В его нежных руках (СИ) - "Юлианна" - Страница 26

Он не знал как, но не сомневался в том, что вернет ее. Просто все сложилось, как он и хотел, пусть и с опозданием. Беременность Лили стала подарком.

А теперь он чувствует себя на распутье, потому что боится за нее, отца и за будущего ребенка, который может не увидеть не только деда, но и своих родителей, потому что уверен, что мать что-то предпримет, пока его не будет.

— Мама собирайся, мы сегодня вылетаем к отцу. У него был инсульт, — все это Дамир говорит, прямо у лестницы, не собираясь сглаживать ситуацию и собираясь пресечь все ее попытки что-то сделать Лиле.

Но видимо у нее еще есть какие-то чувства к отцу, потому что она бледнеет и тут же закрывает лицо руками, начиная причитать.

Он уходит, давая ей пару часов на сборы, в кабинет, чтобы взять кое-какие документы и отдать распоряжение на счет вылета. Он чувствует, как события выбивают почву у него из-под ног, потому что никогда бы не подумал, что с отцом может что-то случиться. Он всегда был сильным, и даже возраст никогда не старил его.

Сейчас, он понимал, что возможно слишком многое принимал как должное и не заметил, что тот сдал. Чувствуя вину, он уходит на кухню и отдает распоряжения насчет Лили, чтобы ее кормили, баловали и не расстраивали.

Повар и слуги кивнули, заверив его, что все будет в лучшем виде, а он не стал угрожать, что если что-то случится, уволит их к чертовой матери.

25

В комнате слишком тихо и он осторожно проходит вглубь, думая, что Лиля прилегла, но стоило ему заметить ее в кресле у окна, она встает.

— Как мама?

— Нормально. Придет в норму, пока будем лететь.

— Дамир, не наседай на нее. Ты обязан заботиться о ней, в отсутствии отца. И вообще… вдруг у нас тоже будет мальчик? Ты что же, не хочешь, чтобы он присматривал за мной, когда тебя не будет?

— Лиля, думай о себе, пожалуйста, — улыбается он, но она видит в нем раздражение на ее слова.

— Если ты станешь ругаться с мамой, отец это почувствует и ему станет плохо. Поэтому прошу, помирись с ней в полете? — положив руки ему на грудь, она заглядывает в глаза и ловит его недовольство.

— Манипуляции и шантаж? Не думал, что ты так быстро научишься этому от меня.

— Просто не хочу, чтобы тебе было плохо и больно. Поверь, я знаю, о чем говорю. Лучше родителей нет никого, даже если они не всегда согласны с тобой в чем-то. Вопрос всегда можно решить, пока они живы.

— Все, отдыхай. Я пока соберу сумку. Не хочу спорить с тобой.

— Я помогу.

— Нет, Лиля. Отдыхай.

Она, покачав головой, вновь уселась в кресло и смотрела на то, как он собирает вещи, кидая их на кровать. Присев рядом с чемоданом, она складывает их, и он недовольно пыхтит, но она игнорирует его вздохи.

— Не злись, я же сижу. Не напрягаюсь.

— Я сам.

— Мы поможем, — выдает она последний аргумент, и он сдается, ловя ее лицо в ладони и покрывая поцелуями, пока она улыбается.

— Все хватит. Я же не на месяц.

— Все может быть, — пожала она плечами. — Ты главное, звони мне, хорошо?

— Непременно. Как только прилечу, сразу позвоню и напишу. А еще, видеосвязь обязательна, чтобы я мог вас видеть, — говорит он, прижимая ладонь к животику. — Сон, питание и прогулки, это все что от тебя требуется, пока меня не будет. Как только приеду, сам буду контролировать это.

— Боже, какой же ты тиран, — смеялась она.

— Я уже говорил, чтобы ты не идеализировала меня. Я страшный человек Лиля.

— Сомневаюсь в этом. Твои поступки говорят громче слов. К тому же, я знаю, какой ты на самом деле. Человек, который любит никогда не сделает больно.

— Ты у меня такая наивная девочка. Сразу видно, росла в оранжерее. Нежная лилия.

— Дамир⁉

— А что? Это правда, ты слишком наивна. Это плохо, невеличка, очень плохо. Кто-то может этим воспользоваться.

— Например, ты?

— И я в том числе. Но мне можно, я твой муж. Кстати об этом. Снова обстоятельства заставляют нас отложить роспись в мэрии, поэтому будь готова к неожиданному повороту событий. Я пригласил на завтра к нам свадебный салон, поэтому будь добра выбери себе платье и успокой мои расшатанные нервы.

Лиля ошарашенно замолкла, но услышав его последние слова, хихикнула.

— Боюсь, ты сойдешь с ума раньше, чем мы распишемся.

— Почему такая уверенность? — нахмурился он. — Не хочешь выходить за меня?

— Дамир, не говори глупостей. Просто мне хочется, чтобы мы сначала поговорили с твоими родителями и приняли решение совместно. У вас разве не так принято? Спрашивать разрешение старших?

— Отец согласился, я же говорил.

— А мама?

— Хочешь, чтобы мы никогда не поженились? — вскипел он мгновенно и она, обняв его за шею, прижалась к нему.

— Думаю, что нам уже все равно некуда торопиться. Подождем, когда твой папа выздоровеет.

Прощались они в комнате, потому что Лиля не захотела выходить, зная, что его мама никогда не примет от нее слова сочувствия, не говоря уже о поддержке, поэтому попросила Дамира передать отцу скорейшего выздоровления.

Весь день и вечер она провела в комнате, и единственным гостем у нее была улыбчивая Гульнара, которая выполняла приказ Дамира Маратовича следить за тем, чтобы она как следует, ела.

Он позвонил ей на следующий день к вечеру, пока она нервно ходила по комнате, не понимая, почему его телефон находится вне зоны доступа с утра. Накрутив себя, она не стала обедать.

— Что за забастовка Лиля? — недовольно спрашивал Дамир, а она, слыша его голос, улыбалась, чувствуя, что зря так волновалась.

— Почему ты недоступен? Я думала, что у вас что-то случилось? — спросила она, устраиваясь на постели.

— Лиля! Не переводи стрелки, — бросил он грозно. — Гульнара сказала, что ты не стала обедать?

— Я волновалась, — сказала она и чтобы отвлечь его, спросила. — Как Марат Фаритович?

— Нормально. Состояние стабильно, проведет несколько недель под присмотром матери и нашего врача и станет еще лучше. Разозлился на Кемаля, что он поднял всех просто так, — улыбался Дамир, и Лиля улыбалась в ответ.

— Слава богу! Значит, ты еще не говорил ему?

— Нет. Скажу вечером. С ним сейчас мама.

— Она в порядке?

— Да. Поволновалась немного, отчего отец устроил нам с братом разнос. Но это он еще не знает, как она вела себя в его отсутствии. Поверь, он хоть и следит за тем, чтобы она не расстраивалась, никогда не допустит неуважения к кому бы то ни было в своем доме. Особенно к тебе, потому что знает, как ты дорога мне.

— Дамир, может, ты тогда не станешь рассказывать ему об этом? Зачем расстраивать?

— Посмотрим на ее поведение. А теперь, когда ты уже заставила меня забыть о том, что не поела, расскажи-ка мне, чем ты занимаешься?

— Я лежу.

— Почему? Тебе плохо?

— Все хорошо, просто прилегла отдохнуть.

— Гульнара говорит, что ты не выходишь из комнаты, почему? Боишься чего-то?

— Нет, просто не хочу.

— Мадина разве не уехала? — вдруг спросил он, поняв причину ее затворничества

— А должна была?

— Значит она там, — процедил он, и тут же выругался, а она покраснела. — Лиля, она сейчас соберется и уедет. Я сказал, что ей здесь не рады, тем более, когда матери нет в доме. Может мать что-то ей сказала, и она осталась? Ладно, решу.

— Дамир, она мне не мешает.

— Оно и видно. Сидишь в комнате, не выходишь никуда. Я разозлюсь Лиля, если ты сейчас же не выйдешь на прогулку. Парни знают и присмотрят за тобой. Поэтому собирайся и живо на улицу, а после, пропущенный обед и сон. Позвоню к семи вечера. Узнаю, что ослушалась, накажу.

— Дамир, я больше не твоя подчиненная, — смеялась Лиля, чувствуя, что он совсем не злой, хоть и грозный.

— Ты моя девочка. Любимая. А еще, ты мать моего ребенка, которая игнорирует предписания врача.

— Я не игнорировала, я просто волновалась за тебя.

— Не надо. Волноваться должен я. О вас. И сегодня вечером я жду видеозвонок от тебя, желательно в постели, — его тон сменяется на игривый и она смеется.