90-е: Шоу должно продолжаться 4 (СИ) - Фишер Саша - Страница 40

— Лариска, клянись, что точно ничего не расскажешь! — я оглянулся на сеструха. У той уже прошел приступ хохота, но она все равно выглядела весьма… Злорадно.

— Ну я не знааааю даже… — протянула та.

— Не скажет она! — Ася обняла Лариску за талию и громко прошептала на ухо. — Пойдем поболтаем в сторонке…

— Девочки, еще вещи Лены там в комнате соберите, — сказал я им вслед.

— Я могу объяснить… — Лена шмыгнула носом.

— Ничего мне объяснять не надо, — отмахнулся я. — Я тебе не брат и не отец, ты взрослый человек, можешь делать все, что хочешь.

— Нет, послушай! — Лена схватила меня за руку. — Это все из-за тебя!

— Да-да, дорогая, — отступая на шаг и освобождая руку, покивал я. — Как скажешь. А сейчас лучше приведи себя в порядок, умойся, там, зубы почисти. А то у тебя тушь потекла…

— Но ты не понимаешь! — Лена снова сделала шаг ко мне.

— Точно, я вообще полный дурак и чурбан, — согласился я. — Самого бесит иногда. Принести тебе зубную пасту?

— На кухне лежит, на раковине, — сказала Люся, накручивая на палец прядь волос.

— Вот видишь, так даже лучше, — хмыкнул я. — И в комнату заходить не надо. Или ты хочешь послушать бурные овации и аплодисменты?

Лена снова покраснела и отвернулась.

— Это случайно все получилось… — пробормотала она.

— Да как скажешь, дорогая, — я пожал плечами. — Ты пойдешь умываться, или тебе в этом тоже надо помочь?

— Дурак! — обиженно бросила Лена и прошлепала босыми ногами в кухню. Халат был ей настолько велик, что волочился по полу. Зашумела вода.

— Фух… — облегченно выдохнул я и посмотрел на Люсю. — Не было, как говориться, заботы…

— Да забей, — Люся пожала плечами. — Подумаешь, с кем не бывает?

— Годный совет, ага, — хмыкнул я. — Так и поступлю, пожалуй.

— Прошлым летом у нас был маленький фестиваль в лесу, — меланхоличным тоном начала рассказывать Люся. — Ну как, фестиваль… Мы выехали с палатками, построили какое-то подобие сцены, взяли гитары, флейты и море выпивки… Чтобы попеть на лоне природы, помедитировать, и все такое… И кто-то, уже не помню, кто именно, взял с собой девушку. Жанну. Она сказала, что она журналистка, и хочет написать про наш фестиваль для «Молодежной правды». Ну, ты же знаешь, мы люди открытые, журналистка, так журналистка. Думали, вопросы будет задавать… Фотографировать, там, и все такое. А мы как приехали, она начала пить. Одну за одной. Одну за одной… Потом разделась догола прямо у костра, схватила одного парня чуть ли не прямо за член и утащила в палатку. Оттуда ахи-вздохи, все дела… Потом она вышла. Взяла другого парня. И снова утащила в палатку. И по новой. А в тот момент уже почти все и так разбились на парочки, так что она не особо выделялась из коллектива. Потом все уже натрахались, вернулись обратно к костру. Сидим спокойненько, поем тихонько песни. Думали, что эта журналистка уснула. Но нет. Она снова вышла. Голая. Покачивается. Смотрит хищно так на тех, кто еще в сознании. Парни начали друг за друга прятаться, чтобы она не заметила… И тут в дело вступили пионеры. Была с нами юная компашка, которым никто не дает, всегда есть такие, ты же знаешь…

Люся усмехнулась.

— В общем, уже ближе к утру наблюдаю такую картину… — продолжила Люся. — Выползает из палатки один пионер и тащит за ногу эту журналистку. А навстречу ему другой. И первый второму: «Хочешь?» и ее ногу протягивает. Тот вздыхает. Забирает ее и тащит к другой палатке… А потом наступило утро. Ну как, утро… Мы все проснулись, выползли к костру, как-то его даже раскочегарили, котелок повесили, чтобы чайчика соорудить. Сидим, вспоминаем все события предыдущей ночи и с ужасом думаем, что за статью она про нас напишет. И тут выходит она. Помятая такая, но одетая все-таки. Подходит к костру, садится. Мы замолкли сначала пришибленно. Потом я осторожно так спрашиваю: «Ну как тебе?» А она ручкой эдак вот махнула и говорит: «Нормально! Я на той неделе с рокерами ездила на мотоциклах, вот там мы так НАПИЛИСЬ!»

— Аналогичный случай был у нас в Бердичеве… — захохотал я.

— Я правду рассказываю! — обиженно надула губы Люся.

— Да я ни разу даже не сомневаюсь, — сказал я. — Жизнь вообще штука смешная. Вот и сегодня тоже.

— Коту надо будет сказать, что все нормально, — хмыкнула Люся. — А то он после прошлого раза очкует.

— Девушка оказалась замужем, и муж не оценил его стараний на любовном фронте, — усмехнулся я.

— Ты знаешь, да, — кивнула Люся. — Как в анекдоте. Пришел не вовремя. Ну или вовремя, как посмотреть. А мужик суровый оказался, бывший афганец. Взял Кота за шкирку и в окно выкинул.

— С какого этажа? — ахнул я.

— С первого, — махнула рукой Люся. — Но дело было в ноябре, и до дома ему пришлось голым бежать. А на улице, если что, был день.

— А, так вот почему он так быстро одевается теперь! — заржал я.

До дома мы добирались в полном молчании. Лена всю дорогу сидела, насупившись, и смотрела в окно. Мы с Лариской ее особо не доставали. Лариска пыталась пару раз как-то съязвить, но я сеструху одергивал. Особого похмелья по молодому делу Лена не испытывала, но моральное похмелье — это ничуть не менее болезненная штука, что уж там.

Я еще ключ в замок не успел вставить, а с той стороны двери уже загрохотали тяжелые шаги Грохотова-старшего. Или это тетя Марина была, я еще не научился распознавать их по походке, а топают громко и тот, и другая.

— Леночка! — ахнула тетя Марина и бросилась к дочери. — Ты живая, с тобой все в порядке?

— Привет, мам, — буркнула Лена и попыталась вывернуться из материнских объятий.

— Ты почему не позвонила? — рыкнул появившийся в прихожей дядя Слава. — Тебе в голову не пришло, что родители волнуются? Где вы ее нашли⁈

— У подруги ночевала, — буркнула Лена, бросив на меня злой взгляд. — Там телефона не было.

— И автомата рядом не нашлось? — тут же подключилась мама. — Да со мной чуть сердечный приступ не случился, ты же знаешь, что у меня сердце слабое…

В прихожей стало очень громко и тесно. И в довершении, решив, по всей видимости, принять участие в общем кипише, затрезвонил телефон.

Я шагнул вперед в одном ботинке и поднял трубку.

Из-за того, что все орали, ничего слышно не было.

— Да помолчите вы! — попросил я. Какое там! Грохотовы орали друг на друга так самозабвенно, что услышать мой охрипший после ночных подвигов голос они так и не смогли.

— Минуту, я отойду в более тихое место, — сказал я в трубку. Скинул второй ботинок, ухватил телефон и уволок его в кухню. Закрыл дверь.

— Вот теперь говорите, — сказал я.

— Привет, — раздался в трубке голос Евы. — У тебя там все в порядке?

— Это не мой скандал, — хмыкнул я. — Мне подбросили. Что-то случилось?

Дребезжащий и грохочущий автобус я заметил еще с поворота и припустил трусцой, чтобы успеть. Так-то было, конечно, еще не поздно, и этот конкретный автобус вряд ли был последним. Но вечернее время — дело такое. Пропустишь — и потом полчаса приплясывай на остановке в ожидании следующего. А минус двадцать — это все-таки минус двадцать. Вносит, знаете ли, коррективы в жизненный принцип «никогда не бегай за уходящим автобусом, потому что следом все равно приедет другой».

Уже когда запрыгивал в заднюю дверь, зацепился взглядом за стоящие рядом с проходной завода две видавшие виды «девятки» и нездоровый какой-то движ рядом с ними. Четверо крепеньких парней в спортивных костюмах и зимних кожанках с воротниками из искусственной чебурашки наезжали на пузатенького дядьку в сером пальто с каракулевым воротником. Тот прижимал к груди портфель, и был явно обескуражен. Но к мордобою дело пока что не перешло.

«Ну вот и примета времени…» — подумал я, и автобус тронулся, просвистев по замерзшей дороге задними колесами. Технически, уличные войнушки в Новокиневске шли уже некоторое время. И всякие знатоки разного рода контркультур регулярно обсуждали на тусовках взаимоотношения разных молодежных группировок, кто кому и за что бьет морды, в каких районах появляться не следует, чем металлисты отличаются от хиппи, и эти двое вместе — от панков. Но мне было откровенно лень в это все вникать. Как максимум своей политической информированности, я мысленно поделил всю молодежь на «патлатую» и «лысую». Но как-то так само собой складывалось, что мои длинные волосы практически не привлекали к себе никакого недоброго внимания. Так, пару раз случалось, да и то я не был уверен насчет идейной подоплеки этих наездов. Возможно, где-то в Москве так называемые «неформалы» активно делились на кланы, но здесь, в Новокиневске, тусовка их была общей. И делилась, разве что по тем местам, где они предпочитали проводить досуг. И если первое время я пытался как-то вникнуть в нюансы, то чуть позже понял, что фигня это все. Повод почесать языками, скорее, чем реально что-то значимое. Наедут, дам в зубы, делов-то.