Возрождение Феникса. Том 10 - Володин Григорий Григорьевич - Страница 5

Хрусь!

Вой боли глушится толщей воды, но давящая хватка исчезает, и я выныриваю. Глубоким вдохом наполняю легкие воздухом, пока глаза исследуют окружение. Увиденное не радует.

Обижают меня двое дрыщей, второй раз обижают, причем, по уже однажды пройденному точь-в-точь сценарию. Витя Свиридов и Миша Корсов собственной персоной. Первый по традиции закрывает рукой фонтанирующий кровью разбитый нос. Вокруг лесной берег и водная гладь реки. Природа под Тверью всё так же завораживает.

– Меньше всего на свете ожидал увидеть вас двоих, болотопсы молокососные, – вздыхаю, нащупывая рукой локтевой костыль, где-то он здесь валяется, если память мне не изменяет…Ага, вот он.

Кряхтя, поднимаюсь. Нога болит, да и везде на костях не мышцы, а тонкий слой разнеженного мяса. Долбанное худое слабое тело. Лиза, родная, что же ты учудила, детка? Ох, отхлестаю тебя, непослушная, ремнем, похоже, когда и разгребу завалы в этой заднице болотопса.

– Что за хрень?! – визжит Свиридов, который должен на плацу стоять в Омском кадетском корпусе, но почему-то прохлаждается на речке вблизи родных стен. – Миша, избей эту паскуду! Сломай придурку все кости!

Корсов, послушный как тупой пес, бросается на меня. Я без замаха бью кулаком в челюсть – несильно, просто чтобы оттолкнуть, да и сам он помогает, испуганно отшатывается, заходит за край причала и падает в воду с громким всплеском.

Плюх.

– Сука! А-а-а, мёрзло! – орет он, посинев. Причал высокий, достать до досок у него не выходит, поэтому суматошными гребками уплывает на берег.

Замечаю, что тело слушалось с запозданием. Будь Корсов пошустрей, хрен бы в него попал. Отстойное ощущение. Уже и забыл, каково это – быть полным нолем с кривой ногой. Живы в теле совсем мало, а жар-эфир так вообще не чувствую, даже крохи. В прошлый раз разве так было?

Так, если мне не изменяет память и если меня, правда, закинуло в прошлое, сейчас объявится слуга Свиридова.

– Ваше благородие! – легок на помине.

– Прибей калеку! – журчит разбитым шнобелем Свиридов.

Здоровый мужик в костюме с галстуком бежит до меня целую вечность – только для того, чтобы получить костылем в лицо. Нижняя челюсть выбивается из пазов. Слуга, упав на колени, хватается за поехавшее лицо. Я тут же хреначу в висок мыском туфли. Затем нокаутирующий удар в ухо. Здоровяк вырубается…Здоровяк, надо же, хех, в этой избивающей детей паскуде нет и восьмидесяти килограммов. Но всё познается в сравнении.

Следующим, по классике, должен быть Свиридов. Он, конечно, уже отложил в штаны кладку кирпичей, но отступать не собирается, не настолько сильно я ему порвал шаблоны. Ну что же, тебе же, Витя, хуже.

Парень наступает, размахивая кулаком широко, как медведь. Ну у медведя, ладно, нет рода с боевыми техниками, а ты-то что за неуч? Я наливаю живой здоровую ногу. Вот и вся подготовка. Гад подходит, и я, опершись на костыль, подпрыгиваю, даю пяткой щенку в лобешник. Он с глухим стуком падает на настил, вырубившись еще в полете. В прошлый раз я ему руку сломал, в рестарте поумней буду, чтобы Свиридов-старший не прикопался к Беркутовым и земского исправника без повода не позвал.

Не забываю перевернуть засранца со спины набок, а то с него станется задохнуться из-за перекрывшего гортань языка. Ох, снова начался детский сад. Ну нет, я на это не подписывался. Слугу же не трогаю: если задохнется, то и хрен с ним.

Прыжок с ударом мне дался с последствиями. Растянул неподготовленную мышцу, даже почти порвал. Но регенерация мигом исправляет травму.

Прислушиваюсь к себе. К сожалению, не ошибся: жар-эфира нет вообще, даже крошки. Есть магнетизм, есть регенеративные свойства души, но моя могучая сила повелевать фантазмами канула в лету. Что еще изменилось в этой реальности, а, Лиза? Может, Монстров Хаоса больше нет в помине? Было бы неплохо.

Стуча костылем по доскам, ухожу с причала. И, как по сценарию, из кустов возникает Тимофей:

– Барин…Сеня, фу-у-х, живой, – выдыхает коренастый воспитатель. – Думал, уже рыбам тебя скормили.

Он крутит головой, замечает два тела на пристани.

– Кто это их так? – очумелым голосом спрашивает слуга.

– Я, – чувствую прямо дежавю. – Ты на машине же? Вези меня домой.

Он начинает причитать, что со Свиридовыми шутки плохи, что они во власти и тд и тп, но некогда повторно слушать его стенания, я шагаю в лес на неприглядную тропу. Оттуда выскакивает Степа, мой одноклассник. Он и позвал Тимофея мне на выручку, сейчас будет извиняться и рассказывать, почему сам не влез, уже рот раскрыл.

– Ты поступил как друг, – прерываю его невысказанные извинения и нисколько не кривлю душой. Не как мужчина, конечно, но как друг тоже неплохо.– Твой поступок заслуживает благодарности делом. Скажи отцу, что он может устроиться к нам на работу. Платить будем в два раза больше, чем у Свиридовых. Ну всё, пока.

Я ковыляю мимо. Степка хлопает ртом, как рыба, а глаза округлились и прямо блестят.

– Сеня, какая еще работа? – догоняет меня Тимофей. – Ты хоть знаешь какая у его отца специальность? А если он, допустим, резчик стекол? У твоей матери завод радиотехники, и он ни к чему вообще.

– Это лишь пока ни к чему, Тимофей, – загадочно произношу, думая о своем. – Скоро завод будет заниматься не только радиодеталями, да и не один завод у нас будет, а больше, мы их даже точное число знать не будем, лишь смотреть прогрессию или регрессию для принятия стратегических решений. Как-то вот так.

Воспитатель крепко задумался, кустистые брови сдвинулись, в глазах вспыхнуло беспокойство.

– Сеня, а тебя там, на причале…головой не шибанули случайно? Ты вот мокрый весь.

Пересиливаю желание плюнуть, лишь качаю головой. Не до пустой брехни сейчас, сам всё увидит. Подходим к нашей старенькой «Волге», но сразу не сажусь, оглядываюсь на дорогу. Неподалеку сверкает новеньким кузовом «Веста», словно только что с конвейера. Перестукивая костылем по асфальту, добираюсь до машины. Наливаю кулак живой и разбиваю лобовое стекло.

– Сеня! – бухтит Тимофей. – Это же Свиридовская повозка! Сына избил, хоть и понятно за что, да еще машину вдребезги! Он же теперь с матери твоей не слезет!

– За свои поступки надо отвечать, воспитатель. Особенно дворянам, – спокойно отвечаю. Сам перегибаюсь и достаю gps-навигатор с флэш-картой. – Тут запись, из-за которой Свиридов не посмеет ничего сказать маме. Так что успокойся.

Тимофей, правда, затыкается. Видно, понял, что отрок резко поумнел. Только смотрит странно. Но скоро ему удивляться часто придется. Мы садимся в «Волгу» и уносимся из лесной гущи.

Разглядываю себя в зеркало заднего вида. Мда, Корсов со Свиридовым хорошо порезвились. Синяки и рассечение на лбу. Ничего в этом плане не изменилось в рестарте. Ну зато и на флэш-карте есть что посмотреть точно.

Я откидываюсь на спинку кресла. Погружаюсь в медитативный анализ тела. Жива-«колодцы» присутствуют, они придаток этого тела. А вот с Анреалиумом непонятно что происходит. Купола вроде нет, но и жар-эфир не течет рекой. Зато есть что-то другое внутри меня. Какое-то темное сосредоточение, вроде закрытого ящика. Я никак не могу зачерпнуть из него. Странно.

Беру телефон, задаю в поиске браузера «Бесоновы».

– Странный ты какой-то, Сень… – Тимофей отрабатывает сценарий прошлой жизни, сворачивая в город. – «Колодцы» вдруг освоил, здорового мужика из….

Он что-то говорит, я что-то отвечаю на автомате, не сильно вникая. Больше волнуют заголовки газет про Великий Дом. Мм, Перуна нет и в этом мире. Говорится, что князь в командировке в Высшем мире. Это там ведь ангелы? Интересно. Ищу новости про Лизу, но в прессе последние фото с ней появлялись полгода назад. Куда же ты делась, жена моя? Зато находится Астра – в грязной спортивной футболке, с разводами земли на лице на фоне стадиона. В Грон всё так же играет. Ксюшу тоже нахожу. Стоит на пьедестале, получает из рук судьи медальку за победу в турнире войстези.

Ничего непонятно, но очень жжет задницу. Где я, болотопса дери? В мультиверсе? То есть, в параллельной реальности? Или в своем же прошлом, но измененном? Кого спросить? Лизы нет, вот кто точно помнит меня настоящего, ведь она же дров и наломала. Кто еще? Перун? Тот в командировке. Другие Бесоновы? Вряд ли, попробовать стоит, конечно, но осторожно, ненавязчиво, а то меня могут и за хаосита принять, и свирепая Кали тут же прирежет красными Когтями.