Самая темная нота (ЛП) - Аларкон Нелия - Страница 26

Страх и что-то еще, что я не хочу называть, пробегают по моему позвоночнику, когда Датч переплетает наши пальцы.

Он наклоняется ко мне.

— Я собираюсь сказать тебе кое-что, и я говорю это искренне.

Я вздрагиваю.

— Ч...что?

— Я услышал тебя на концерте и до сих пор не могу выбросить эту мелодию из головы. Я никогда раньше не слышал, чтобы кто-то так играл.

Мой взгляд останавливается на нем. — Я играла не для тебя.

— Я знаю. Ты не играла ни для кого, кроме себя.

Я наклоняюсь вперед, так что наши лица оказываются достаточно близко, чтобы я могла видеть темные искорки в его золотых глазах.

— А для кого играешь ты?

Его челюсть сжимается. На его лице появляется задумчивое выражение.

— Не знаю. Это скорее привычка, чем что-то еще.

Это было реально. Это было очень грубо.

Не могу поверить, что Датч Кросс вот так запросто впускает меня в свои мысли. Мне кажется, что использовать его — почти зло. И это лишь доказывает, что я не такой ужасный человек, как он.

Я позволила своему взгляду задержаться на его губах.

— Музыка может быть разной, но если она — бремя, это знак, что что-то не так.

— Может быть.

Моя грудь сильно сжимается.

Нет, я не буду связываться с самой большой занозой в моей заднице. Он не станет для меня человеком.

Датч подходит ближе, пока его кроссовки не целуют мои сапоги. От Баха пахнет раем. Чистая ткань мягче и сандаловое дерево, и если бы у искушения был запах, то он пах бы именно так.

— Я знаю, что не только я чувствую это. — Мягко говорит Датч, выглядя одновременно расслабленным и напряженным.

— Нет. — Хватаю я его за воротник. — Нет. — Грубо притягиваю его ближе и прижимаю его рот к своему.

Это должно было быть лишь сердитое сжатие губ, но в тот момент, когда тепло его полных губ проникает в мои, все остальные мысли вылетают в окно.

Я не только целуюсь со своим худшим кошмаром. Я наслаждаюсь этим. Это извращение, и я жажду большего с отчаянием, от которого перехватывает дыхание.

Пальцы Датча касаются моей щеки, а затем скользят к шее, подталкивая меня вперед и сильнее прижимаясь к его рту. Он словно пытается что-то сказать мне. Как будто он хочет сказать мне все.

Желание внутри меня сжимается все сильнее и сильнее. Это диссонансный звук. Такой же беспорядочный, как те ноты, которые я играла, когда впервые увидела его в гостиной.

Я должна сопротивляться.

Я должна.

Но он притягивает к себе, притягивает без прикрас. Чем больше я хочу сопротивляться, тем сложнее отпустить его.

Он чувствует момент, когда я таю, и его губы смягчаются, скользя по моим, а не атакуя. Это так неожиданно — такая нежность. Такой большой и мрачный мужчина, как Датч, не должен быть способен на такое.

Но он продолжает целовать меня, словно я драгоценность, и у меня подгибаются колени. Я скольжу руками вверх по его рукам, прослеживая путь по линиям, покрывающим его мускулистые бицепсы. Мои пальцы проникают в его волосы, и они оказываются такими же мягкими и густыми, как я себе представляла.

Он хмыкает, когда мои ногти впервые проводят по его коже, и я делаю это снова. Он крепко прижимает мою голову к себе, что одновременно странно приятно и собственнически.

Я не могу сдержать придушенный звук, который вырывается из моего горла, когда его язык проводит по шву моих губ.

На секунду мир становится полным возможностей.

Затем я вспоминаю, с кем я целуюсь, и мои чувства возвращаются ко мне, пронзая причудливо напряженную энергию, которая испепеляет каждое мое взаимодействие с Датчем.

Я просовываю руки между своим телом и его массивной грудью и толкаюсь. Я не настолько сильна, чтобы сдвинуть его с места, но с этой версией меня он особенно уважителен.

Датч отступает назад и смотрит на меня сквозь капюшон.

Меня переполняют эмоции — опасность, желание, сожаление, разочарование. Стыд тоже присутствует, а вместе с ним и гнев. Инстинктивно я поднимаю руку и сильно бью его по лицу.

Звук соприкосновения кожи с кожей раздается в тишине.

Голова Датча отлетает в сторону.

Грудь вздымается, я поднимаю руку, как будто хочу дать ему еще одну пощечину, но потом опускаю ее. Я безумна. Он безумен. И этого не должно было случиться, но по крайней мере я могу получить ответ.

— Ты пришел сюда в поисках какой-то девчонки, а теперь целуешь меня? — Обвиняю я своим хриплым голосом.

У Датча сводит челюсти. Он все еще смотрит в сторону, его лицо приобретает странный оттенок красного.

Я тычу пальцем ему в грудь.

— Почему ты был здесь сегодня вечером? Зачем ты искал Каденс?

— Неужели так важно услышать ответ? — Рычит он.

Я дрожу от ярости. — Да.

Он долго изучает меня и отступает на шаг. Когда он откроет рот, я знаю, что ответ на безумие, которое он и его братья возлагали на меня, наконец-то будет раскрыт.

Но тут раздается стук в дверь.

— Мы не помешали? — Спрашивает Зейн.

Я задыхаюсь и отворачиваюсь от братьев. Датч может меня не узнать, но если я буду находиться под острым взглядом Финна и опытным взглядом Зейна, они, возможно, начнут собирать кусочки воедино.

— Да. — Рычит Датч.

Я мельком взглянула на себя в зеркало и поняла, что мой парик не совсем на месте. Из-под него выглядывает прядь моих каштановых волос.

В панике я опускаю голову и прохожу мимо мальчиков.

Датч хватает меня за руку. — Подожди, куда ты идешь?

— У меня еще одно выступление. — Вру я.

— Останься.

Я отпихиваю его, стараясь не опускать лицо.

— Если хочешь поговорить, встретимся в кафе «Перекресток» в эту субботу.

Датч задерживает на мне взгляд, когда я спешу по коридору.

Надеюсь, он появится в субботу, но у меня нет намерений с ним встречаться. Будет лучше, если принц из Redwood Prep оставит эту версию меня в покое.

14.ДАТЧ

— Не хочешь объяснить, что произошло вчера? — Спросил Зейн, вертя в руках свои палочки. — Или мы просто притворимся, что ты не трахал глазами ту рыжую из зала, когда мы вошли?

Я играю сложный рифф и надеюсь, что мои братья воспримут это как знак того, что я их не услышал.

Если бы таинственная рыжая не оттолкнула меня и не дала пощечину, возможно, они бы увидели нечто большее, чем напряженный взгляд и прерывистое дыхание.

От воспоминаний о поцелуе в груди поднимается жар, и я выпускаю гневную ноту. Это не помогает пробиться сквозь дымку и избавить меня от беспокойства.

Девушка-загадка вчера изрядно потрепала меня.

И я говорю не только о пощечине, от которой мой мозг чуть не вылетел из черепа. Пощечина последовала после того, как она меня поцеловала.

— Просто иди и разбей эту гитару об землю. — Кричит Финн, чтобы его было слышно за моими рыданиями. — Так будет приятнее.

Я поднимаю голову и смотрю на него.

Финн сидит на высоком стуле, бас-гитара у него на коленях. Зейн стоит за барабанами, крутит палочки и одаривает меня глупой ухмылкой.

— Мы начинаем со второго сета. — Рычу я.

Затем я жду, когда Зейн застучит по барабанам.

Он не делает этого.

Я изо всех сил стараюсь игнорировать их обоих, но когда мои братья отказываются играть, я кручусь вокруг них.

— У нас всего несколько дней тренировок до этих дурацких танцев. — Ворчу я.

Директор Харрис время от времени заставляет нас выполнять «общественные работы», в основном чтобы наказать нас за плохую посещаемость. В следующие выходные мы будем выступать перед школой в районе, где нас наверняка ограбят или обстреляют.

— У нас нет времени на пустые траты. — Добавляю я, рыча.

— Это не мы теряем время, Датч. — Зейн направляет барабанную палочку в мою сторону. — Это ты.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь. — Ворчу я.

— Что произошло между тобой и рыжей? — Настаивает Зейн.

— Ничего.

— Не корми нас этой ерундой. — Ворчит Финн.