Адвокат вольного города (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar" - Страница 35

— Сходи, дорогой, купи в лавке коньяка три бутылки, — не сводя глаз с Митяя, с достоинством сказал Зураб. — Лучший коньяк дагестанский, двенадцатилетний, его и возьми.

Я не умел пользоваться отмычками и вскрывать замки. Знал это дело только теоретически. Не довелось увидеть и в этот раз. К тому моменту, когда я вернулся с коньяком, сейф уже вскрыли, Зураб выглядел разочарованно, видимо ожидал, что там мешок макров, пачки английских фунтов или хотя бы мумифицированный труп любовницы императора. Митяй степенно и одухотворённо собирал и упаковывал в мешочек свои хитрые скобы и крюки, Чен недовольно осматривал ствол одного из ружей.

Всё оказалось так, как и говорил Павел, два ружья со следами ржавчины, одно — мелкашка, второе — здоровенная бандура двенадцатого калибра с погрызенным прикладом. Пухлая рукопись, ворох старых документов, на нижней полке следы песка и окаменелые мышиные шарики.

— За коньяк спасибо, ваша светлость, — так положено обращаться к герцогам, но старому медвежатнику было явно плевать. Он забрал бутылки и почтенно поклонился. Если подумать, за пятнадцать минут работы он брал довольно круто. С другой стороны, это получилось легко и быстро только потому, что он мастер своего дела, умелец.

— Но изготовлением ключей мы не занимается, — закончив свою мысль, ещё раз поклонился Митяй и ушёл.

— Куда везём сейф? — сверкнул зубами Чен.

— Кузнеца озадачим, конечно, к нему и поедем. Спасибо, Зураб Леванович, очень выручил.

— Скучный ты, Аркадий, — разочарованно махнул рукой старый горец.

На Изнанке была ночь. Я с содроганием понял, что тут кто-то был. Развороченные камни, дубинку кто-то утащил, труп здоровенной крысоподобной твари уволокли.

От того, что тут может бродить тварь, достаточно сильная, чтобы ворочать камни, мне стало неуютно.

В последнее время я регулярно и упорно тренировал иллюзию и серьёзно в этом преуспел. Она шевелилась, держалась долго, не пропадала при прохождении через неё предмета, а в последний раз при попытке потыкать в неё палкой очень натурально от этой палки отскочила.

Сейчас, потенциальное присутствие опасного и сильного монстра заставило меня спешно покинуть Изнанку.

Вернувшись, я сел глубоко в кресло и какое-то время не дышал, не шевелился. В то же время, сердце не заходилось в припадке, мысли спокойные. Мда, я явно стал крепче на излом за время, пока живу в этом городе. Даже риск умереть не вызывает паники.

Сегодня я сбежал. Ну, или скажем, рационально отступил. А что завтра? Снова испугаюсь или лезть в свою персональную Изнанку? Ружья не работоспособны и патронов нет. Шайсе. Должен ли я паниковать? Нет. И обо всех проблемах я подумаю завтра.

А сегодня я купил у Павла потёртый, обитый кожей диван (были и кровати, но он подозревал в них наличие клопов), простое крепкое кресло, лакированный стол и лампу на макрах.

Всё это поселилось в подсобке, причем расставлял я сам так, чтобы было уютно и практично. Теперь у меня нечто вроде личного пространства, а не бомжацкое возлежание на диване для клиентов.

Перед сном открыл пухлый личный дневник, который достался мне вместе с сейфом, а на ум мне пришёл товарищ Сухов из фильма, который периодически мысленно обращался «Любезная Катерина Матвевна…», словно писал в дневнике или длинные письма.

У меня никогда не было дневника, даже в подростковом возрасте не вёл, а свои гневные мысли я изливал в посланиях, адресованных в генеральную прокуратуру.

Открыл наугад, полистал. Почерк сравнительно ровный, читабельный. Автор строк был камердинером, а потом батлером (что бы это не значило) при богатом вздорном дворянине, которого он, тем не менее, называл ёмко и уважительно «хозяин».

Полистал. Играли в карты, разговаривали, хозяин прибухивал. При прочтении этого факта мне тоже захотелось холодненького пивка. Ладно, потом почитаю.

Что ж с моей личной Изнанкой делать? Надо чистить оружие. Китайский кузнец взялся изготовить новые ключи для сейфа, но про ружья сказал, что это работа оружейных мастеров, он их монополию нарушать не возьмётся. Что-то я сомневаюсь, что его волновал вопрос законности. Короче, спрыгнул с этого вопроса, негодяй.

С этими мыслями я лёг спать.

Чен стоял перед входом в мой офис, озаряя Каспийский проспект белозубой улыбкой и бессовестно трезвонил, дергая за цепочку колокольчика.

«Сниму к хренам эту звенелку», пронеслось у меня в голове.

Я в этот момент умывался и искренне считал, что располагаю ещё десятью минутами до «открытия». Впрочем, приставучего Чена впустил. Осмотрев с головы до ног, понял, что открывать офис сегодня с утра вообще не буду.

— Жень.

— Я Чен. Вы с утра что-то путаете, Аркад Ий.

— А Игорь на улице?

Я накинул пиджак, взял деньги и потащил непонимающего помощника на свежий воздух.

— Поехали к фабричной улице, там магазин английского платья, — повернулся к Чену. — ты теперь Женя просто потому, что это созвучно с Чен. При посторонних буду называть тебя Женей, и мы сейчас купим тебе английский костюм-тройку и классические туфли вместо твоего халата.

— Это хорошее мужское ханьфу. Почти новое и сшитое на заказ.

— Да похрену. Со мной будешь рассекать в костюмане и со своим портфельчиком.

— Ээээ… Начальник, всё равно у меня на лице написано, что я ханец.

— Тут даже слова такого не знают, судят по одёжке. А лицо, вообще, сделай стройматериалом.

— Это как?

— Морду кирпичом, — показал ему на себе. — Погнали наших городских, дел невпроворот.

Я потратил некоторое время, своё и невозмутимого продавца, который и сам «косил» под англичанина, хотя морда вполне рязанская, но облачил своего помощника в костюм и туфли, взял квитанции об оплате, чтобы потом стрясти эти суммы с триад, после чего мы поехали в заведение мадам Кукушкиной, согласовал первое судебное заявление от сына Стрижова о признании его отца умершим.

Не стал брать туда юного китайца, отчего он по-детски надулся, однако я был непреклонен, потому что эти вопросы никак не касаются триад. И если они хотят с ней наладить дипломатию, то флаг в руки, барабан на шею, но меня в это нельзя впутывать, я ей и так денег должен, как земля колхозу.

Хозяйку пришлось ждать, зато мне удалось поймать за рукав и пообщаться с Платоном. Тот поделился, что подготовка к работам по добыче макров в Стрижовском поместье идёт полным ходом, а я у него разузнал, какие сегодня мероприятия у юной Пенелопы.

Через полчаса попал на приём, мадам Кукушкина довольно быстро мне всё согласовала, и затем вообще отмахнулась от общения со мной. Чувствуется, что очень занята. Вскоре я с двумя скучающими китайскими товарищами отправился в банк платить пошлину, оттуда на почту и в суд.

Чена везде таскал с собой, во-первых, он носил все бумаги, что освобождало мне руки, а во-вторых, делал так с тем корыстным умыслом, чтобы какие-то поручения в дальнейшем он мог делать и сам, знал дорогу, какие окошечки и в целом осваивался в своём новом статусе помощника и заодно бросил вредную привычку чуть что козырять незнанием языка.

С чувством выполненного долга мы покатились в китайский квартал на очередной, теперь уже один из последних, обыск.

Вообще, уголовное дело — это в первую очередь, рутина. В фильмах детективы сидят в ночном офисе, среди клубов дыма — расследуют дело, заливают бессонницу литрами кофе и делая прорывные умозаключения.

Что мы имеем в реальности? Долгие нудные часы обысков, выемки документов и вещдоков, скучнейшие допросы, километры протоколов, запросов, очевидные выводы, экспертизы. «Дело», точнее его бумажное воплощение, растёт как на дрожжах, у этого, наверное, уже три десятка томов, если не пять. А ещё оно продлится не пару динамичных насыщенных дней, а месяцы и месяцы.

Следователь привычно ковырялся, мы пили чай, потом подписывали бессмысленный протокол обыска, а вечером я направил стопы к Танлу-Же.