Испорченный рыцарь (ЛП) - Лоррейн Трейси - Страница 42

С моих губ срывается дикий рык, и я толкаю ее вперед, снова прижимая к столу.

— Знаешь, ты ведь не намного лучше своей матери-шлюхи, правда, Сирена? Один намек на бездумное удовольствие — и ты раздвигаешь ноги и забываешь об окружающем мире.

— Ты притворяешься, что ты такая благородная и хочешь творить добро. Но в глубине души ты ничем не отличаешься от любого из нас. Может, твое оружие и не ножи и пистолеты, но то, что ты прячешь у себя между ног, не менее опасно, и не только для тех, кому ты позволяешь к этому прикасаться.

Наконец она поднимается и вытаскивает свои трусики.

— Я ненавижу тебя, Нико, мать твою, — прошипела она. — Отвали от меня.

Она брыкается и извивается, а я несколько мгновений не шевелюсь, но в конце концов, сжалившись над ней, отхожу, заправляя себя обратно в брюки и разглаживая рубашку и галстук, как будто ничего не произошло.

Она поворачивается и смотрит на меня, но это мало на что влияет. Все, что я вижу, — это моя соблазнительная сирена в ее естественном состоянии. Свежеоттраханная и отчаянно жаждущая второго раунда.

Что ж, на этот раз она будет разочарована.

— Наслаждайтесь остатком дня, мисс Эндрюс. И помните, что доверие — очень непостоянная вещь.

С этим предупреждением, повисшим в воздухе, я открываю дверь и ухожу от нее.

21

БРИАННА

Как только за ним закрывается дверь, я отшатываюсь назад, ударяясь о стену. Ноги подкашиваются, несмотря на мои отчаянные попытки удержаться на ногах, и прежде чем я понимаю, что происходит, я оказываюсь на заднице, обхватив ноги руками, а по щекам текут молчаливые слезы.

Это не мой звездный час.

О чем, черт возьми, я думала, позволяя ему прикасаться ко мне? Позволяя ему издеваться надо мной, стыдить меня, унижать, как он только что сделал.

И все потому, что он вдруг решил, что не может мне доверять. Откуда, черт возьми, это у него?

С момента нашего знакомства я не сделала ничего, что заставило бы его считать меня недостойной доверия. Я была причастна более чем к нескольким их более чем незаконным секретам, и я никогда никому не проронила ни слова о них. Черт возьми, есть такие, которые даже не сходили с моих уст в их внутреннем кругу.

Понятия не имею, сколько времени я просидел на вечеринке жалости к себе, полной сожалений и бесконечного списка своих ошибок, но в конце концов стук с той стороны двери заставил меня вскочить на ноги.

Я вытираю щеки тыльной стороной ладоней, а затем принимаюсь прикрывать себя.

Как только я смахнула трусики с пола, я вспомнила, что бессмысленно даже пытаться надеть их обратно. Они испорчены.

Я запихиваю их в сумочку, затем натягиваю лифчик и платье.

Гнев захлестывает меня, когда я просовываю руки в отверстия и застегиваю молнию.

Вот почему все это произошло. По крайней мере, проще обвинить предмет одежды, чем копаться в том, чему я только что позволила произойти.

Расчесав пальцами волосы и попытавшись поправить макияж, я закидываю сумки на плечо, высоко поднимаю голову и распахиваю дверь.

Тишина, царящая в маленькой комнате, хранящей целый ворох моих подлых секретов, не оставляет меня равнодушной, но как только я выхожу из последнего ряда книг, я обнаруживаю ряд за рядом пустых столов и стульев. А вскоре я обнаруживаю, что место библиотекаря так же пустынно, как и в тот момент, когда я сюда вошла.

Странное предчувствие охватывает меня, когда я иду к выходу, подкладка моего платья щекочет голую кожу моей задницы так, как не было раньше.

Чертов мудак.

Как будто трахнуть меня в одном из моих любимых мест в мире было недостаточно, теперь он заставляет меня ходить по школе с моей киской на виду у всех, кто попытается заглянуть мне под юбку, и его спермой, стекающей по моим бедрам.

Я глубоко вдыхаю, когда берусь за ручку двери.

Последний урок дня еще не закончился, но это не значит, что в коридорах будет так же пустынно, как в библиотеке.

В голове крутятся мысли о том, что Нико как-то причастен к нашему уединению, но я отказываюсь ставить ему это в заслугу. Ничто из того, что только что произошло, не говорит о том, что моя карьера, мое будущее записаны в его планы трахнуть меня как животное в этой задней комнате. Организовать зачистку всего помещения в течение часа кажется для него слишком большим усилием, чтобы доказать свою совершенно бесполезную точку зрения.

Я все еще качаю головой от этой безумной мысли, когда наконец набираюсь смелости и выхожу из своего убежища.

К счастью, никого не видно, пока я иду по коридору, но это не значит, что ученики далеко, я слышу, как они разговаривают в общей комнате.

Сфокусировав взгляд на двойных дверях, которые уведут меня прочь от этого здания и всего, что произошло за последние сорок пять минут, я сосредоточилась на том, чтобы оказаться от него подальше.

Если он вообще еще здесь.

Я нахожусь примерно в двух метрах от свободы, когда по позвоночнику пробегает дрожь осознания.

Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, что он здесь.

Ждал ли он меня?

Неужели он думал, что необходимо еще глубже вогнать нож в мою грудь?

— Вот и все, мисс Эндрюс, — прорычал он, заставив мое сердце подскочить к горлу. — Убегайте, как непослушная девочка, которую поймали на том, что она залезла пальцами в банку с печеньем.

Я скриплю зубами, чувствуя, как во мне поднимается гнев на его дерзость. Стыдить меня наедине — это одно, но на людях? Посреди гребаного выпускного класса?

Нет. Просто, блядь, нет.

Повернувшись, я осматриваю коридор перед собой.

Но никого нет.

Пока его веселое смех не заполняет мои уши.

Подняв глаза, я сжимаю пальцы в кулаки и вижу, что он прислонился к перилам второго этажа с самодовольной ухмылкой на лице.

Не задумываясь, я выплевываю в него единственное, что могу придумать, и что может причинить боль.

— Ты думаешь, что не можешь мне доверять? Может, пойдешь и поговоришь со своей сестрой о том, как хорошо я умею хранить секреты?

Выражение его лица меняется, и мне не нравится, что во мне вспыхивает чувство победы. Он все еще пытается осмыслить мои слова, когда я крутанулась на пятках и выбежала из здания. Чувство вины захлестывает меня, а сердце бешено колотится, когда я осознаю, что только что сделала.

К тому времени, как я вбегаю в офис Мелиссы, где лежат мои вещи, я уже запыхавшаяся и потная.

— Брианна, что случилось? — Она потрясенно вздохнула, ее глаза расширились как блюдца, когда она уставилась на меня.

— Я… я заболела.

— Тебе лучше пойти домой. Ты выглядишь… — Она колеблется, слишком вежливая, чтобы сказать мне, что я выгляжу как кусок пережеванного собачьего дерьма.

— Д-да, ничего, если я пойду?

— Конечно. Иди.

— Спасибо, — бормочу я, ныряя за своими вещами и бессистемно запихивая их в сумку.

Всего через несколько минут я мчусь к своей машине, готовая оставить этот кошмар позади.

Но прежде чем я успеваю включить задний ход и умчаться прочь, новая волна вины пронзает меня, и я достаю из сумки телефон.

Открыв беседу с Калли, я игнорирую то, что она мне прислала, и набираю собственное сообщение.

Брианна: Мне очень жаль. Я, возможно, сдала тебя Нико. Возможно, он сейчас направляется к тебе.

Дрожащей рукой я опускаю телефон в подстаканник и наконец совершаю побег из Найтс-Риджа.

***

Как только я бросила сумки у входной двери, я снова сняла платье и направилась в ванную.

Я включила душ на максимальную температуру и встала под струю в надежде, что она смоет все мои сожаления и неверные решения.

Но этого не произошло.

И вот два часа спустя я сижу на диване, смотрю по телевизору повтор «Друзей», но ничего из этого не вижу, прокручивая в голове события прошедшего дня.

В моем животе завязался один большой узел тревоги, и каждый раз, когда мой телефон пикает от входящего сообщения или звонка, я еще глубже погружаюсь в мысли, что это может быть мистер Миддлтон, говорящий мне, что он больше не хочет видеть меня в своей школе, мой куратор в университете, сообщающий мне, что меня выгнали с курса всего за несколько недель до окончания.