Связь без брака – 3. Время разбрасывать камни - Распопов Дмитрий Викторович - Страница 2

– Добрый день, сеньора, – улыбнулся я выбежавшей встретить меня хозяйке.

– Добрый, сеньор Иван, – улыбалась она мне в ответ, – хотела ещё раз поблагодарить вас за подарки. Ваша придумка вручать каждому ребёнку, который посетит мою кофейню вместе с родителями по советскому значку, что вы мне дали, приводит просто толпы посетителей. Мне даже совестно, что я за это просто бесплатно наливаю вам кофе. Может, я начну их продавать, а вам буду отдавать деньги?

– Сеньора Катарина, – улыбнулся я, отмахиваясь словно от пустяка, – ну какие деньги, я же просто от чистого сердца вам решил помочь. Сами же говорили, что из-за открытия сетевого большого магазина неподалёку ваш поток клиентов упал.

Она покивала, помялась немного, затем подошла ко мне и наклонилась, чтобы протереть стол.

– Сеньор Иван, не знаю, важно ли это, но последние три дня за моим кафе наблюдают из соседнего здания два гринго, – тихо сказала она, – я поспрашивала знакомых, они сказали, что это американские туристы, приехавшие на Олимпиаду. Только, по мне, это какие-то странные туристы, которые ни разу не побывали на стадионе.

Её слова холодом пробежали по моей спине, заставив выступить пот, который каплями пробежал вниз, до самого копчика.

Я улыбнулся и так же тихо сказал:

– Спасибо, сеньора Катарина, не нужно, пожалуйста, больше ничего выяснять про них, вдруг это плохие люди?

– Хорошо, сеньор Иван, – она пристально посмотрела на меня, – но вы тоже будьте, пожалуйста, осторожнее.

– Спасибо, – кивнул я, благодаря за предупреждение.

Простившись с ней, я не стал дожидаться агента, с которым тут у меня была намечена встреча, а отправился к себе.

«Что произошло? Я где-то ошибся, его раскрыли, или он предал? – в голове метались панические мысли. – Если бы не сеньора Катарина, представляю, что было бы, если бы меня сфотографировали с ним, а потом в газетах растиражировали нашу встречу. С учётом того, что все и так пишут про меня как про суперсолдата КГБ, подтверждение этого точно вызвало бы сенсацию. Что теперь делать?»

У меня была только инструкция на его неявку на встречу, и ничего о том, что за нами могут следить или что он может предать страну. Моя задача была крайне проста, мне полагалось просто встретиться, проследить, куда он идёт, и, зайдя вместе в квартиру, которую он снял, передать ему четыре колонки цифр.

Задумчиво зайдя в наш дом, я пошёл к главе всей делегации, найдя его готовящимся к поездке на соревнования.

– Товарищ Жилин, – я закрыл за собой дверь и подошёл к нему.

– Да, Добряшов? – он заметил меня, но продолжил укладывать вещи.

– Мне нужна связь с Первым управлением.

Он продолжил собираться, но внезапно замер, распрямившись и оглядевшись, тихо спросил:

– Что ты сказал?

– Вы с первого раза всё услышали, мне срочно нужна связь.

– Ты, Добряшов, понимаешь, что говоришь и кому? – на всякий случай решил уточнить он. – И что будут последствия?

Я кивнул.

– Вечером я тебя найду, не пропадай, – бросил он и показал мне рукой на дверь.

Он не сильно меня успокоил своими словами, поэтому я продолжал переживать, но хотя бы Эдвин меня нашёл, и мы пошли гулять по асфальтированной дорожке вдоль зелёных лужаек.

– Что ты хотел узнать? – когда мы отошли достаточно далеко, спросил он меня.

– Что мне покупать в Союзе, чтобы продать за границей, а что везти, наоборот? – задал я ключевой для себя вопрос.

– Странно, конечно, слышать от тебя такое, ведь ты уже был неоднократно за границей, – он покачал головой, – но слухи про тебя ходят разные, так что я не очень-то и удивлён подобному вопросу именно от тебя.

– У тебя какая заработная плата? – спросил он тут же у меня.

– Вообще, сто пятьдесят, но за вычетом массажиста и диетолога остаётся двадцать пять, – выдал я официальную версию.

Барьерист присвистнул и ещё более удивлённо на меня посмотрел.

– Ну ладно, это твоё дело, – махнул он рукой, – в общем, Иван, всё просто. Я получаю сто шестьдесят рублей в месяц и доплату в десять рублей за мастера спорта. Из них плачу тринадцать процентов подоходного налога, шесть процентов налога на бездетность, один процент профсоюзных сборов и полтора процента в комсомол. Посчитаешь, сколько у меня остаётся?

– Мало, – признался я.

– Отлично у тебя с математикой, – улыбнулся он, – да, и на эти деньги мне нужно сыграть свадьбу, купить жене платье, снимать комнату, поскольку квартиру можно ждать бесконечно, и ещё мечтать о машине. И такая ситуация, Иван, у подавляющего количества спортсменов. У футболистов и хоккеистов чуть лучше, всё же эти виды спорта самые популярные, а наша лёгкая атлетика не нужна никому из партийного руководства.

– За медали же платят, – удивился я, – по крайней мере, за золотые точно.

– Да, за чемпионство Европы – пятьсот рублей, – согласился он, – за СССР – хорошо, если двести пятьдесят дадут, и со всего этого налоги, налоги, оставляя на руках не так уж и много.

– Мне гимнастки говорили, у них вообще восемьдесят рублей зарплата, – добавил я.

– Да, у моей жены сто рублей, – кивнул он, – и даже вместе мы, не видясь друг с другом, постоянно разъезжая по соревнованиям и занимая призовые места, не можем накопить себе на машину.

– Как-то печально всё.

– Ещё как, Ваня, – он оглянулся, – разговариваю об этом с тобой, поскольку ты не запятнал себя общением с нашими кураторами. Всё один да один.

Я не стал его разочаровывать, говоря, с кем я общаюсь на самом деле.

– Эдвин, я не буду об этом трепаться, поскольку узнаю для себя, денег не хватает купить даже кроссовки в магазине Adidas.

– Ну так вот, – кивнул он, продолжив, – к чему я всё это так долго подводил, что у нас просто нет другого выхода, кроме как заниматься перепродажей товара, словно торгаши какие-то. Я до Олимпиады был в Мюнхене, занял первое место и получил свои пятьсот рублей. Знаешь, сколько я заработал на перепродаже привезённых вещей?

Я покачал головой, заинтересованно на него посмотрев.

– Три тысячи, Иван! Долбаные три тысячи! Этих денег хватило на свадьбу, платье и ещё осталось отложить на машину.

– Подожди, – у меня в памяти всплыли воспоминания, что советские спортсмены, по заверениям газет, вроде бы всегда хорошо жили: ордена Ленина, квартиры, машины без очереди. Как-то его слова не бились со всем этим. Об этом я ему и сказал.

Он посмотрел на меня словно на идиота, фыркнул, думая, что я так шучу, но, видя моё серьёзное лицо, понял, что да, я просто идиот.

– Ваня, – он покачал головой, – вот сколько, ты думаешь, спортсменов наградят после этой Олимпиады орденами Ленина? Дадут квартиру и машину?

– Ну, думаю, всем, кто хотя бы золото принёс, – осторожно ответил я, вызвав его смех. Он смеялся долго, весело, так что даже потекли слёзы.

– Слушай, с тобой и правда не соскучишься, – вытирая рукой глаза, наконец стал успокаиваться он. – Ваня, очнись уже! Ты не в сказке живёшь! На каждые соревнования выделяются квоты на каждую команду. Скажем, два-три ордена, пять орденов «Знак Почёта», с десяток медалей за «За трудовое отличие», две-три квартиры, и хорошо, если дадут без очереди купить пару машин, за свои деньги причём, Иван! Тебе просто дадут право купить без очереди!

– Погоди, ты хочешь сказать, что, допустим, вот я завоевал две золотых медали и могу пролететь с наградами? – для меня это действительно стало откровением.

– Конечно! – рассмеялся он. – Всё будет зависеть от того, в каких отношениях ты с нашими кураторами из ЦК, есть ли там те, кто благотворят тебе и включат в эту квоту. Так что, даже если тренеры сборной подадут тебя на награду, не факт, что ты её получишь!

– Как-то это не очень справедливо, Эдвин, – проворчал я, не веря ему.

– Да у меня куча знакомых, кто, не имея связей, каждый раз завоёвывая медали, остаётся ни с чем, Иван. Даже олимпийские! Мой сосед по коммуналке имеет три золотых медали, привезённые с токийской Олимпиады, знаешь, что он получил за них?