Бывшие. Уже не вернуть - Марика Крамор - Страница 4

Я начинаю колебаться, особенно остро ощущая, что совсем не знаю этого человека. И было абсолютно сумасбродной идеей ехать с ним, не говоря уже о том, чтобы спуститься к берегу.

Я не успеваю возразить, но вероятно, Нил прочитал ответ в моих глазах:

– Хорошо. Тогда можем ехать дальше.

Его равнодушие почему-то ранит. Но… что я скажу?

Дальше мы движемся в молчании, и я слишком поздно соображаю, что по правую сторону от меня мелькают скудные кусты. А еще мы едем вдоль берега.

– Не волнуйся, я не маньяк. Спокойно наслаждайся видом.

Машина останавливается. Нил распахивает дверь и освещает фарами пространство.

– Ты всегда такой? – удивленно осведомляюсь я, стараясь замаскировать охватившее меня напряжение.

– Какой именно?

– Не прислушиваешься к чужому мнению. И делаешь по-своему.

– Да. Всегда. Я так привык. И кроме того, – продолжает он расслабленно, – заметил, что ты хотела. А так как мне это ничего не стоит, помимо пяти минут моего драгоценного времени, то счастлив тебя порадовать. Жду в салоне, – невозмутимо заявляет.

На берегу особенный влажный воздух, я выбираюсь из салона. Кажется, время убегает без счету.

Я теряюсь, когда чувствую прикосновение к плечам чуть жестковатой прохладной ткани.

– Арина, ты забыла о пиджаке.

От раздавшегося в ночи приятного низкого тембра меня на пару секунд бросает в дрожь.

– Спасибо.

Нил занимает место справа от меня. И опустив руки в карманы, сосредотачивает внимание на таинственных бликах водной глади, но у меня складывается впечатление, что он мыслями витает далеко отсюда.

Я то и дело тайком бросаю на спутника косые взгляды. Он задумчив, собран, серьезен. Мне никак не удается отделаться от ощущения его отрешенности. Налет равнодушия отчетливо выделяется на фоне спокойствия и показной вежливости. Ничто не вызывает у моего спутника интерес. У меня создаётся впечатление, что Нил на все вокруг смотрит с прохладцей, немного свысока и с легкой долей снисхождения. Или… или такая реакция у него только на меня?

– Арина, я испачкался?

Ленивый поворот головы… скучающий тон… а взгляд сверкает, как звезды.

Я, содрогнувшись, ловлю ртом воздух и тут же смыкаю губы, перехватывая горящий взгляд. Даже в темноте видно, как блестят мужские глаза: с предупреждением и опасностью.

– Что, прости? – непонимающе переспрашиваю я.

– У меня грязь на лице?

Опешив, я стараюсь разглядеть какое-либо следы на его коже. Но… в темноте, конечно, не нахожу.

– С чего ты взял?

Я озадаченно пожимаю плечами.

– Ты во мне сейчас дыру взглядом пробьешь. Что-то не так?

– Прости, – лепечу я, отворачиваясь, смущённо опускаю голову. – Мне вдруг стало интересно, о чем ты задумался. И я неосознанно засмотрелась.

Отчего-то очень важно уверить Нила, что я уставилась на него бессознательно и непреднамеренно.

– Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, – он растягивает слова, обволакивая меня своим удивительно глубоким голосом, – что… вот так смотреть на мужчину – опасно?

Я порывисто выталкиваю воздух из легких, а затем дыхание и вовсе стопорится. От неожиданности отступаю на шаг назад.

– Н-нет… – заикаясь, роняю я неуверенно, пытаясь удержать равновесие: каблуки утопают в размягченной земле, и я нервно нащупываю участки потверже и поустойчивее. Но тщетно. – А… Как «так»?

Секунды растягиваются, заставляя ужасно нервничать. Нил же мучает меня суровым молчанием.

– Вот так пристально, – объясняет он, до безумия чувственно растягивая слова. – Призывно. И многообещающе.

Он настолько меня ошарашивает неуместным предположением и остаётся при этом таким невозмутимым, что я с трудом нахожусь с ответом.

– Но я ведь ничего такого… – лепечу едва слышно, окончательно смущаясь.

– Делаешь, Арина. Делаешь, – бесстрастно заявляет он. Безразличный тон идет вразрез со словами. – Твой откровенный взгляд на мужчину может сработать как руководство к действию.

Нетерпеливая ночь молчаливо проглатывает проносящиеся мимо секунды. Напряжение зашкаливает, адреналин бьет в голову, впивается холодными щупальцами.

– Ты сейчас на что намекаешь?

Его поразительная бестактность сбивает с ног. Если он сделает хотя бы шаг вперед… что мне остаётся?

– Это не намёк, а щедрое предупреждение. На будущее, – спокойно роняет Нил.

– Тему советов мы сегодня уже поднимали. Что же касается щедрости… Возможно, стоит ее приберечь для того, кто оценит.

– Возможно, – отстраненно соглашается Нил и тонко подмечает: – Тем более что ценить старания других дано далеко не каждому.

И направляется в сторону машины. Распахивает дверь с моей стороны. Так и оставляет.

– Когда будешь готова, поедем дальше, – ставит он меня в известность, а сам занимает водительское сидение, намереваясь дожидаться моего возвращения.

По дороге домой в салоне царило мертвенное безмолвие.

Лишь однажды я еще раз предложила высадить меня в городе и вызвать такси, на что мой спутник лишь усмехнулся и твердо покачал головой.

Когда машина остановилась возле ворот отцовского дома, Нил заглушил мотор и, под моим ошеломленным взором обойдя авто, распахнул дверь.

Смотрю на протянутую руку и не понимаю, что именно мне кажется таким необычным.

Видимо, широкую мозолистую ладонь я разглядываю неприлично долго, потому как ловлю колючую ухмылку и слышу резкий ироничный тон:

– Ладно. Не стоило даже заморачиваться.

Я отмираю, осознавая, как невежливо и некрасиво поступила. Но мне действительно никогда раньше не приходилось прикасаться к таким огрубевшим рукам с желтоватыми утолщениями на подушечках ладоней. У Дена руки всегда ухоженные, мягкие.

Нил отворачивается, а я успеваю заметить неприятно ранящее меня разочарование в мужском взгляде.

Он отступает в сторону, открывая мне проход, заставляя почувствовать мгновенный укол совести. Нил помогал искать мои утерянные вещи, великодушно предложил отвезти домой. Отвез! Причем без лишних сожалений и принижающих меня избитых фраз в стиле: «Ну вот, из-за тебя сейчас кучу времени потеряю».

Если так уж подумать, он вел себя достаточно корректно, не считая легкого налета фамильярности. А теперь даже руку подал, несмотря на едкое замечание о моем отношении к его советам.

Мне становится ужасно неловко.

Я выбираюсь из машины и виновато останавливаюсь перед ним.

– Нил. Я не хотела тебя обидеть, – трясу головой, ощущая, как волосы падают на лицо. – Извини, если я что-то не то сказала.

– Все нормально, – возражает он, внимательным взглядом скользя по моему лицу. – Я не из обидчивых.

– Нет, правда. Я просто задумалась немного… да это неважно. Ты меня очень выручил. Спасибо тебе огромное!

Протягиваю правую руку, надеясь, что Нил ответит и не побрезгует теперь ко мне прикоснуться.

В его взгляде мелькает сомнение и озадаченность. А затем, когда он подмечает мою предложенную ладонь, и растерянность вперемешку с удивлением.

Когда я чувствую ответное уверенное прикосновение… мне отчего-то становится так хорошо и спокойно, как будто душу обволакивает нежностью и умиротворенностью.

Сама не осознавая, что делаю, я накрываю наше рукопожатие второй рукой и с осторожностью, не полностью высвобождая руку, начинаю поглаживать загрубевшую кожу, ощущая подушечками пальцев маленькие твердые бугорки . Это прикосновение удивительным образом воздействует на меня, пуская мягкий трепет по телу. А еще этот слабый мужской аромат без привычных ноток парфюма… хочется податься к Нилу еще ближе.

Территория у папы освещена прекрасно: и участок, и периметр дома, и подъезд к воротам. И теперь я могу отчетливо рассмотреть едва заметный шрам, рассекающий левую мужскую бровь, и подметить теплые мерцающие искорки в омутах темно-карих, почти чёрных глаз.

Острое мгновение невообразимо затягивается, и я вижу, как уголки чувственных губ Нила ползут вверх.