Тьма наступает - Криптонов Василий - Страница 5

— Так обычно никто не говорит, — сказал я вместо ответа. — Опять начиталась древних книжек?

— Современные книжки — все скучные, — надула губы Света. — В них нет ни мысли, ни красоты.

— Ну, может, до нас уже всё подумали. И всё красивое показали.

— Может быть… — задумчиво протянула Света.

Вот уж кого бы с великой княжной свести! Думаю, девушки легко нашли бы общий язык. Обе не от мира сего: одна — буквально, другая — фигурально.

Вот и сейчас, стоило упомянуть о книгах, и Света забыла, о чём спрашивала. А я постарался убрать унылую мину. Впрочем, мы как раз приехали.

Я остановил машину посреди пустыря. Вышел и осмотрелся. Из-за темноты и нудного дождя ничего видно не было. Подключил магическое зрение, огляделся ещё раз — чисто. Отлично.

Я открыл заднюю дверь, взял с сиденья зонтик. Раскрыл его и распахнул пассажирскую дверь, для Светы. Когда она выбралась на раскисшую землю, вручил ей зонт.

— Костя, здесь мерзко, — от души сказала Света.

— Я заметил. Ничего, мы ненадолго.

— Мои туфельки промокнут и испачкаются.

— Отмоем. Ну или купим новые.

— А можно отмыть эти и ещё купить новые?

— Можно, — улыбнулся я. — Вот бы все проблемы решались так легко…

Я открыл багажник, достал оттуда брезентовый свёрток. Потом мы отошли от машины на пару десятков шагов. Дальше уже начиналось натуральное болото.

Кстати подвернулся плоский камень. Я положил на него свёрток и развернул брезент.

— Опять эта гадкая, дрянная книга! — сердито произнесла Света.

— Опять, — кивнул я. — И, не поверишь — делать нужно то же самое.

Глаза Светы нехорошо блеснули. Она вытянула руку. Явно собралась испепелять.

Свет — это не аналог белой магии. Свет не стесняет себя намерениями, не боится почернеть. Свет должен гореть, только и всего. А Тьма должна погасить всё, что светится. Только и всего.

— Давай, — сказал я. — Покажи ему, что с нами шутить недопустимо.

Ладонь Светы и обложку книги соединил луч. До меня долетела волна жара. Тучи над нашими головами расступились.

Я поспешил отвернуться. Глазам больно было смотреть на этот ослепительный свет.

Отвернулся вовремя — в двух шагах на земле появилась фосфоресцирующая фигура корчащегося человека. Спустя мгновение он завопил благим матом, без слов, от невыносимой боли.

— Сбавь накал, — бросил я.

Света, очевидно, послушалась. Призрак перестал орать и приподнялся на руках. Уставился на меня.

— Что ещё? — крикнул он. — Я исполнил свою часть сделки! Зачем вы продолжаете издеваться надо мной?

— Слышь, прозрачный. — Я не видел смысла говорить по-аристократически в такой компании. — Ты, по-моему, не догоняешь серьёзности ситуации. — Я подошёл ближе и присел перед призраком. — Хочешь со мной поиграть? Окей, я играю. Но правила будут моими. Вот как сейчас. Нравится?

Света поняла без команды, по одной лишь интонации. Призрак вновь взвыл и изогнулся. Но это быстро прошло, и вот на меня опять с ненавистью уставились два призрачных глаза.

— С Павловском — это ты хорошо придумал, — продолжал я. — Мне туда при любом раскладе нужно было бы ехать. С именами девчонок тоже… Я убедился, что ты, якобы, со мной честен.

— Я был честен!

— «Дом Зингера»? — рявкнул я. — На следующей странице книги — он. Ты меня за идиота держишь?

— Но что… А-а-а-а-а! — Света вновь усилила нажим.

На этот раз призрак опасно замигал, того гляди исчезнет.

— Света! — прикрикнул я.

Спиной ощутил её разочарование, но в итоге аватарка подчинилась, и призрак замолчал. Он лежал спиной на земле и даже по меркам призрака выглядел каким-то дохлым.

— Сейчас, сучонок, мы будем играть в интересную игру, — сказал я. — Я открою книжку и посмотрю, что там написано. Если там будет написана правда — попрощаемся с тобой до следующей встречи. А если очередной порожняк — я вырву из книги страницу, и Света её испепелит.

— Ты сумасшедший, — прохрипел Юнг.

— А если так — тебе что, от этого легче?

Он промолчал. А я подошёл к книге.

Света притушила свой луч, и я ногтем подцепил обложку. Книга раскрылась на первой странице.

— «Здание главного адмиралтейства», — прочитал я. — Что ж, прекрасный выбор. Моей спутнице он по нраву.

Я вырвал из тетради лист и протянул Свете. Лист вспыхнул. Юнг завизжал. Я дождался, пока визг стихнет.

— Скажу тебе то же, что мне как-то в детстве сказала учительница: «Будешь переписывать до тех пор, пока мне не понравится». От себя добавлю: или пока страницы не закончатся. Итак, следующая попытка?

— Откуда… Откуда ты знаешь? — простонал призрак.

— По-твоему, сейчас ты задаёшь вопросы? Каждый ответ — страница.

— Нет! — Призрак подпрыгнул. — Нет, я скажу! Всё скажу!

Я опустил взгляд в книгу. Там было огромными буквами написано: «Гостиный двор».

— Ну, вот! Можешь же, когда хочешь, — улыбнулся я. — А дата? Когда случится прорыв?

Призрак стоял напротив, сверля меня ненавидящим взглядом. Обидно, наверное. Быть при жизни таким могущественным — и проиграть мне. После смерти заготовить такую хитроумную стратегию — и всё равно проиграть мне.

А в проигрыше он, похоже, уже не сомневался.

— Я ведь говорил: даты прорывов не известны, — процедил призрак. — Прорыв происходит в момент, когда в достаточной мере истончается пространство. А истончение пространства зависит от множества факторов. В первую очередь, от…

— От людей, — кивнул я. — Прорывы привязаны к людям. Я, кажется, начинаю понимать. Есть пара сущностей из Тьмы, которые вселяются в людей. Этих людей тянет туда, где ты истончил пространство, они каким-то образом способствуют тому, чтобы оно истончилось ещё больше. И — вуаля! — когда истончение становится достаточным, происходит прорыв.

— Умён, Бродяга, — скрипнул зубами призрак.

— Не жалуюсь. Вот только в этой схеме, на мой взгляд, накручено слишком много сложностей. И ты мне сейчас всё объяснишь. К примеру: для чего нужна привязка к конкретной местности? Разве не лучше было предоставить своим адептам автономность? В этом случае прорывы вообще невозможно было бы предсказать… Молчишь? Света, назови-ка номер страницы. Выбирай любой, какой больше нравится.

Верный слову, после пустыря я поехал в академию. Света на пассажирском сиденье клевала носом. По ночам она быстро уставала, особенно после того как её вырубило на ритуале по объединению неблизняшек. Вот ведь ещё беда: нам нужно как можно скорее восстановить, развить её силы! А мы то на месте топчемся, то вообще пятимся назад. Была бы у меня внятная инструкция — другой разговор. А так — всё приходится определять методом тыка.

Разгоняя машину по трассе, позволив излишкам магической энергии обратиться в энергию движения, я думал над словами призрака.

Разоткровенничался он спустя три страницы, испепелённые Светой. Опыт в проведении допросов у меня, к сожалению, был. Гордиться тут нечем, но определять, когда человек переступает тот порог, за которым уже не может лгать, я умею. Остаётся лишь надеяться на то, что у призрака этот порог выглядит так же. И надеяться на то, что его корчи и судороги от невыносимой боли — это не ловкий спектакль.

Если спектакль, то Юнг похоронил в себе выдающегося актёра.

— Итак, что мы имеем, — вслух сказал я.

Света встрепенулась, заёрзала на сиденье.

— Имеем мы, увы, немногое. Имена людей, которые упоминаются в книге, не дают почти ничего. То, что на странице, где упоминается Гостиный двор, присутствует некий Степан Кузнецов, нашу задачу не облегчает.

— Почему? — удивилась Света.

— Потому, что Кузнецовы — не Барятинские и не Юсуповы. Кузнецовых в Петербурге едва ли чуть меньше, чем Ивановых — не арестовывать же всех? Не говоря уж о том, что люди простого звания в домовых книгах могут вовсе не фигурировать. И остальные имена не лучше. Смирнов, Петров, Сидоров… Юнг знал об этом мире немало и облегчать нам поиски не собирался. Соответственно, всё, что мы имеем — плюс-минус координаты прорывов. И если к местности эти координаты вроде как приколочены надёжно, то о времени, когда может произойти следующий прорыв, мы ничего не знаем вообще.