Памятов оказался моложавым пенсионером с очень живой артикуляцией. Он в самом деле искренне обрадовался молодым людям и чуть ли не за руки втащил их к себе в дом. Настя, пройдя в небольшую квартиру, обмерла: тут действительно разместится филиал берзаринской усадьбы. Старинные вазы, гобелены с оленями, статуэтки, книги, портреты на стенах. Настя без труда узнала графьёв — Берзарины оказались удивительно похожи друг на друга. Будто природа сама штамповала такие лица — тёмные вьющиеся волосы, правильные черты, огромные светлые глаза и брови вразлёт. Толпа написанных маслом Валер разных возрастов и эпох окружила её. Серёга тоже был удивлен.

— Ваши предки, что ли, графья эти? — шепнул он Насте.

— Да, — ответила она тихо. — Предполагаемые.

— Молодые люди, прошу к столу! — позвал Михаил Ильич в гостиную. Настя поняла, что пришло время получить ответы на вопросы.

— Михаил Ильич, скажите пожалуйста, что вам известно о пресловутой гибловской ведунье? — Приблудова решила начать с главного, но тут профессор, кажется, огорчился.

— Что за слава у этого места, — досадливо воскликнул он. — Право слово. Анастасия, вы понимаете — история самих Берзариных безумно интересна, но всех занимает только привидение, с которым я лично ни разу не сталкивался за двадцать лет работы экскурсоводом и смотрителем! Моя задача до сих пор — переключать внимание интересующихся усадьбой на самих графьев! И уж потом — на Аграфену.

— Аграфену? — Настя поёжилась, узнав имя старухи-ведьмы.

— Наше любимое всеми привидение звали Аграфена Столетова, как уверяют официальные бумаги и письма Григория друзьям. И она даже была помолвлена с графом. Но, если позволите, обо всём по порядку.

— Конечно! — Настя приготовилась слушать.

— Если говорить о самом имении, то его история начинается двести лет назад, с того времени, как император пожаловал графу Фёдору Яковлевичу Берзарину кусок земли под Балясной. В тогдашние времена селение близ него именовалось Грибово и было окружено богатыми лесными угодьями. Афанасий Фёдорович, сын графа, достроил имение после смерти отца, и там же родился интересующий нас Григорий. Вернее, там жил с младенчества, отец перевез сына из Фретции после смерти его матери. Она умерла родами. У Берзариных издревле были странные семейные отношения, — посерьёзнев, поведал старик. — Несмотря на то, что в те времена процент женской смертности при родах был довольно велик, он почему-то в полной мере затронул семью Берзариных. Я не помню, чтобы кто-то из берзаринских жён, носивших первенцев, фигурировал в истории их династии. Все умирали родами, производя на свет мальчиков. Впоследствии у графьев рождались только дочери, и их матери, как правило, выживали. И это одна из множества тайн Берзариных.