Тьма наступает - Криптонов Василий - Страница 23

— Вы сами-то до дома теперь доберётесь? — спросил я.

— … не знаю……оставьте меня здесь…

— Ещё чего не хватало. Идёмте!

Мы подхватили великую княжну под обе руки и повели в сторону дворца.

— … я не хочу домой… — пробормотала она.

— Ваше высочество, вы ведь всё прекрасно понимаете.

— … я не хочу быть высочеством…

На это у меня контраргументов не нашлось.

— Я и не думала, что она — такая, — сказала Злата на обратном пути, когда мы сдали целую и невредимую великую княжну начавшим уже легонько волноваться фрейлинам.

— Какая?

— Грустная и одинокая. — Злата шмыгнула носом. — Теперь мне кажется, что нам с сестрой ещё повезло. Мы никогда не одиноки.

— Вот видишь, — усмехнулся я. — Какая судьбоносная встреча.

А на следующий день после завтрака меня позвали к телефону. Я ожидал услышать Витмана, но услышал Свету.

— Костя, ты мне срочно нужен, — объявила она.

— Что-то случилось?

— О, да! Ткань мироздания над Гостиным двором истончается.

— А почему ты не воспользовалась пудреницей? Нужно было написать, мы ведь обсуждали…

— Да, конечно. Но тут ничего не горит и нет крокодилов!

Отведя трубку ото рта и закрыв микрофон ладонью, я крепко выругался. Уши дядьки, который присматривал за будкой, спасла уже на автопилоте выставленная глушилка. А то, небось, в обморок бы рухнул.

— Понял, скоро буду, — бросил я в микрофон и повесил трубку.

Ну что ж, понеслось.

Гостиный двор. Огромный четырехугольник неправильной формы, составленный из длиннющих двухъярусных пассажей. Украшенный портиками, барельефами и мозаичными панно. Четыре стороны здания — по четырем улицам. Самые красивые и богатые — по Невскому и Садовой.

Восемь вестибюлей. Роскошные люстры. Широкие мраморные лестницы. Бесконечные анфилады магазинов, магазинчиков, кафе, закусочных, ювелирных, часовых и прочих мастерских. Представительства банков и туристических бюро. Салоны красоты, цветочные и свадебные салоны — чего тут только не было.

По той стороне, что выходила на Невский, протяженность анфилад Гостиного двора составляла метров двести. А всего по периметру — не меньше километра. Одних только магазинов — штук триста, а сколько тут всего помещений на двух этажах — чёрт его знает.

Многоэтажным торговым центрам в моём густонаселенном мире Гостиный двор, конечно, уступал. Но для своего мира выглядел — весьма и весьма. Неудивительно, что место это было модным и популярным. Приехать в Петербург из провинции и не посетить Гостиный двор — ни одна уважающая себя дама не простила бы супругу подобное никогда. Чем тут только не торговали.

Текстиль, галантерея, бельё, обувь, украшения — всё, разумеется, наилучшего качества и по соответствующим ценам. Не удивительно, что большая часть посетителей появлялась здесь не столько с целью что-то приобрести, сколько поглазеть на витрины. Нарядившись в новый костюм, прогуляться по богатым анфиладам. Раскланяться с дальними знакомыми. Поболтать с близкими и осудить убогий вид недругов. А ещё Надя со смехом рассказывала мне, что Гостиный двор — негласное место смотрин женихов и невест.

Молодые люди купеческого и мещанского сословия могли, официально не знакомясь, но соблюдая приличия, как бы невзначай рассмотреть друг друга. Родители молодых людей, разумеется, также не обходили вниманием этот вопрос. Ходили слухи, что и некоторые аристократы подобными смотринами не брезгуют. А осень, как известно — лучшая пора для сватовства.

В общем, я предполагал, что народу будет немало. Но уже на подъезде к Гостиному двору понял, что в прогнозах ошибся. Раз примерно в десять. Люди стекались к четырехугольному зданию четырьмя полноводными реками, со всех сторон.

Приятная особенность этого мира — парковочные места в любой из его локаций аристократам предоставлялись по умолчанию. Они не были обозначены никак, но поставить машину на место, которое мог бы облюбовать аристократ, у обычного автовладельца или водителя такси не получилось бы физически. Места для аристократов защищала магия.

Каким образом это регулировалось — понятия не имею, но проблем с парковкой в этом мире не испытывал ещё ни разу. Мог бы поставить машину недалеко от любого из восьми вестибюлей, но в данный момент моей целью был не Гостиный двор. Я остановился с другой стороны Невского, рядом с небольшим двухэтажным зданием.

На первом его этаже находился ресторан, на втором — номера отеля. Подобных зданий вблизи Гостиного двора было немало. Витман выбрал для внедрения Светы именно это исходя из каких-то своих соображений, а я не возражал. Понятно было, что в гостинице, которую выберет Витман, Свете не будут докучать дурацкими приставаниями из разряда «Паспорт, пожалуйста». И ко мне, когда я появлюсь здесь, никаких вопросов не возникнет.

Так оно и получилось. Едва взглянув на мой жетон, портье на втором этаже указал рукой направление:

— Нумер одиннадцать. Пожалуйте, господин Барятинский.

— Благодарю, — кивнул я.

— Государю императору — ура! — рявкнул Джонатан.

Портье едва не подпрыгнул, но комментировать благоразумно не стал. Сделал вид, что молодые аристократы с говорящими чайками на плече — обычное дело.

Я двинулся по коридору. В дверь с цифрой «11» постучал условным стуком — так же, как стучал по решётке на чердаке.

Шагов за дверью не услышал, ходила Света бесшумно. Дверь она распахнула почти сразу. Выпалила:

— Ах, Костя! Как же я по тебе соскучилась! — и повисла у меня на шее.

— Государю императору — ура, — умильно глядя на нас, проворковал Джонатан.

— Мы расстались позавчера, — напомнил я.

— И что? — удивилась Света.

— Ну… Ты как-то очень быстро соскучилась.

Я осторожно расцепил Светины руки и вошёл в комнату.

Едва войдя, понял, почему Витман выбрал именно этот номер. Гостиный двор был виден отсюда как на ладони.

Я подошёл к окну. Света немедленно возникла рядом со мной.

— Ты не хочешь одеться? — я окинул её взглядом.

— Нет, — удивилась Света. — Зачем?

— Затем, что голая девушка в окне — такой себе способ не привлечения постороннего внимания.

Я оглядел комнату и накинул Свете на плечи гостиничный халат.

— Эта ваша одежда — исключительно неудобное изобретение, — просовывая руки в рукава, объявила она.

— Уверен, что многие с тобой согласятся.

Я, в общем-то, против Светы в первозданном виде ничего не имел. Скорее, наоборот — глаза, глядя на неё, исключительно радовались. Но такая форма одежды настраивала несколько на иной лад, а нам предстояло работать.

— Докладывай, — приказал я. — Как обстановка?

Света мечтательно закатила глаза:

— Ах, Костя! Это называется «оладьи». Мне принесли их на завтрак. А к ним — целых четыре вазочки, в которых лежало…

— Рад за тебя. Но я не про жратву спрашивал. Там, — я ткнул в Гостиный двор за окном, — как обстановка?

Света пожала плечами:

— Ну, Тьма сгущается. Видимо, будет прорыв. Я же тебе сказала по телефону.

— По сравнению с тем, что было в Павловске — Тьмы больше или меньше?

Света задумалась.

— Столько же. — Выдохнуть я не успел. Она добавила: — Пока. Тьма продолжает сгущаться.

— А почему здесь так много людей? — я показал на текущие по четырём улицам людские реки. — Я сроду такую кучу народу не видел! Почему ты не позвонила раньше, не сообщила?

— А это — много? — простодушно удивилась Света. — Я не знала. Я думала, их всегда столько.

Ну, да. Резонно. Откуда ей, воплощению Света, знать, сколько народу — много, а сколько — мало?

— Ладно, понял, — я распахнул окно и вскочил на подоконник.

— Куда ты?

— На разведку. Надо же выяснить, в чём дело.

— Я с тобой!

— Нет. Остаёшься здесь. Без команды — не высовываться. И оденься, мало ли что. Если придётся драться, в халате это не очень удобно. Джонатан, за мной!