Ледяной ветер Суоми - Свечин Николай - Страница 47

Второй сигнал поступил от русского военного агента в Швеции полковника Кандаурова. Тот сообщил в самых общих словах о подготовке в Германии финской молодежи «с целью поднятия мятежа».

Вскоре в Торнео был арестован шведский подданный Карл Унандер, который непосредственно переводил беглецов через границу. Затем финские жандармы там же задержали студента Гельсингфорcского университета Эдуарда Брауна. Русский министр юстиции А. А. Хвостов попросил императора в обход закона отобрать студента у финских жандармов и передать в ОКЖ. Попав в русский застенок, Браун сломался и дал откровенные показания. Судебный следователь по особо важным делам Петроградского Окружного суда статский советник Машкевич открыл дело. К концу войны оно уже насчитывало десятки томов…

Затем поступили сведения из Голландии. Туда перебежал из лагеря Локштедт эстонец Леппик, ошибочно принятый немцами за финна. Он рассказал русскому вице-консулу барону Фрезену о военных курсах под Гамбургом, где германцы обучают финских добровольцев военному делу.

Наконец, японское посольство сообщило в российский МИД данные о финнах, услугами которых оно пользовалось в 1904–1906 годах, то есть о своей агентурной сети в Великом княжестве. С фамилиями и адресами. Контрразведка получила наконец нужные сведения в полном объеме и накрыла всю сеть вербовщиков. В Дом предварительного заключения на Шпалерной привезли сначала 13 человек и добавили к тем 60 активистам, которые там уже сидели. К концу войны патриотов и шпионов в ДПЗ насчитывалось уже больше 300. Оттуда их освободила 1 марта революционная толпа. А на другой день солдаты на несколько часов сняли пограничную охрану в Белоострове. Этого хватило вчерашним арестантам: они мгновенно перебежали в Финляндию[54]. Где объединились с прибывшими из Швеции в Гельсингфорс германскими агентами и устроили русскому воинству кровавую баню…

Немцы отреагировали на отречение царя весьма оперативно. Первого марта фон Люциус устроил совещание, по итогам которого в Финляндию уже на следующий день проникло около 80 эмиссаров. Пограничный контроль в Темпере тоже был снят, и немцы беспрепятственно разошлись по всему княжеству. Больше всего их прибыло в столицу. Там они провели очередное совещание, совместно с активистами. Было решено вступить в связь с революционно настроенными солдатскими комитетами, чтобы подстрекать их к бунту. И под шумок физически уничтожить офицеров гарнизона, наиболее опасных для Германии по своим служебным качествам.

В Гельсингфорсе, в крепости Свеаборг и на кораблях вспыхнул мятеж. Распропагандированные нижние чины разгромили арсенал. Начались кровавые расправы над золотопогонными. Особенно «отличились» в зверствах матросы. За сутки было убито 45 офицеров, 20 боцманов и кондукторов. 4 офицера покончили с собой, 11 пропали без вести (были казнены, но тела их так и не нашли). В числе прочих погибли контр-адмирал Небольсин, командиры обоих свеаборгских крепостных полков полковники Федченко и Свяцкий, начальник 128 пехотной дивизии генерал-лейтенант Тихонович и его помощник генерал-майор фон Коттен[55]. Солдаты очень любили своего командира и похоронили потом Тихоновича с воинскими почестями…

Германские агенты ходили по всему городу во главе отрядов расхристанных матросов. Они науськивали толпу на верных долгу офицеров, а если та не спешила лить кровь, в дело вступали моряки. Финны смотрели, как русские убивают русских, и не вмешивались. У эмиссаров на руках были списки тех, кого надо ликвидировать. В ночь со 2 на 3 марта нападению подверглись офицерские дома на Бульварной, Банской и Высокогорной улицах. К счастью, их охраняли солдатские караулы. Дом № 21/25 на углу Бульварной и Альбертской улиц, в котором помещалось КРО Свеаборгской крепости, за ночь штурмовали четыре раза – немцы подъезжали на двух авто и открывали стрельбу, пытаясь прорваться внутрь. Караул отбил все атаки. Утром солдаты обнаружили на снегу пятна крови и списки ключевых офицеров гарнизона с указанием их домашних адресов.

В ночь с 3-го на 4 марта начальник Финляндского жандармского управления А. М. Еремин нанес противнику ответный удар. Были арестованы два резидента, известные жандармам. Их отвезли в Скатудден, в Морское отделение губернской тюрьмы. Однако шпионы просидели там недолго. Уже утром толпа освободила их, а с ними еще около 100 агентов, помещенных туда ранее.

Потом флотского штабиста вызвал на разговор отставной полковник упраздненных финляндских войск. Он сообщил, что решено убить 30 наиболее выдающихся офицеров гарнизона, и назвал их фамилии. Люди были предупреждены, и большинство из них успели спастись, уехав из Гельсингфорса.

Особенно рьяно германские агенты разыскивали Еремина и адъютанта управления ротмистра Маслова. Александр Михайлович заблаговременно переоделся в штатское и укрылся на конспиративной квартире. Изменив внешность, он хладнокровно ходил по городу, появляясь в самых опасных местах, и наблюдал разгул революционного террора. Никто его так и не узнал[56]. А Маслов спасся в последний момент. Выяснив, что на него охотятся, ротмистр купил у швейцара своего дома цивильное платье и сапоги (за 500 марок!) и пешком выскользнул из города. За ним гнались на автомобиле, но не поймали.

Командующего Балтийским флотом вице-адмирала Непенина убили, когда расправы уже пошли на убыль. В столицу края приехали депутаты Государственной думы и начали урезонивать палачей. Но казни еще долго продолжались…

Все это случилось в 1917-м. А егерское движение (так оно стало называться впоследствии) с развитием военных действий ширилось. Поток добровольцев не ослабевал. Южное побережье хорошо охранялось армией и Балтийским флотом. Из Петрограда прибыла Первая пограничная императора Александра Третьего бригада. Она взяла под контроль сначала полосу берега от Або до Торнео, а затем и северо-западную сухопутную границу. Поэтому летом беглецы пробирались большими группами чуть ли не за Полярным кругом, где леса и болота укрывали их. Добровольцев вели лесники, почти поголовно патриотически настроенные. Зимой люди шли на лыжах или пешком по льду Ботнического залива в самом узком его месте, между финским городом Ваза и шведским Умео. Путь был длинным – 80 километров. И опасным, поскольку беглецов пытались перехватить пикеты из русской крепости Николайстад. Обе стороны несли потери…

В Гельсингфорсе вербовочно-разведывательным пунктом руководил Рагнер Хейкель. Для этого им была создана фирма-прикрытие «Бюро на Лиисанкату». Когда контрразведка вычислила резидента, он сбежал в Швецию. Впоследствии Хейкель поступил в егеря и дослужился там до чина майора. В пограничном шведском городе Хапаранда беглецов встречали на сильном этапном пункте, которым заведовал финляндец немецкого происхождения Вильгельм Дан. Здесь активисты создали свою контрразведку и тщательно проверяли прибывших – нет ли среди них русских агентов. Дальше маршрут шел в Стокгольм, на улицу Карлеваген, 14. Там добровольцев перенимал инженер Хельдт. Он снабжал их документами и билетами в Германию.

Отдел III-В преследовал вполне утилитарные цели. Немцам было наплевать на независимость Финляндии. Их интересовали в первую очередь перевозки военных грузов с территории Норвегии. Из Скиботон на лошадях эти грузы доставляли вдоль Муонио и Торниойоки в Рованиеми и Торнео. А оттуда уже по железной дороге их везли в Петроград. Немцы пытались наладить на этом маршруте диверсии, но ничего не вышло.

Наконец после раздумий к делу освобождения Суоми присоединились финские военные. Полковник Максимилиан Мексмонтан приехал в Стокгольм и начал переговоры с представителями немецкого командования. Он сообщил, что в крае имеется 200 действующих офицеров-финнов и 66 состоящих в запасе. Патриоты могут выставить до 70 000 стрелков и еще примерно 25 000 добровольцев для вспомогательных тыловых частей, всего 36 батальонов. Через девять месяцев это число удвоится, каждый батальон превратится в полк двухбатальонного состава. После этого в крае проведут мобилизацию, и общая численность молодой финской армии достигнет 340 000 человек, сведенных в шесть армейских корпусов. Немцы заинтересовались, но потом выяснили, что планы полковника отражали его избыточный оптимизм… И вновь сосредоточились на егерском движении.