Скрытые чувства. Авторская версия - Эльденберт Марина - Страница 11
- Предыдущая
- 11/18
- Следующая
Оказалось, что двадцать лет назад молодой Ладислав женился на Холли Камрин, тем самым объединив две огромные корпорации, впоследствии подмявшие под себя множество компаний поменьше. Эту свадьбу называли сделкой века, а Берговица настоящим дельцом и расчетливым ящером. Некоторые при этом добавляли – удачливым. Потому что Холли была красивой: миниатюрная (по меркам киронок), темноволосая, со светлой улыбкой на полных губах, с фотографий на меня смотрела сама Лисс Утонченность.
Пресса называла ее либо парелой, волшебной доброй ящеркой из киронских сказок, либо немыслимо скучной. Потому что она до умопомрачения любила своего мужа и детей, занималась благотворительностью (помогала людям и ящерам, пострадавшим от стихийных бедствий, финансировала разработки вакцины от вируса Келли) и не делала ничего, чтобы вызвало бы хоть небольшой скандал. Ладислав отвечал верностью, заботой и любовью (это было заметно по взгляду, который он не скрывал даже на снимках), поэтому семью Берговиц называли идеальной.
Называли раньше.
Потому что два года назад Холли Камрин-Берговиц погибла в автокатастрофе. Я даже вспомнила тот случай, о нем буквально кричали во всех газетах и с экранов телевизоров. Кто-то твердил про то, что это была не случайность и ее убили, кто-то злорадствовал, кто-то сочувствовал – равнодушные были в меньшинстве. Но после этого идеальный образ семьи Берговиц стал рушиться.
В основном из-за старшей дочери, которая судя по статейкам папарацци, не переняла ни отцовской сдержанности, ни материнской доброты и всепрощения. Чего только стоит скандал в одном из ресторанов, где Фелиса встречалась со своими школьными подругами. Она швырнула на пол тарелку с салатом, который показался ей невкусным. Было еще участие в уличных гонках, арест за драку и много чего еще.
После определенной статьи я захлопнула ноутбук и наконец-то осознала, что Нат подразумевал под понятием «золотые детишки».
Но вопреки тому, чтобы начать рвать волосы на голове и вопрошать: «На что я вообще подписалась?», жалеть мне не хотелось. А хотелось перестать подглядывать за Фелисой в замочную скважину сплетен и составить собственное мнение о своем боссе.
Лучше один раз увидеть, чем сто раз прочитать об этом в желтой прессе.
На что подписалась, на то подписалась. Не в моих правилах сдавать назад. Тем более я не психологом к Берговицам нанималась, а секретарем. Все прописано в контракте.
Да уж, будет непросто, но в своей жизни я справлялась с любыми «непросто», справлюсь и теперь.
С такими мыслями я проснулась в понедельник, с такими отправилась на новую работу. К слову, мне нужно было приехать в особняк в Рейтери, в район по другую сторону Западного моста, известный тем, что в нем жили только состоятельные киронцы. Я была здесь лишь однажды – сопровождала бывшего босса на деловой встрече. Тот дом запомнился мне кичливым интерьером и большими окнами на внутренний двор с бассейном и спиральной водной горкой.
В противовес этому, расположенный на возвышении черно-белый особняк, возле ворот которого остановилось такси, был выполнен в стиле минимализма. Спаянный из кубов, прямых линий, стеклянных прозрачных и глухих, целиком сплошных стен, он не давил показной роскошью. Мне это сразу понравилось, как понравились и деревца с аккуратно подстриженными круглыми кронами вдоль дорожки, ступенями уходящей к парадному входу.
Дождь как раз превратился в морось и даже не пришлось раскрывать зонтик, чему я была несказанно рада. Скакать на высоких каблуках по лужам – сомнительное удовольствие, а если это делать с зонтом и сумкой-папкой, то получаются те еще акробатические трюки. Из-за пасмурной погоды в нескольких прозрачных кубах-комнатах горел свет, но жалюзи-полоски не позволяли ничего рассмотреть.
Стоило подняться на крыльцо, как передо мной распахнулась дверь.
Мое сердце вздрогнуло не то облегченно, не то разочарованно: меня встречал не сам Ладислав, а его помощница. С виду Майя была сдержанной и собранной, как ее начальник. Только ноты раздражения и нетерпения выдавали настоящие чувства секретаря, которые, впрочем, она даже не пыталась прятать: это ни к чему, когда знаешь, что перед тобой эмпат.
– Готовы приступить к работе? – поинтересовалась Майя после того, как мы обменялись приветствиями.
– Для начала мне стоит познакомиться со своим боссом, – ответила я.
– С этого и начнем. Пойдемте.
Киронка направилась к одной из лестниц, ступени которой были вделаны прямо в стену, а перила вовсе отсутствовали. Мне оставалось поспешить следом, на ходу рассматривая интерьер: внутри дом оказался таким же черно-белым, как и снаружи. Светлый пол, темные стены и прозрачный потолок, через который просматривались низкие плотные тучи.
Мы поднялись на второй этаж и прошли через стеклянную галерею, потом свернули в коридор, где вообще не было окон, и только впаянные в стены квадратные лампы освещали путь. Казалось, архитектор не мог определиться хочет он сделать особняк светлым или темным. Или же (меня пронзила внезапная догадка) желал показать два образа его владельцев: Холли и Ладислава.
Да, черный ему точно подходит.
По пути мне вручили скрепленные листы бумаги.
– Это обычное расписание дня Фелисы. Примерное расписание, потому что она любит быть непредсказуемой.
Я уже представляла, что значит это «примерное». По статьям в газетах.
Мы поднялись по еще одной лестнице, и Майя постучала в ближайшую дверь.
– Не заперто! – выкрикнули изнутри.
Я глубоко вдохнула и собиралась шагнуть в комнату, но секретарь выставила руку вперед, преградив мне путь.
Хм.
– Листер Берговиц очень любит дочь, – сказала она. – Имейте это ввиду.
– Хорошо, когда родители заботятся о своих детях, – ответила я вежливо, выдерживая ее прищур.
Но руку Майя не опустила.
– Если не удержишься на этой должности, не рассчитывай, что он предложит тебе другую работу.
Простите, что?
Приехали! Она ревнует Берговица ко мне? Или ревнует его ко всем? Интересно, он с ней спит? Судя по эмоциям вполне, либо у нее неразделенная любовь… Ой, нет! Меня это точно не касается, вот совсем. И Берговиц в том самом смысле мне не нужен, неприятности на новой работе – тоже.
Но не иначе чокнутый лакшак дернул за язык поинтересоваться:
– А если удержусь?
Сейчас мы были на равных, у нее свой босс, у меня – свой. Так что делить-то? Я не собиралась перед ней пасовать, и вообще работать сюда пришла, поэтому настрой у меня был тоже рабочий.
Секретарь мигом отдернула руку, ее гнев вспыхнул с такой силой, что отразился легкой болью в висках и заставил выставить еще один блок ментальной защиты. В глазах Майи сверкнуло удовлетворение, видимо, заметила, что я поморщилась. Она отступила, и мы наконец-то вошли внутрь.
Не знаю, чего я ждала от комнат богатой девушки. Либо продолжения сдержанного стиля особняка: черно-белой палитры и музейной безупречности, либо крикливой безвкусицы, которой страдают все тинейджеры. Впрочем, кое-что общее с другими личными комнатами подростков у спальни Фелисы было – в них давно никто не убирался.
Как сказал бы Нат, здесь царил творческий беспорядок, а если по-простому – бардак. Хотя мой будущий босс определенно занимался творчеством: я едва не споткнулась о рулоны ткани, валяющиеся прямо на полу, обошла раскрытые швейные ножницы, разбросанные мелки и линейки, наткнулась на манекен. Последних было несколько, из-за этого в принципе большая комната казалась тесной. Не спасало даже окно во всю стену, открывающее вид на утопающий в тумане Западный мост.
В отличие от остального дома, эта спальня поражала не только беспорядком, но и всевозможным буйством красок, подсвеченным многочисленными лампами. Манекены были «выряжены» в разные юбки и блузки, брюки и куртки с яркими принтами. Мне казалось, я попала в дизайнерскую мастерскую, а не в комнату девочки. Ото всего этого разбегались глаза, поэтому я не сразу заметила хрупкую фигурку, склонившуюся над столом у окна.
- Предыдущая
- 11/18
- Следующая