Аверс (СИ) - "Розга" - Страница 46

— Ну, ну, — утешающе, словно капризному ребенку, пробормотал Лев, снова теряя к ней всякий интерес.

— Что сложного-то? — не слишком громко, родственники недалеко и одновременно яростно спросила Кира.

У нее получилось предельно неловко, не доставало практики и искренности, что ли. Бухнулась резко, ушиблась коленками об ониксовый пол, тяжело дыша, словно животное, позабывшее про путы, стягивающие его ноги и рванувшее вперед слишком резко. Лев взял откупоренную бутылку за горлышко и пошел к выходу из кухни. Остановился возле нее ненадолго, глядя на нее сверху-вниз очень холодно, не скрывая больше отношения к ее поведению.

— Знаешь, ты была права, — сказал ей прямо в лицо. — Никакой мужчина от тебя это не захочет. Больше не предлагай.

И ушел.

Терновский успел разлить по бокалам половину из принесенной бутылки и уговорил гостей выпить, отвлекая их от Ники, когда в комнату вернулась Кира. Она провела несколько познавательных минут в туалете, ругая себя последними словами за совершенную глупость. Оставшись одна, вне влияния Льва, она поверить не могла, что действительно сделала то, что сделала. Жалеть, что из ревности выдала Терновскому семейную тайну, которая ей вовсе не принадлежала, она и не думала, в голову не пришло. Лицо ее горело, оставалось надеяться, что краснота надежно скрыта макияжем. Хозяин дома на нее не смотрел, но ей все равно чудилась скрытая насмешка, исходящая по отношению к ней по тайным каналам. Кира, по своему обыкновению, придавала своей персоне слишком большое значение. Льва рассердил ее поступок, он ее наказал и в целом, составил впечатление, и оно вряд ли изменится, в остальном неинтересна.

— Лев, вы должны пообещать, что приедете в Москву, — Лариса Анатольевна не добилась от младшей дочери ничего вразумительного, и переключилась на ее парня.

— Мне не так просто отлучиться из города, — улыбался Терновский и врал напропалую, никаких твердых обещаний, пока Ника сама не проявит инициативу. — Бизнес требует постоянного присутствия. И мне очень не хочется разлучаться, пусть на короткое время и отправлять Нику одну.

— Да, понимаю, — не уступала мать семейства. — Вы нас так хорошо встретили, мы просто обязаны ответить не меньшим гостеприимством.

Терновский давным-давно вышел из того возраста, когда приезжая в чужой город полагаются на радушие других людей. Он у собственной мамы не оставался ночевать. Оглянулся на свою девушку, словно проверяя ее настрой. Ника держала глухую оборону. Она любила свою семью и рада их увидеть, особенно отца. Проблема заключалась в том, что она ничуть не изменилась, осталась той самой, которую со скандалом заставили пуститься в бега. Лариса Анатольевна избегала вспоминать ссору и поступала неверно. Как бы не казалось со стороны, насколько бы счастливой не выглядела их встреча, глобальные противоречия никуда не делись. Стоит радости утихнуть, и они снова поднимутся во весь рост, сдвигаясь будто тектонические плиты, размалывая в труху хорошее, что было между ними. Любить семью Ника может только на расстоянии, безопасно и спокойно с редкими звонками и еще более редкими встречами. Терновский сильно прибавлял ей баллов в глазах Ларисы Анатольевны. Женщина слишком умна, чтобы открыто показывать, что измеряет людей по определённой шкале. Но Ника хорошо ее знает, она выросла с материнской линейкой, приложенной к ее позвоночнику и ревниво отмечающей рост. Сравнилась ли она со старшей сестрой? Нет, наверное, если выйдет за Льва замуж и родит ему, тогда встанут вровень.

— Нам пора, мама, — не выдержала Кира, ей не терпелось выбраться на улицу.

— Пожалуй, — моргнула и осмотрелась женщина, они засиделись за полночь, самолет утром, чемоданы еще не упакованы.

Компания направилась к выходу. Лев вышел вместе с остальными, встал рядом с Никой и ненавязчиво обнял ее за талию, жест выглядел не нарочитым, вполне домашним. Кира вскинулась и поджала губы. Ей ненавистна мысль, что придется склониться к обуви, чтобы застегнуть ремешки на босоножках. Она ему не кланяется. Она никогда больше.

— Я жду вас не позднее зимы, — казалось Лариса Анатольевна позабыла об оправданиях пары.

— Мы постараемся, — нейтрально отозвался Терновский. — До свидания.

Наконец они остались одни. Ника глубоко вздохнула, не самая простая неделя выдалась и хорошо, что закончилась. Она словно снова побывала на экзаменах. С папой ей ни разу не удалось остаться наедине. Лариса Анатольевна старалась завладеть ею безраздельно. Кира постоянно крутилась неподалеку.

— Пойдем спать? — предложил ее стойкий соратник, выдержавшись напор ее мамы не дрогнув.

— Нужно со столов убрать, — покачала головой девушка.

— Давай на утро оставим, — домашний быт в голове Льва не подчиняется строгим ритуалам, он привык, что о порядке есть кому позаботиться.

— Нет, — со священным ужасом в голосе, отказалась Ника.

Пришлось помогать, бросить любовницу один на один с горами фарфора, хрусталя и остатками еды он не согласен. Они поспорили по поводу того, куда нужно девать еду и где мыть посуду. В первом случае выиграла Ника, блюда не выкинули, разложили по контейнерам. Во втором настоял на своем Лев и сам загрузил посудомоечную машину, казалось, не поместится, но кухонный монстр поглотил все до последней вилки, не подавившись.

— Почему ты так на меня смотришь? — закончив дела, ни одна хозяйка не ляжет спать, пока в доме есть грязная посуда, отвлеклась Ника.

— Как? — ухмыльнулся Терновский, подбираясь поближе.

— Как будто я голая, — объяснила девушка, она стала раскрепощенней и стала с ним разговаривать, провоцировать словами, дразнить.

— Хочу тебя, — честно признался Лев, не подумав отнекиваться.

— Тебе завтра на работу, — проявила сознательность Ника, даваясь в его руки.

— Мы быстренько, — внес рациональное предложение мужчина, звучащее вполне убедительно. — Потом в душ и в койку.

Терновский не пальцем деланный и уже уяснил по мелким, едва заметным признакам, что его нижней нравится условная публичность. Никто не видел, но догадываются, могут предположить. У условной публичности множество граней, секс в комнате, где недавно было полно людей, например. Прямо на столе, за которым ели, тем более они его уже разок опробовали, не лишне напомнить и повторить. Часа не прошло, как родители и сестра вышли за дверь. Нику обожгло стыдом, чувством запретного и вожделением. Он не стал укладывать ее на спину, развернул к себе спиной, заставил наклониться. Спешил, задирал подол платья, жадно ощупывая пространство между резинками чулок и трусиками. Без белья она была с ним наедине. Лев не стал снимать, подцепил пальцами сбоку, собирая ткань и рванул, заставив планку грубо врезаться в нежные складки вагины. Ткань не выдержала, затрещала, и трусики слетели вниз бесполезной, непригодной к носке тряпочкой.

— Зачем? — возмутилась Ника незапланированной порче имущества.

— Захотелось, — хрипло заявил мужчина, положил ей руку на шею сзади, наклоняя ниже к столешнице.

Вошел в нее сначала двумя пальцами, прожимая по передней стенке, задевая внутри нужную точку и двигая ими безжалостно быстро. Ника закричала, ноги ее задрожали, слишком сильное ощущение, смесь боли и удовольствия. Ввел в нее член, не торопясь и до упора, стал двигаться резкими толчками, без пощады. Ника не знала справилась бы она сама, ладони проезжались по гладкому столу, но он держал ее за шею, завел вторую руку под живот, не столько удерживая, сколько предохраняя от твердого ребра тяжелой столешницы. Не соврал, было быстро, даже яростно. Ника упала на стол грудью в полном изнеможении, продолжая сокращаться внутри, выдаивая его досуха.

— Спать, — подтвердил ранее составленный план мужчина, попробовал поставить ее на ноги, получилось не очень, хмыкнул, поднял и понес.

В душе, под струями воды, они не делали ровным счетом ничего положенного, целовались, как иступленные, до осаднения. Ника отвечала сторицей, губы припухли у обоих. На следующее утро, проводив Льва, вопреки своему обычному распорядку, завалилась снова в кровать. На работу ей к десяти, решила спать до последнего, оставив себе на сборы и дойти до работы жалкие полчаса. Вполне уложилась, бежать не пришлось, ей начали доверять ключи, ее напарница Ольга постоянно опаздывала, так что вполне разумно, что они у нее. Ника отключила сигнализацию, поставила чайник и начала поливать растения, намечая себе в каких вазах нужно сменить воду. Комнатными, не срезанными растениями не занимался никто, кроме нее, как она и думала изначально. Другие продавщицы скинули на нее полив с удовольствием, к лучшему, меньше шансов накосячить, ухаживать за капризными культурами лучше кому-то одному. Принеслась встрепанная с утра Ольга, быстро осмотрелась, за опоздания их не хвалили, но лично Дине Станиславовне не попалась уже хлеб.