Физрук-4: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 8

К счастью, по территории не обязательно ходить пешком — курсировали автопоезда, сделанные на основе микроавтобуса «RAF». Всего за десять копеек с носу можно объехать всю Выставку.

Машуне все было интересно. Она вертела головой почти на триста шестьдесят градусов. Хотя в начале января ВДНХ выглядит блекло. Не работают фонтаны. Даже позолота на статуях и шпилях в сером свете зимнего дня выглядит тускло. Тем не менее, народу было много. Люди бодро рассаживались по холодным сиденьям, открытых всем ветрам, вагончиков автопоезда, весело обсуждали свои планы или делились впечатлениями. Мы с Вершковой сели рядом и я приобнял ее для сугреву. А она охотно прижалась ко мне.

И все-таки у павильона «Легкая промышленность» мы выскочили с радостью. Хотелось поскорее оказаться в тепле. Здание павильона с белыми колоннами, портиком и аллегорическими фигурами на крыше, напоминало древнегреческий храм. Мы с Машуней ворвались в него, словно за нами гнались. Внутри и впрямь было тепло. И скучно. По крайней мере — мне. У моей модельерши наоборот — глаза загорелись, когда она увидела все эти станки и образцы продукции. Я понял, что эта бодяга надолго. Ну что ж, сам согласился сопровождать.

Бродили мы, наверное, часа два. Вершкова не просто так глазела на экспонаты. Она еще что-то записывала и даже зарисовывала. Наконец, это пытка самообразованием в области обеспечения населения товарами широкого спроса закончилась. Пришло время перекусить. Благо с этим проблем на Всесоюзной Выставке Достижений Народного Хозяйства проблем не было. Ближе всего оказался ресторан с мало подходящим для января названием «Лето». Выглядел он еще причудливее, чем павильон, который мы только что покинули. Такое впечатление, что строители взяли все тот же античный храм и водрузили на него сверху русский терем.

Ладно. Главное, чтобы свободные места оказались. Нам повезло. Видать, большинство посетителей Выставки предпочитали более дешевые столовые, которых тоже было достаточно. Место нашлось. Вернее — целый свободный столик.

Официант выдал меню. Ассортимент впечатлял. На первое в «Лете» готовы были подать окрошку, солянку и борщ. На второе мы могли заказать рябчиков в сметане, телячий эскалоп, жаренную с яблоками утку. Из напитков предлагали чай с лимоном, кофе по-турецки, фруктовые воды, шампанское, армянский коньяк. Следуя моде на ретро, чай разливали из самоваров, подавая варенье и баранки. Полноценный обед на двоих мог обойтись мне не менее двух чириков, но жадничать я не собирался.

Маша пожелала отведать борща и рябчиков, а из напитков — чай с лимоном и баранками. Я остановился на солянке, эскалопе и кофе. От спиртных напитков, как бы ни был велик соблазн хряпнуть с морозца, я отказался. После вчерашних посиделок с одинокой майоршей КГБ голова еще слегка гудела. Пока готовили заказанные блюда, мы с Вершковой чирикали в тепле, любуясь потолочной лепниной и хрустальными люстрами. За окнами обеденного зала уже начало темнеть. Принесли первое. Наконец-то, можно пролить в желудок что-то жидкое, мясное и горячее одновременно.

Вершкова прихлебывала борщ и в промежутках между ложками делилась впечатлениями. Я поначалу не особенно прислушивался, пусть себе щебечет, но вдруг мой слух уловил слова, которые показались мне подозрительными. Модельер-конструктор швейной фабрики города Литейска заговорила о том, что в Москве много иностранцев и просто — модниц, которые следят за последними тенденциями на Западе. Я не забыл наш с ней разговор в поезде, когда Машуня горячо убеждала меня в том, что наши люди должны одеваться не хуже, а лучше заграничных, но при этом соблюдая национальные традиции в одежде. И вот теперь она восхищается прикинутыми по фирме москвичами.

— Знаешь, Саша, — вещала она. — Я ведь не просто так головой по сторонам на улице верчу, я запоминаю фасоны, крой, аксессуары… А вечерами все зарисовываю в свой альбомчик… Ну не просто зарисовываю, а развиваю, прикидываю, как эти модели можно было бы реализовать на нашей фабрике!

— Ты молодец, конечно, — дохлебав солянку, откликнулся я. — Только что-то не видел я в наших магазинах ничего похожего на то, что иностранцы носят, только лучше…

— Ну так я ведь недавно работаю, — принялась оправдываться Вершкова. — И потом… Если бы ты знал, насколько долгий путь от мечты, идеи и до утвержденного проекта, в котором от этой мечты мало что остается… Вот если бы можно было обойтись без всех этих согласований… Хочется работать, как все эти Кардены и Армани… Любую фантазию воплощать, из любых материалов…

— Так ведь они же обслуживают капризы растленной буржуазии, — усмехнулся я.

— Они — да! Но я-то хочу работать во благо народа, а мне палки в колеса вставляют художественно-техническими советами своими…

— Ну вот если бы тебе сказали: «Товарищ Вершкова, бери и реализуй свои мечты. Никаких тебе советов…Вот прям с листа!» Взялась бы ты за такое дело?..

— Спрашиваешь! Конечно бы взялась!

— А если бы сказали: «Только не задавай лишних вопросов?»

— Каких таких — лишних вопросов? — удивилась модельерша.

— Ну там, зарплата в конверте, без ведомости…

Машуня похлопала глазенками.

— Почему в конверте? — спросила она. — Как так? Это что же, в обход бухгалтерии?..

— Ладно! — отмахнулся я. — Проехали!

Вершкова насупилась.

— Знаешь, — пробормотала она. — А ведь Антипыч мне предлагал что-то подобное…

— Какой еще Антипыч?

— Серушкин, Андрей Антипович, замдиректора по сбыту.

— И что он тебе предлагал?

— Хотите, говорит, поработать в экспериментальном цехе?.. Я еще удивилась — в каком экспериментальном цехе? Нет у нас на фабрике такого… А он мне говорит. Пока нет, но будет. Решено наладить выпуск продукции, не уступающей мировым стандартам. Вы, говорит, возглавите конструкторское бюро. Только никто об этом не должен знать. Я опять удивилась — почему никто не должен знать? Ведь это же — почин! Его же надо обсудить на комсомольском активе фабрики… У нас же много молодежи! Многие ребята и девчата с удовольствием возьмутся за такое дело! А Серушкин мне отвечает: прежде, чем звонить во все колокола, нужно получить хоть какие-то результаты… Ну ведь он прав, разве нет?

Я пожал плечами и спросил:

— Давно у вас был этот разговор?

— Почти год назад, — ответила Машуня. — Я молчала, ждала, когда он снова об этом заговорит. А потом решила, что идею дирекция не утвердила… А перед самым моим уходом в отпуск, Антипыч снова подошел ко мне, и сказал, что идея проходит финальное согласование и чтобы подкрепить предложение аргументами я должна во-первых, сделать несколько набросков моделей, которые актуальны сейчас…

— А во-вторых? — спросил я.

— Да так, ерунда! — отмахнулась она. — Забрать здесь, в Москве, сумку и привезти ее в Литейск, ему — Серушкину.

— Забрала?

— Да нет! Когда бы я успела. Думала завтра заехать. Ты мне поможешь? А вдруг она тяжелая!

— Ладно. Заедем.

Принесли второе, и нам опять стало не до разговоров. Терзая туповатым ножом эскалоп, я размышлял об услышанном. Похоже, что я прав — Вершкову действительно хотят использовать втемную и вместе с тем — повязать по рукам и ногам. И скорее всего — эта сумка, которую она должна забрать, содержит что-то нелегальное. Ну и плюс — эскизы. Сначала — эскизы, потом дадут задание превратить их в конкретные модели. Воспользуются ее энтузиазмом, а может и премируют, чтобы посильнее замазать. Сказать ей о своих догадках? Не стоит. Испугается еще и всю малину испортит. Прости, Машуня, но и я тебе пока глаза раскрывать не буду. Есть у меня мыслишки на этот счет…

Когда дошло дело до чая и кофе, модельерша спросила тревожно:

— Так ты думаешь, что Антипыч задумал что-то противозаконное?

— Кто его знает, — слукавил я. — Скорее всего, он просто боится, что идею с экспериментальным цехом не утвердят, вот и перестраховывается.

— Знаешь, я тоже так думаю! — обрадовалась наивная Маша. — Он же хороший мужик!.. Без него мы бы план не выполняли… За дело радеет! Хочет, чтобы наша, прямо скажем, отстающая фабрика вышла в передовые предприятия города!