Последний министр. Том 3 - Гуров Валерий Александрович - Страница 9

– Проблемы не будут решены, пока премьер тряпка, а вы, уж извините, Николай Дмитриевич, производите именно такое впечатление, – процедил Протопопов. И выдержав паузу, добавил. – Вот вам ещё вопрос на засыпку, мой хороший, как вы думаете – если показания Милюкова подтвердятся и выясниться, что эти господа готовили теракт… как в таком случае отреагирует Государь на подобные известия?

– Как… – выдавил из себя Голицын.

– Полагаю, что он задастся вопросом, почему его премьер, будучи в курсе готовящегося покушения, сидел на жопе ровно, сложив на коленках свои лапки?

– Так я знать о нем не знал…

– Теперь знаете, Николай Дмитриевич. И если все это правда, то ваше бездействие можно классифицировать, как государственную измену. Говорю вам это как министр внутренних дел.

Эти слова Протопопов произносил с улыбкой, но его улыбка буквально обжигала Голицына, который ровным счётом не знал куда себя деть и похоже, что уже сто пятьсот раз пожалел, что вообще сюда пришёл.

– Вы знаете, что отчизна в опасности, но ничего не делаете для того, чтобы исправить ситуацию…

Голицын колебался.

Да, премьер отчетливо понимал, что сейчас (и особенно после вступления в игру Алексеева) «большинство» отнюдь не на стороне министра внутренних дел. Однако будучи продуктом царского режима, назначенным по воли престола, Николай Дмитриевич не мог признать, что царь несостоятелен и не мог вот так вот переметнутся в другой лагерь. Это было бы равносильно тому, что признать собственную несостоятельность. А значит расписаться под всеми теми обвинениями, которые выдвигались правительству тем же генералом.

Что и говорить, выбор перед ним стоял более чем сложный. И если он хотел что-то изменить, Голицыну придётся идти против своего нутра и против своей природы.

Ну бывает и так.

День. Там же.

Ну что сказать.

Понеслась коза по ипподрому.

По другому тут, наверное, не выразишься, чтобы точнее отразить те события, которые будут происходить в столице Российской Империи ближайшее время, а возможно даже – ближайшие часы. Ипподром здесь выступит сам Петроград, на права российской столицы, а козой… ну козой может стать тот же генерал-адъютант Алексеев, ибо по тону и духу его приведённой выше телеграммы Государю, становится понятным и очевидным, что настроен Михаил Васильевич крайне и крайне решительно.

На свершения настроен.

Ну и наверняка уверен в своих силах, раз телеграмма такая беспрецедентно безапелляционная. Смекнул генерал, что в Петрограде запахло жаренным и решил не оставаться в стороне, когда начнётся раздел пирога и закрутится основная часть событий. Понятное желание старого и опытного вояки, а в том, что Михаил Алексеевич – хваткий тип, так в этом сомнений ни у кого не может быть…

Более чем понятное желание, можно лишь снова повторить эти слова.

Как мы помним, курить Александр Дмитриевич не курил, но прямо сейчас стрельнул парочку папиросок у одного из тюремных сотрудников. Почувствовал прямо-таки тягу к никотину, которую забило его прежнее тело. Ну и будет чем заняться, пока он дожидается, когда будут исполнены некоторые распоряжения, которые Протопопов отпустил сразу после разговора с Голицыным. Сам Николай Дмитриевич, кстати остался здесь, и всем своим видом давал понять, что не понимает направления дальнейших действий, а от того ничего не предпринимает.

Так вот, выйдя на свежий воздух, дабы во-первых табачком подымить, а во-вторых устаканить мысли на холоде, Протопопов вздохнул полной грудью и огляделся. Время хоть и перевалило давно уже за полдень (счёт времени Александр Дмитриевич, честно говоря потерял в суете, а часы тупо потерял где-то в Думе – вылетели во время всеобщего умопомешательства), но на улице все ещё был крепкий морозец, который хорошенько вправлял мозги на место и позволял сосредоточиться.

С места, на котором стоял Протопопов, он отчетливо видел, что народ, который собрался по ту сторону моста, не расходился до сих пор. Более того, как и думал господин министр, людей становилось все больше. Изначальное количество народа, бывшее на момент, когда арестанты только прибыли сюда, возросло примерно в два раза.

Что-то потаённое, лежащее глубоко в общественном сознании, оказалось подковырнуто резонансными событиями в Таврическом дворце. Что-то, что вылезло чирием на теле предреволюционного Петрограда. И за министерством внутренних дел было это потаённое засунуть обратно, куда подальше, но никаких распоряжений Александр Дмитриевич не отдавал – ни лично, ни через своих доверенных лиц. Во что это выльется – будем смотреть. Однако уже сейчас было понятно, что очень скоро полиция, которая не пропускает людей через мост, окажется бессильна и раступиться (ну… или получит такой приказ). Вместе с тем народ продолжал стекаться и некоторые из «заскучавших» расходились от моста большими такими группами по несколько десятков человек. Как и большинство присутствующих – подпитые, стихийно появившимися на улицах алкоголем.

Кстати алкоголь появился здесь в больших количествах отнюдь не с бухты барахты. Наливали водку и раздавали бутылки с десяток другой крепких ребят, пришедшие с сумками… между прочим, весьма знакомых ребят господину министру. А что следует отметить особо, алкоголь тот был довольно дорогим, бутилированным, такой до введения сухого закона охотно подавали в лучших питерских ресторанах. Потом же, последнее время, этот алкоголь также охотно конфисковывали, изымая у питейных заведений до проведения следствия и суда. Понятно, что не все бутылки оставались на хранении и многие из них оседали в карманах конфискантов, но большая часть спиртного хранилась на складе вещественных доказательств соответствующего ведомства.

Наблюдая за событиями у моста, Протопопов жадно выкурил в четыре полных затяжки первую папироску. Почувствовал, как приятно закружилась голова от порции никотина и смол. Закрыл глаза, находя в этом извращённое наслаждение. Потом достал вторую папироску и ее уже курил более размеренно.

Надо ли объяснять, видя все происходящее у моста, что Михаил Васильевич Алексеев вмешался не просто так? Вести о том, что случилось в столице сегодняшним утром, наверняка достигли генерала если не сразу же, то максимум через пол часа после того, как случился эпический думский погром Прогрессивного блока и левых радикалов. Однако как человек осторожный и стратегически грамотный (неожиданный удар можно нанести только один раз, а потом следует позиционная атака, требующая время), Алексеев взял некоторое паузу на то, чтобы оценить ситуацию со своей колокольни. Взвесить все риски, понять, что он получит, если сделанная ставка сыграет, а что получит, если его игра провалиться и станут искать виноватых. И видимо плюсы, которые генерал-адъютант выявил, перевесели минусы на виртуальной чаше весов. Сомневаться в том, что теперь Алексеев выступит всей своей мощью не приходится. Но и тут его не будут встречать хлебом и солью, это Протопопов мог гарантировать уже сейчас…

И что любопытно, «чудесного освобождения» господ депутатов так и не произошло, хотя с момента их задержания минуло порядка четырёх часов. Время достаточное для того, чтобы все кто не знал об арестах – узнал. Ну и поиграл политическими мышцами, чтобы тотчас высвободить арестантов. Но нет, ничего подобного не происходило. Протопопову не было известно даже о звонках, которые бы могли поступать на имя начальника тюрьмы, на имя Курлова или на его имя. Тишина была полная и по всем фронтам. Либо никто не хотел подставляться, видя какой общественный резонанс вызвало задержания членов Прогрессивного блока и радикалов. Либо Алексеев, как и любые другие политические (и экономические тяжеловесы Российской Империи) не считали это выгодным для себя. Учитывая, что дело семимильными шагами шло к переделу – второй вариант смотрелся более предпочтительным и понятным. Никто из «игроков» не хотел сам себе плодить конкурентов в час раздела.