Алёнушка для босса (СИ) - Амурская Алёна - Страница 42

- Я...

«Дзы-ы-ы-ынь динь», - перебивает меня дверной звонок.

Кого там снова принесло в такой момент, блин? Я же собиралась принять предложение!

Бояров бросает в сторону прихожей мученический взгляд, потом смотрит на меня.

- Ты пока подумай, - говорит он. - Только хорошенько подумай. Потому что если согласишься, то я тебя никогда больше не отпущу. Просто не смогу.

В таком исполнении звучит это серьезно. Очень серьезно, словно угроза. Господи, какой же Бояров иногда... сумасшедший! И одержимый.

Мой любимый сталкер...

Пока я размышляю об этом, в прихожей раздается какая-то возня, а затем в комнату заглядывает взволнованная Алиса, моя малышка. Боярова она держит за руку, как будто боится, что в квартире засели враги.

- Лисëнок! - я поспешно спрыгиваю со стула и раскрываю объятия. - Как ты? Иди ко мне, солнышко!

- Мама! Мамочка... - она подлетает маленьким пушистоголовым снарядом и, с облегчением уткнувшись мне в живот, невнятно заявляет: - Без папы бойше никуда не ходи! А то опять потеляешься!

- Какой разумный ребëнок! - громогласно восхищается Бояров, идя следом за дочерью в компании Царевичева и знакомой темноволосой девушки с милым строгим личиком. - Вы слышали, Катерина Николаевна? Вот что значит хорошие гены. Вся в меня!

- Алиса прелесть, - кивает Катя, деликатно поглядывая на хмурого Царевичева. - Очень общительная! Так быстро с Настюшей и Костей подружилась. Когда мы вернемся из свадебного путешествия, будет здорово, если они продолжат общаться. Надеюсь, Алëна не будет против... Привет! - поворачивается она ко мне. - Как ты? Мы волновались.

- Уже хорошо, - я крепко прижимаю к себе малышку, наслаждаясь ощущением родного детского тельца в объятиях. Она со мной! В безопасности. - Спасибо, что присмотрели за ней!

Ванька возникает за спинами гостей одновременно с дробным стуком костылей. Не останавливаясь, целеустремленно прыгает через всю комнату и с шумным вздохом молча сгребает нас с Алисой в охапку. Так и стоим несколько долгих драгоценных мгновений, прежде чем расцепиться.

Меня переполняет счастливое облегчение: почти вся семья в сборе. Как же это хорошо!

- Ух ты! - вдруг восклицает малышка, разжав мою ладонь. - Мама, какое класивое колечко! Это папа тебе подалил? Давай сколее надевать, пока не укатилось!

Ванька стоит с отвисшей челюстью, уставившись на обручальное кольцо круглыми глазами.

- Ты выходишь замуж? Так быстро?

- Ой, мы вам случайно помешали? - не отстает от него Катя и начинает смущенно бормотать: - Поздравляю, вы такая чудесная пара! Вася у нас потрясающий, замечательный и...

- Зря вы это сказали, Катерина Николаевна, ой, зря, - иронически хмыкает Бояров. - Смотри, у Царевича глаз задергался. Отойду-ка я, пожалуй, от вас подальше, а то вдруг драться начнет...

Но шутки шутками, а смотрит он при этом только на меня. И в глубине его глаз я замечаю прежний вопрос. Требовательный и напряженный.

- Это твоя невеста? - скептически щурится Царевичев. - Серьезно? Надеюсь, мы с Катей успеем погулять на твоей свадьбе после того, как вернемся из круиза. Только смотри, не передумай, а то я расстроюсь.

Кажется, всë происходящее этот шикарный медовый шатен воспринимает каким-то легкомысленным розыгрышем для снятия всеобщего стресса, и это меня начинает сердить. Как будто Бояров и женитьба - абсолютно несовместимые понятия!

Только я-то знаю, какой он на самом деле внутри - мой любимый мужчина.

Вздыхаю. Потом, демонстративно взяв кольцо кончиками пальцев, говорю:

- Да! Я серьëзно его невеста.

И вижу, как Бояров, словно чеширский кот, немедленно расплывается в широкой довольной улыбке.

В бабушкиной палате тихо, светло и очень уютно. Из красивого арочного окна с широким балконом открывается чудесный вид на парк с зелëными соснами, и вместе с ветерком через приоткрытую форточку сюда проникает приятный хвойный аромат. Как будто находишься не в городской клинике нейрохирургии, а каком-то шикарном санатории.

Бабушка сидит в кресле на колëсиках перед широким настенным видеоэкраном, где крутятся кадры из мира природы под приятную фоновую музыку. И хорошо поставленный, красивый голос диктора убедительно и спокойно командует, как сгибать и разгибать непослушные пальцы.

- Вера Ильинична! - ласково окликает еë медсестра. - К вам пришли.

Та медленно наклоняет голову и, к моей огромной радости, разворачивает кресло в сторону двери. Самостоятельно!

- Алëнушка моя пришла, - улыбается она и переводит взгляд за мое плечо. - Ванечка с Лисëнком тоже...

Голос еë звучит немного неуверенно.

Мне кажется, бабушка и сама не верит, что уже способна говорить и двигаться так хорошо, а не только мы. И в ее глазах, на удивление ясных и блестящих, поселилась глубокая мягкая задумчивость... словно за время своей болезни она увидела нечто такое, что приятно удивило ее. Заставило переосмыслить многие вещи.

Мы обнимаемся. Медсестра вежливо исчезает за дверью, а моя Алиса с детской непосредственностью садится прямо на пол перед бабушкиной коляской и с большим воодушевлением спрашивает:

- Ба, а что тебе там интелесного показвали?

- Много всего показывали, Лисëнок, много всего, - уклончиво говорит она вроде бы в шутливом тоне, но при этом вздыхает с растерянной полуулыбкой. Как будто думала, что под ногами пропасть, а обнаружила крепкий прозрачный мост. - Такого и словами не передать.

- Ну ба-а, ну, ласкажи-и-и... - канючит малышка и делает обиженную гримасу. - Почему тебе во сне много показвали, а мне всегда только зелëного фокусника-папу? Так нечесна!..

Сама не пойму, почему, но у меня вдруг перехватывает дыхание. С одной стороны моя фантазëрка Алиса вроде бы болтает свои обычные детские глупости, а бабушка ей поддакивает. Но с другой...

- Алëнушка, - отвлекает она меня от странных мыслей, - а твой... м-м... жених-то, Василий, с вами пришел?

- Да, - озадаченно киваю я. - Он в коридоре ждет. А что?

- Позови его, внученька.

Бояров входит с отстраненным видом человека, который находится в палате только из вежливого уважения к старому больному человеку. Спина прямая, на губах приятная улыбка, взгляд ровный.

Но я уже научилась распознавать в его расслабленно-непринужденных манерах реальное настроение. И сейчас вижу, что он не хочет здесь находиться. Бабушка его напрягает своим вниманием. Да еще и смотрит на него с таким сожалением, что мне становится не по себе. Что она задумала?

- Здравствуй, Василий, - говорит ему с усилием.

Бояров останавливается чуть поодаль.

- Здравствуйте, Вера Ильинична. Как вы себя чувствуете?

- Потихоньку иду на поправку. Но не будем об этом сейчас. Я сказать тебе хотела... - она умолкает, пожевывая морщинистые губы в попытке найти нужные слова.

- Что сказать? - настороженно интересуется Бояров, перестав изображать улыбающийся манекен. Бросает на меня быстрый взгляд, проверяя мое настроение, и снова смотрит на бабушку. Заметно спокойнее.

- Виновата я перед тобой, Вася. Давно виновата. Забраковала однажды без суда и без следствия, плохой компанией для своей осиротевшей внучки посчитала. Прогнала тебя, оговорила перед ней, хотела уберечь. Ты прости меня.

- Вера Ильинична... - натянуто начинает Бояров, но она перебивает неожиданно окрепшим голосом:

- Виновата, не спорь! И сейчас я очень жалею об этом. А уж прощать ли меня за то, что развела вас и судьбы исковеркала, решать тебе, - припечатывает бабушка. А затем сурово, словно гордый североамериканский индеец, добавляет: - Я всë сказала.

Наступает тишина. Только она такая напряженная, что хоть ножом еë режь, как масло. Бояров и моя бабушка так и сверлят друг друга взглядами исподлобья, а стою между ними в полной растерянности и не знаю, что делать... и делать ли вообще.

- Пап, ну ты чего-о-о? - громко возмущается Алиса. - Давай сколей бабулю прощай в обмен на что-нибудь пойлезное и пошли есть моложное! Ты ж обещал!