Перекресток одиночества 4: Часть вторая (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 15

Помни внучек — ради успеха в жизни трудиться надо! И трудиться на совесть, а не абы как!

Вот ее навсегда запомнившиеся слова.

Тогда как хлопотавшая на кухне старушка, радостно улыбаясь, утирая с морщинистого лица пот висящим на шее полотенцем, стряхивая капли пота на сковороду с шипящим луком, говорила совсем иначе. Все-то ее внучку дастся с первого раза. Все то у него получится мгновенно и легко. Все то будут ему завидовать. И пусть мол он не сомневается — он у нее такой умненький и спортивный, что на все занятия будет тратить не больше двух часов в день, а потом играй хоть заиграйся, веселись до упада…

Вот как раз в этот миг она и поставила перед нами граненые стаканы с крепким деревенским чаем — почти черным, с толстыми кусками лимона плавающими у ложки и толкающимися в стенки. Мне, конечно, достался край лимона — тот, где раньше был черенок. Одна толстая корка и почти никакой кислой мякоти. Другу, само собой, положили лучший кусок лимона, но он этого не заметил, потряхивая пухлыми щечками и внимательно слушая светлейший прогноз бабушки о его будущем. Он уже верил. А я сделал глоток и… меня перекривило от невероятного передоза сахара. Его было столько — сахара — что я не сумел ощутить ни вяжущей крепости чая, ни кислинки лимона. Приторно! Жутко приторно! И на это ощущения продолжал литься направленный на чужую голову медоточивый поток сладких обещаний… А я тихонько отодвинул стакан и потихоньку сполз со скамейки, решив отправиться за бабушкой, а по пути хлебнуть водички из ведра на срубе колодца…

С тех самых пор у меня и появилась такая вот особенность восприятия.

В один из вечеров на станции Пытливость, еще задолго до первой вылазки в сераки, когда все укладывались спать после очень долгой и нудной подготовки всего необходимого снаряжения, а я предельно выспался, мы с Чиффом и Миленой сидели за дальним столиком, подкрепляясь мясом и подквашенным местным травяным салатом — еще одно прекрасное и нам неизвестное блюдо. Хотя уже известное — я не только вытребовал довольно бесцеремонно рецепт, но и заставил Касьяна продиктовать его в Бункер, а затем получил оттуда подтверждение, что кулинарная инструкция дошла и до Холла.

Вот тогда-то Чифф и ответил на мой вопрос о главной сути всей затеи.

Разовая вылазка или все же протоптанная разведывательная тропа?

Ответ был следующий: разовая вылазка.

Эти слова я еще воспринял нормально. Но тут Чифф продолжил живописать все наши радужные перспективы. Как мы быстро узнаем точное местоположение механизма актуализации, вставим без проблем блок, обновим данные и благополучно вернем их сюда на станцию, а затем отправимся к станции телепортации…

Я дослушал до финала и… сморщился от фантомной приторности на языке. Даже не стал пытаться скрыть перекривившей мое лицо гримасы. И в ответ на закономерно последовавший вопрос, начал излагать то, как это дело вижу я.

Не получится у нас ничего из этого. Вот так нахрапом — не получится.

Почему?

Да потому что мы не в сарай к пьянчуге фермеру лезем за курицей тощей. Мы собираемся пробраться как минимум на режимный объект. Хотя на самом деле это военный объект. Да мы не знаем, что там у истока ледника, но ведь механизм актуализации точно не там находится. До него еще километры. И наверняка там будет хотя бы закрытая на замок комната и возможно несколько охранников. Могут быть и другие системы безопасности. На таком объекты даже трансформаторные будки должны быть под охраной. А тут система обновления координат — среди которых найдутся и особенно секретные.

В общем… бред это все, Чифф, ты уж не обижайся. И действовать надо иначе — ведь продолжать сидеть здесь в ледяной банке подобно седым паукам тоже не дело. Но действовать надо иначе — я еще толком сам не знаю как, но иначе. Хотя кое-какие соображения у меня есть — постепенно, медленно, вдумчиво, с возможностью мгновенного отступления на безопасные позиции, с долгой и тщательной разведкой.

Тогда то в дело и вступила вдруг оживившаяся Милена, с ходу меня поддержавшая и пообещавшая в своем скором докладе рассказать кое-что очень важное и вполне вписывающееся в мои критерии.

Так вот и родился наш совсем иной план, несколько спутавший карты луковианцев…

Первым этапом плана было достижение стабильной точки ледника, ее оценки, карабканье наверх и попытка организовать воздушную переправу.

Мы справились. Именно мы. Пусть я был на острие, но без верной дельной команды такое дело не провернуть.

Настала очередь второго этапа…

Как перебраться через пятиметровый вал шевелящегося и то и дело сползающего вниз битого стекла?

Я не случайно мысленно сравнивал лед со стеклом — внешне так и было. Ни один осколок не слипся с другим и свободно скользит в любом направлении, плюс все это пересыпано снежной мельчайшей пылью. Толкни ногой небольшую горку у подножия склона — и она мгновенно расползается во все стороны. Начинаешь взбираться, стараясь шагать только по крупным глыбам упавших сераков, но и они начинают сначала подрагивать под ногами, а затем резко рушатся вниз — само собой, увлекая меня за собой. Краткий миг невесомости, сквозь туман и пыль я лечу вниз на ледяные шипы и… с резким визгом тонкого троса останавливаюсь, после чего несусь по дуге к каменному зубу и с силой ударяюсь о него выставленными ногами.

Делаю пару шумных вдохов-выдохов, оцениваю свое состояние и в зависимости от него бросаю в рацию то или иное слово. Если у меня еще есть силы и запал — меня опускают, и я бреду обратно к валу, обходя ледяные валуны, прислушиваясь к скрипу и рокоту кочующих сераков и выглядывая другую тропу на вершину вала. Если чувствую, что мне необходима передышка, то с помощью троса взмываю на вершину, где меня подхватывают две пары крепких рук и усаживают в снег.

Мы едва помещаемся здесь втроем — я, Филимон и Чифф. Хотя последние два участника постоянно меняются вот уже вторые сутки. И тут дело не в старости, а в усталости чисто психологической — на них ответственность за мою жизнь. Рядом с ними закреплена на стальных кольях небольшая ручная лебедка, снятая с вездехода. Ничего особенного — металлический барабан, большое поворотное колесо, примитивный стопор с шестерней и тонкий крепкий трос. Его держат в постоянном натяжении и это спасает, когда я в очередной раз теряю опору под ногами и лечу внизу. Как только это случается — они наваливаются на лебедку и начинают крутить барабан, вытягивая меня и спасая как минимум от ушибов. Но уже пару раз спасали и от смерти — раз я летел грудью точно на непонятно откуда взявшийся вертикальный ледяной шип высотой в метр, а во второй раз я даже до вала не дошел, как меня с силой потащило за шкирку обратно. И едва я дотащился до каменного клыка, там, где я только что был, удивительно бесшумно скользнула в тумане плоская ледяная плита.

Смерть тут повсюду. И я больше не верю в обманчивую простоту и честность этого подлого ледника. Слишком много тут внезапных сдвигов и обрушений. Слишком много тут всего безмолвно скользит и норовит если не убить, то покалечить. Видел я эти страшные ледяные лезвия, несущиеся вниз по склону со скоростью бегущего человека… Теперь я отчетливо вижу, как невероятно сложно было предыдущим разведчикам пробираться по окутанному морозным туманом лабиринту, преодолевая скользкий склон и обходя угрюмые ледяные скалы. Еще хорошо, что по наклону земли можно понять в какую сторону лежит твой путь — иначе можно и заблудиться. Благодаря нескольким пролетевшим в этом месте дней, я окончательно растерял иллюзии и приготовился к максимально тяжелой изнурительной работе.

Думаю, это и помогло…

В следующую ходку, пойдя уже, наверное, на двадцатую за сегодня попытку, чувствуя ноющую боль в коленях и ступнях, ощущая как подрагивают мышцы бедер и как сильно ломит спину, я в сотый раз порадовался своей тренированности, сделал еще несколько мелких шажков вверх по скрежещущей ледяной поверхности и вдруг оказался на вершине угрюмого вала, поднявшись заодно и над туманом. Машинально оглянувшись, я увидел лес сераков, различил на вершине отдалившегося зуба темные, радостно машущие руками темные фигурки, ан автомате кивнул и… пошел вниз, тяня за собой шипящий по льду трос.