Своя правда (СИ) - Шебалин Дмитрий Васильевич - Страница 17

— Да с чего ты взял, что меня интересует это ублюдок? Он всего лишь один из многих, кто служит мне.

— Нет, пожалуй, не ухо, отруби ему палец, — обратился я к Колтуну.

— Как скажешь, командир.

— Стойте! — закричал Гариго, глядя как Колтун выворачивает указательный палец Гвидо, чтобы удобнее было его оттяпать.

— Даю последнюю возможность отпустить нас с миром. В обмен клянусь всеми богами, которых знаю, что отпущу твоего отпрыска на все четыре стороны, когда мы достигнем Причала. В обмен ты забираешь людей и больше не беспокоишь нас. Также мы оставляем в прошлом все события, произошедшие между нами в твоих землях. Ты не видел нас, мы не видели тебя, и всего того, что тут происходило. Идет?

Плечи человека, привыкшего повелевать в своих землях, осунулись. Из благородного господина и владетеля он превратился в обычного уже немолодого отца, беспокоящегося за жизнь и здоровье своего сына. Теперь уже не было сомнений, Гвидо — бастард, и при этом единственный сын владетеля.

— У меня нет веры тебе. Мне нужно убедиться, что ты не нарушишь слово. Отдай кого-то взамен, из своих воинов. На меньшее я не соглашусь.

Вот черт, сложно спорить в такой ситуации. Кто его знает, где эта грань, после которой Гариго махнет на всё рукой и прикажет сделать из нас мелко нарубленный фарш. На неприметного помощника купца он точно не согласится, это он четко дал понять. Я оглядел своих людей. Братья тут же потупили взор, явно нежелающие расставаться друг с другом по своей воле, Горунар молчал, как и Колтун, но эти ребята нужны мне прямо сейчас. А вот Хорки был ранен, и в ближайшее время вряд ли будет столь полезен. Голос разума звучал неприятно, и мне самому было от него тошно. К этому долговязому парню я уже успел прикипеть чуть ли не больше чем к остальным. Но сейчас не время руководствоваться эмоциями, нужен холодный расчет. Тем более, что особых вариантов нет, и на самом деле, решение я уже принял.

— Ты как, хочешь отдохнуть немного и подлечиться? — спросил я Хорки.

— Только если кормить будут хорошо.

— Ну это ты там сам договаривайся, опыт обольщения поварих у тебя богатый, это я точно помню.

— Вряд ли их ко мне пустят… Вы лучше там постарайтесь побыстрее. И… Пожалуйста, больше ничего не отрезайте у этого полублагородного сыночка. А то, я боюсь, ответ будет зеркальным…

Кивнув Хорки, я снова нашел взглядом отца Гвидо.

— Я согласен, с вами останется мой человек. Он ранен, но несерьезно. Он, как и наш пленник отныне должен оставаться в здравии и без членовредительства. В противном случае я мешкать не стану. Обмен произведем в Причале, через 7 дней. Мое слово.

— Пусть будет так. Мое слово.

Проводив взглядом удаляющуюся колонну воинов, все в отряде вздохнули с облегчением, но тревога за Хорки все же омрачала настроение. Даже Колтун как-то вежливее и деликатнее начал вести себя по отношению к нашему пленнику, боялся ненароком нанести травму. Надеюсь, такое изменение в поведении не приведет к побегу.

Владетель Гариго, пытаясь унять раздражение и прогнать липкий страх, допивал вторую бутылку вина, привезенного из южных королевств. Когда-то с одной такой бутылки все и началось. Распробовав южный виноград за столом высокого владетеля, он решил, что и сам не прочь баловать себя иногда такими изысками. В поисках надежного поставщика он завел знакомства и связи в Сияющем граде, в окрестностях которого были разбиты лучшие виноградинки. И вот лет 5 назад вместе с очередной партией вина он получил предложение купить один из виноградников вместе с небольшим титулом южных королевств. Сумма для Гариго была заоблачной, если считать в золотых монетах, просто неподъемной, и он хотел отмахнуться от предложения. Но рядом был указан расчет и в другой «валюте».

Всего-то 15 камней. Тогда он еще не знал, что это за камни, и где их взять. Но услужливый продавец помог найти того, кто знает… Так он познакомился с его слугой. Первым желанием было прогнать взашей этого темного колдуна или даже вздернуть за озвученное предложение. Но… Гариго даже не помнил, как тот странный гость смог его переубедить. Не сразу, нет. Сначала предложение засело в его голове, не давая покоя, а дальше…

И ведь все это было ради сына. Непутевого, незаконного, но все-таки сына. Он чувствовал, как сильна в бастарде его кровь, как он похож на него в молодости, и внешностью, и характером. Других сыновей у владетеля не было, хоть и пытался он изрядно. А законы Золотого дола были неумолимы, бастард не может претендовать ни на титул, ни на имущество родителя, а значит все его наследие достанется мужу его старшей дочери. Если с этим он еще мог как-то смириться, то судьба единственного сына его пугала куда больше. Гвидо не будет места на этой земле после его смерти, даже сейчас слухи и пересуды в рядах благородного сословия Золотого дола не давали ему возможности устроить жизнь сына должным образом, определив его на высокую должность.

А вот в южных королевствах всем было плевать кто чей сын, если только речь не шла о королевской семье. Если у тебя есть деньги и земля, то ты уже благородный. И чем больше этой земли и денег, тем благородней ты в глазах окружающих. Гвидо, посетивший по приглашению сиятельного консула выставленные на продажу виноградник и поместье, по возвращению был полностью захвачен этой идей. Казалось, он готов на все, чтобы заполучить это поместье неподалеку от Сияющего града. По его словам, ему понравилось там абсолютно всё, и южная кухня, и южные женщины, он даже привез с собой южную саблю, подаренную ему сиятельным консулом. Глядя в сияющие предвкушением глаза своего сына и слушая его воодушевленные рассказы, Гариго сдался.

Из 15-ти камней за это время они собрали уже 11. Через год они смогли бы закрыть сделку, после чего сын переехал бы в свое собственное имение на южном берегу Торгового залива. Обычно слуги Отрекшегося оставляли 2 или 3 камня, остальное забирали себе. Иногда часть людей уходило с ними «своим ходом», для чего — неизвестно.

Несложно было догадаться, что все дело в том странном испещренным символами камне, который обнаружился на лесной опушке в его владениях. Он глубоко врос в землю, и именно его использовали таинственные гости для своих грязных обрядов. Со временем пришло понимание, что истинная цена поместья даже в этих треклятых камнях стоит куда больше, а те 15, которые он должен передать сиятельному консулу — всего лишь комиссия за посредничество в этой сделке. Остальная же плата достается тому, кто из года в год посылает к владетелю своих темных слуг. Но за последние годы Гариго научился не задавать вопросы, а используемые методы все меньше его волновали. Куда больше он переживал за слухи, что доползли до Высокого владетеля, и которые могли оборвать не только их с сыном замыслы, но и сами жизни.

В дверь постучали.

— Войди, — после небольшой паузы крикнул он.

— Господин, — обратился к нему командир его гарнизона. — Что делать с пленником? Мы же не оставим все так, как…

— Пленника поместить в гостевую комнату. Выставить охрану из 5 человек. И направь к нему лекаря, пусть осмотрит рану.

— Но…

— Если с ним хоть что-то случится, за это ответишь ты, лично! Тебе ясно⁈

— Да, господин.

— Можешь идти.

Глядя на закрывшуюся дверь, Гариго сделал еще один глоток вина. Жатва сорвана, слуга Отрекшегося мертв, а сын в заложниках у загадочной компании, явно впутанной в не менее странное и, скорее всего, незаконное дело. По всей видимости, близится час расплаты за грехи, совершенные им за эти годы. Но все это потом. Сейчас же важно лишь одно, чтобы Гвидо вернулся домой живым.

Двое суток спустя мы стояли возле небольшого храма Триединого бога. Чем дальше на запад, тем сильнее было влияние церкви Закатного королевства. А там, по словам купца, свято верили, что бог один, а Т’ар, Т’ом и Т’ир лишь его ипостаси, что сошли в мир после Раскола.

Храм этот больше напоминал монастырь и располагался в землях владетеля Боротудо, в дне пути от Причала и всего в лиге от «ничейной» земли. Скорее всего, позволение построить закатникам свой храм на землях Золотого Дола было ответным актом доброй воли на помощь в такой непростой дипломатии слабого аграрного государства со своим могучим северным соседом — Единой империей, в которой, к слову, на религию особо внимания не обращали. Не было там гонений на верующих, но и государство никак не поддерживало ни одну из конфессий, лишь храмы Триединого бога по негласному закону строить было нельзя.