Идиотам просьба не беспокоиться - Фишер Тибор - Страница 48
- Предыдущая
- 48/65
- Следующая
Деймиан начинает активно потеть. Он переживает, что Тони или Лили заметят. Полный идиотизм. В пятьдесят лет можно уже не беспокоиться, даже если ты удавишь кого-то гароттой, не говоря уж о том, если ты вдруг кого-то огорчил или взбесил. Она попыталась добраться ногой до его самого интересного места, но не смогла дотянуться. Его волновало, что подумают о нем другие. Ее – совершенно не волновало. Кто из них в более выигрышном положении? Ей быстро наскучила эта забава.
– Я иду наверх, – сказала она и пошла в туалет. Было бы здорово, если бы Деймиан пошел следом за ней, и они бы устроили сочный секс прямо на кафельном полу, пока все остальные сидели бы за столом и упорно делали бы вид, что ничего не происходит. Деймиан не оправдал возложенных на него надежд.
Тони вернулся домой в приподнятом настроении – потому что его идеи встретили восхищенное одобрение, и еще потому, что она его не унизила и не выставила идиотом. Ее не особенно возбуждала перспектива Тонисекса, но поскольку истинный чемпион должен вести себя по-чемпионски, даже когда ему нездоровится или когда его донимают бульварные неприятности, она устроила ему феерический секс, измотав его до предела. Когда Пони заснул, утомленный, она еще долго лежала в гнетущей темноте и вспоминала обложку, которую она придумала для своего дневника, когда ей было восемнадцать. Она придумала вот такую штуку:
Мысли были изложены четко и ясно, и она до сих пор считала, что так оно и есть, но через месяц она выкинула обложку, потому что она вгоняла ее в депрессию. Это была ее правда, но совершенно излишняя и бесполезная, как тонкая пленка бензина при лесном пожаре. Владеть такой Правдой – все равно что таскать в кармане растаявшую шоколадку: просто в кармане хоть что-то есть, хотя это «что-то» уже ни на что не годится. Владеть такой правдой – все равно что раздумывать, когда ты уже спрыгнул с крыши небоскреба, что вместо желтых носков надо было бы все-таки надеть синие.
Никто тебе не поможет, даже если ты очень нуждаешься в помощи. И еще ей бы следовало избегать метафизики и метафор.
Потратив немало времени на поиски хорошего пинцета, она решила, что будет проще купить себе новый. Кстати, это не так-то просто, найти нормальный пинцет – в магазины как будто специально завозят одну ерунду.
– Откуда вообще происходят шутки и анекдоты? – однажды спросила Миранда. – Ты никогда не задумывался? Не те плоские анекдоты, которые постоянно обсасывают по телику, а настоящие анекдоты, действительно остроумные и смешные. Их же, наверное, кто-то придумывает. Украшение голого факта. Что-то где-то происходит, и по этому поводу рождается анекдот. Никто не знает, кто именно его придумал, никто не знает, откуда он взялся, но он есть, и он ходит по миру, как солнце – по небу.
– Значит ли это, что ты не хочешь идти? – спросил Тони, взглянув на часы.
– Я думаю, это Бог. Поэтому все и разваливается на Земле. Голод, резня, избиение младенцев, мор и чума, землетрясения… Бог слишком занят. Он придумывает анекдоты и шутки. А мы – его завороженные зрители.
– Миранда, если ты не хочешь идти, то так и скажи. Тебе вовсе не обязательно никуда ходить, если ты не хочешь.
Неужели Тони умнеет? На этот раз она его не заводила, но среди ее любимых домашних развлечений действительно было и такое: начать собираться, так чтобы Тони уже был готов выходить, потом заявить, что на самом деле ей не хочется никуда идти, так что Тони снимает пиджак и туфли, открывает бутылочку пива и садится перед телевизором, чтобы вскочить через пять минут, потому что Миранда вдруг говорит, что она передумала и все-таки хочет пойти. Он выключает телик, убирает пиво обратно в холодильник, надевает туфли, находит свои ключи… но тут Миранда опять говорит, что ей не хочется никуда идти. И так – до упора. Рекорд был семь раз.
Они спустились по лестнице и увидели, что Реджайна, их соседка снизу, стоит на карачках со щеткой в руках и чистит ковер на лестничной площадке, а над ней стоит-надзирает ее мамаша. Миранда не раз слышала от подруг страшные истории о том, как к ним нагрянула мама и устроила рейд насчет нестираного белья и грязных простыней, беспорядка в кухонных шкафах и наличия пыли на книжных полках под потолком (причем отдельные мамы не ленились для этого встать на стремянку), а то и вовсе проникла в квартиру, пока дочь была в отпуске, и сделала там ремонт, подобрав цвет обоев по своему вкусу, но это был уже полный кошмар. Тут и с пылесосом убьешься, пока все вычистишь, а уж руками – так лучше сразу убиться, чтобы не мучиться. Чистить ковры на лестничных площадках – это обязанность всех жильцов, которую вроде как исполняют по очереди, и, разумеется, все на нее забивают.
– Грязища у вас тут кошмарная, – заявила Реджайнина мама, когда они проходили мимо. Реджайна была родом из Болтона, и ее мама была свято убеждена, что столица испортила ее дочь, и что явные признаки этой порчи – в ее равнодушии к комьям пыли и засохшим подтекам грязи на лестнице перед квартирой. Реджайна весело улыбнулась. Она явно избрала политику «лучше сделать, что скажут» при общении с мамой и проявляла терпение из категории «она все равно завтра уедет». Реджайна была арфисткой, и тревоги ее мамаши насчет распущенной богемной среды, каковая угрожает благополучию ее дорогой девочки, казались просто смешными, поскольку на арфе Реджайна играла исключительно для души, а для денег работала в интим-салоне. Реджайна не считала себя красавицей, но «искусственный загар и глубокое декольте – это работает безотказно». Миранда только кивала. С мужчинами вообще легко управляться. Даже проще, чем с волнистыми попугайчиками. Или с ее скороваркой. У скороварки есть три режима кипения, и разобраться с ней было гораздо сложнее, чем с большинством мужчин.
Реджайна специализировалась на бизнесменах с Севера, которым и нужно-то было только, чтобы кто-то смеялся над их идиотскими шутками и соглашался, что Лондон – кошмарное место. Они хотели, чтобы их спутница выглядела, как молоденькая проститутка, и водили ее куда-нибудь потанцевать, а потом приглашали к себе в гостиницу, но вовсе не для чего-то такого, а чтобы все видели, что он привел к себе проститутку – чтобы его посчитали этаким искушенным сластолюбцем, у которого трудная, но весьма интересная жизнь. Реджайна строго держалась в рамках слегка подрочить рукой (называется мануальная стимуляция), да и то только тем клиентам, которые вели себя хорошо и которые были моложе сорока, за что они были безмерно ей благодарны.
И наконец, Миранду нисколько не трогало мероприятие в Айслингтоне. Ее внезапно пробило на сентиментальные порывы, когда они уже спустились в метро. Ей вдруг стало стыдно, что она постоянно подкалывает Тони по поводу его благотворительных дел; это был слишком простой и проторенный путь. Нужно было изобрести новое орудие пытки, хотя Тони всегда гарантированно выходил из себя, когда она заводила речь о том, как все деньги, которые он собирает на нужды больных детей, осядут на личных счетах в швейцарских банках или в их филиалах в тех странах, которым он пытается помогать.
– Ты права, – кричал Тони в ответ. – Обычно так и бывает: кто людям помогает, тот тратит время зря. Деньги крадут. Беспорядок и путаница становятся еще более беспорядочными и запутанными. Посылки уходят совсем не туда, куда нужно. Повсюду выходит сплошной облом. Иногда тебе кажется, что ты сейчас просто взорвешься. Я вполне допускаю, что все, что я делаю для этих детей, никому не облегчит боли, ни на секунду. Может быть. Да. Но я хотя бы пытаюсь хоть что-нибудь сделать для других. Тебе тоже стоит попробовать, чтобы хоть раз это испытать.
Ярость Тони произвела на нее впечатление, хотя она и не подала виду. Неужели с ее помощью у Тони появляется характер? Что-то она сомневалась. Старые холодильники тоже скачут по кухне, когда включаются, но это не значит, что они кенгуру. Кипя праведным гневом, Тони бросился прочь, и Миранда не стала его удерживать. Ей вовсе не улыбалось провести час в компании богатых людей, которых раздувает от сознания собственного благородства от того, что они прикупили билетики благотворительной лотереи. Все равно вечером Пони прискачет домой галопом ради своей законной порции овса. Вместо того чтобы бежать за Тони, она поехала в Сохо, где замечательно развлеклась, убивая время: она пила кофе, отправляла туристов, которые спрашивали у нее дорогу, в прямо противоположном направлении и названивала в «Лучшую из собак» разными голосами, представляясь то польской домохозяйкой, то американским геологом, то итальянской велосипедисткой, то активисткой экологического движения из Уэльса, то администратором гастролирующей цирковой труппы из Глазго, и, наконец, своей самой любимой зубным врачом из Ирака, и спрашивала, действительно ли сегодня у них выступает блистательная Миранда Пьяно, и есть ли еще билеты.
- Предыдущая
- 48/65
- Следующая
