Цена памяти (СИ) - "Feel_alive" - Страница 55

— Малфой…

— Я знаю, что ты чертовски упряма, ладно? — скрипя зубами, говорит он. — Мы оба знаем. Но дай всему идти своим чередом. Не торопись и… не обещай ничего.

Гермиона вздрагивает.

— Почему ты вообще так уверен… — она колеблется и решает задать другой вопрос: — Откуда ты знаешь про действие Обливиэйта?

Малфой отвечает резко, но не жестоко, а скорее устало.

— От тебя.

— Ох. — Это неожиданно. — Что?

— Ты говорила, что если заклинание снимает тот, кто его наложил, то это нужно сделать быстро, не пытаясь восстановить память кусками. Как сорвать…

— …пластырь.

— Видимо. — Он пожимает плечами.

Гермиона неверяще смотрит на него расширенными глазами. Она правда говорила ему такое? Конечно, она не помнит, но с чего бы Малфою врать об этом? Да и откуда ещё он мог знать настолько магловское выражение?

Гермиона всматривается в его лицо, стараясь понять, и вдруг остро осознаёт: она говорила ему это в связи со своими родителями.

Может, не сразу, но в конце концов она рассказала ему, что сделала.

Он знает. И, наверное, это не так удивительно, если наконец смириться с тем, что в какой-то момент их странных взаимоотношений Гермиона начала по-настоящему доверять ему.

— Но если контрзаклинание не произнесено, то воспоминания не могут сразу найти дорогу к нужным местам в голове. Они путаются и порождают хаос.

Её снова немного мутит, и Гермиона откидывается на спинку стула, обдумывая ситуацию.

Малфой прав.

И он знал это с самого начала.

Она правда могла рассказать ему всё это, потому что много исследовала тему, когда готовилась заколдовать родителей.

Но со своих родителей она сняла заклинание одним движением палочки, и после долгого сна и чуть менее долгой прогулки, чтобы привести мысли в порядок, всё в их головах стало на место ровно так, как и должно было. Никаких побочных эффектов, никакой боли, никакого тумана в голове, лишь небольшая толика обиды на Гермиону, что она даже не посоветовалась с ними, принимая такое важное решение.

Ситуации были разные, поэтому последнее время Гермиона и не думала о родителях.

Ведь теперь они были в порядке.

В отличие от неё самой.

Гермиона опускает глаза, уперевшись взглядом в столешницу.

— Я не помню, как говорила тебе это.

— Это было позже.

Гермиона кивает.

— Хорошо. Допустим. Позже.

— Грейнджер, — тихо окликает он и еле слышно говорит: — Я не хотел поднимать эту тему. Но раз уж мы… — он запинается. — Ты сняла с них заклинание?

Воздух, твердея, застревает поперёк горла, и Гермиона закашливается, одной рукой прикрыв рот, а вторую приложив к груди. Вдох, выдох, чтобы прийти в себя, и она всё-таки может выдавить:

— Да. Я сняла Обливиэйт. И они всё вспомнили, — она ловит его вопрошающий взгляд. — И они в порядке.

Он мягко улыбается.

— Это хорошо.

Гермиону смущает эта улыбка. Она смотрится на его лице почти дико. Гермиона отводит взгляд.

— А что было дальше? После разговора про шахматы.

— Что ты помнишь?

Она задумывается.

— Я заметила, что запасы зелий кончаются, и решила их пополнить. Я не помню, но думаю, что в ближайшее время должна была заняться этим.

— Верно.

На его лице вдруг отражаются какие-то новые эмоции, которые Гермиона не видела до этого. Выражение мечтательное, словно Малфой окунается в фантазии или же, точнее, в воспоминания. Его лицо разглаживается, как в тот раз, когда она спросила его о матери.

— Ты расскажешь, что тогда было? — аккуратно спрашивает Гермиона.

Он отвечает на удивление резко:

— Нет, — Малфой бесстыдно улыбается, заметив выражение её лица, но, будто просто хотел проверить реакцию, тут же поясняет: — Мы сварили много всего, я рассказал тебе некоторую информацию о портрете, а после ты снова осталась со мной.

Ох.

Его взгляд обжигает её.

Желудок Гермионы сжимается, и сердце бухает так, что она слегка покачивается, цепляясь пальцами за столешницу. Гермиона тяжело сглатывает раз, другой и медленно вдыхает через нос, стараясь собраться с мыслями.

По ногам и груди пробегает дрожь, когда она вдруг думает об их последнем поцелуе, который вспомнила.

И о том, как хотела прикоснуться к Малфою, пока лечила его.

И как практически заставила его обнять её до этого.

Тепло обжигает щёки и шею как раз в тот момент, когда Малфой тихо бормочет:

— Мерлин, это просто бесценно.

— Что?

— Твоё выражение лица.

Она глядит на него словно загнанный зверь, но видит лишь мягкий свет в его взгляде.

— Мне не нравится, что ты помнишь всё, а я будто блуждаю в темноте. — Гермиона не может больше смотреть на него и на мгновение закрывает глаза.

— Мне тоже не нравится, что я единственный, кто помнит.

— Я вспомню, — коротко кидает она.

— Грейнджер…

Гермиона перебивает быстрее, чем успевает продумать вопрос:

— Ты все ещё надеешься, что я помогу тебе избежать Азкабана?

Слова звонко, как камушки, падают на стол перед ними, и Малфой смотрит на её рот так внимательно и обескуражено, будто пытаясь понять, как вообще подобное сочетание звуков вырвалось наружу.

Он хмыкает.

— Я уже не избежал его.

— Да. Извини, — она приглушённо фыркает. — Я неправильно выразилась. Я имела в виду, что…

— Почему ты спрашиваешь? — прерывает он.

— Ты обещал отвечать на вопросы. Этот вопрос никак не подстегнёт мою память, я просто хочу лучше понимать.

«Я просто хочу узнать тебя».

Они оба вздрагивают.

— Да.

— Да?

— Да, я рассчитываю, что ты поможешь мне выйти, — Малфой колеблется, прежде чем продолжить. — Мне тяжело надеяться… Но я надеюсь. Я не уверен, что ты захочешь мне помочь, и даже если сделаешь это — не уверен, что у тебя получится.

— Но почему?

Вопрос слетает с её губ, но Гермиона тут же осекается.

Рон.

Ну конечно, Рон.

Вопрос про него замирает на самом кончике языка, но, натолкнувшись на тяжёлый взгляд Малфоя, Гермиона замолкает.

— У нас был договор, Грейнджер, — предупреждающе мотает головой он, но губы слегка дёргаются. Малфой знает, что поймал её, и, несмотря на обстоятельства, это забавляет его. — Один вопрос.

Желудок Гермионы снова подпрыгивает к горлу, привкус желчи обжигает рецепторы, и она кривится.

Это всё — его насмешки, её самочувствие, недостаток информации — так раздражает. Так сильно.

Гермиона чувствует, что закипает.

Малфой вскидывает брови, когда она привстаёт со стула.

— Знаешь, Малфой, — тихим и зловещим голосом начинает Гермиона, — я поговорю с Макгонагалл, а после стану приходить каждый день, только чтобы у меня была возможность задавать тебе вопросы, — она упирается одной рукой об стол, а вторую поднимает, пальцем указывая Малфою прямо в грудь. — Новый день — новый вопрос, на который ты обещал отвечать. И к чёрту промедления, — она дёргает рукой и склоняется ближе. — Я буду в этой камере каждый день и буду проводить здесь все приёмные часы. — Тяжелый вздох сотрясает её грудь, когда она пытается набрать побольше воздуха. — И чтобы ты знал — я вспомню всё до Рождества.

Напоследок она склоняется так близко, что всё-таки еле заметно тыкает его пальцем где-то в районе ключицы, и тут же отстраняется. Запыхавшись от страстной речи, Гермиона замолкает.

Малфой не сводит с неё взгляда.

Она ждёт любой реакции: тихой или громкой, яростной или спокойной. Но невероятно удивляется, когда в его взгляде снова проскальзывает веселье, а вокруг глаз собираются морщинки, предшествующие улыбке.

— Впечатляет, Грейнджер, — мягко произносит он, и уголки губ всё-таки изгибаются. — Звучишь так, как будто меня должно это расстроить, но вообще-то, — он делает паузу, которую можно было бы назвать драматической, — я буду не против.

========== 14. Четырнадцатая глава ==========

Завитки пара поднимаются над котлами, пламя рождает потрескивающий звук, по стенам прыгают рыжие отсветы, и капля пота неприятно медленно ползёт по виску.