Мой долгожданный (СИ) - Зимняя Марина - Страница 14

— Гелечка, я завтра поговорю с воспитателем. И с мамой этой девочки. Она больше не будет тебя трогать.

— Я больше не пойду в садик. Я не хочу. Я лучше буду с Лучиком и с тобой!

— Зайка. Но мне ведь нужно на работу.

Рыдания набирают новые обороты. Что же мне с ней делать? Был бы хотя бы Леша дома. Я даже подумываю уже сказать ей, что готова быть ее мамой. Пусть расскажет и покажет своим подружкам, что мама у нее есть не нафантазированная, а самая настоящая. Но я по-прежнему считаю, что не имею на это права. Бедная моя девочка.

— Гель, а давай ты съешь фрукт смелости! И завтра дашь отпор этой Ульяне. Скажешь ей, что твоя тетя безумно тебя любит и никогда не забудет тебя в саду. А за испорченные вещи тетя обязательно поговорит с ее мамой. И мама ее накажет как следует.

— Ты будешь моей тетей?

— Буду!

— Давай ты лучше будешь моей мамой, — всхлипывая, говорит девочка.

Господи, да что же мне с ней делать.

— Хорошо. Если хочешь, ты можешь меня так называть. Только помни, что еще одна мама у тебя все же имеется.

Геля кивает, потихонечку успокаивается. Ну, слава Богу. Такая маленькая, заплаканная и покрасневшая. Продолжает всхлипывать и дрожать. Сильнее прижимаю ее к себе.

— А фрукт смелости. Я все равно его хочу?

— Ах, да. Сейчас принесу.

Придумала на свою голову. Ладно уж, думаю, киви сойдет на эту роль.

— Так это же просто киви. Я не думала, что он волшебный.

— Кушай, сама не заметишь, как зарядишься смелостью.

Геля кривится, но жует. — Кислый, — говорит она.

— Кушай, кушай. Сейчас почувствуешь прилив смелости.

— Кажется, я уже чувствую. Было кисло, а теперь на языке как будто бы чуть-чуть сладко стало.

— Да, он просто активируется. Утром вообще будешь чувствовать себя прекрасно.

Наконец она успокоилась, и мы вместе заснули на диване. А к утру я почувствовала, что она горячая. Померили температуру и пошли в поликлинику. Теперь я совершенно точно иду на больничный.

После моего звонка Леша собрался вернуться и как я не пыталась убедить его, что в этом нет необходимости, он уперся как баран. В течение дня коллега должен был его заменить. Так что вечером мы открывали дверь Алексею, у которого в руках было два букета фрезий и огромный пакет фруктов.

— Неужели это мне — вскрикивает Ангелинка, прижимая ладошки к щекам. Леша вручает ей благоухающий кулек, и она ныряет в него своим носиком. — Тебе Ира про активатор смелости сказала, — говорит Геля, заглядывая еще и в пакет.

— Про что?

— Я потом тебе расскажу. Спасибо, — я принимаю цветы у него из рук. — Геля. Давай я поставлю их в вазу, — она отдает мне свой букетик и убегает в комнату.

— Спасибо, дядя Леша! Они очень красивые! — кричит уже оттуда.

— Что у вас случилось — говорит он, приобнимая меня за плечи. Она не похожа на больную.

— Я же говорила, не нужно тебе было срываться. Еще проблемы на работе наживешь.

— Ир. Давай, рассказывай, — он поворачивает меня к себе и касается губами моего лба. — Ты же тоже чувствуешь себя неважно. Не просто же так ты снова взяла больничный.

— Ты знаешь, что в саду ее обижает девочка? Геля очень тяжело это переживает. Вчера некая Ульяна испортила ей куртку и сказала, что из сада Гелю никто не заберёт. Опять же указала на то, что у нее нет мамы, что дядя может за нее забыть. Кстати, с чего это вообще? Ты что, забывал ее когда-нибудь?

— Нет, конечно. Что за бред?

— Не знаю. Но она так вчера перенервничала по этому поводу, что к утру у нее поднялась температура. Я уверена, что это не простуда. Просто нервный срыв. Ее мать хоть иногда звонит ребенку, хотя бы по видео связи?

Лицо Леши напрягается.

— Да какая он мать!

— Не знаю, Леш. Вчера я не могла ее успокоить. Она снова просила меня стать ее мамой. И я сказала, что она может меня так называть. Понимай это, как хочешь. Я не могу игнорировать больше эту просьбу.

По щеке побежала слеза. Леша заметил, вытер большим пальцем каплю с моего подбородка. Прижал к себе.

— Ир. А ты хочешь? Хочешь быть ей мамой?

Молчу… Хочу, конечно! Но как сказать это в слух?

— Давай распишемся? Ритка откажется от нее. А если нет… Я лишу ее родительских прав. Сколько можно мучить ребенка…

Я отрицательно мотаю головой.

— Почему?

— Леш. Завтра ты встретишь какую-нибудь Машу, Дашу, Наташу… Помнишь, ты недавно спрашивал меня, почему я не гульнула за спиной у мужа? Наверное, потому, что я не хочу поступать с человеком так, как не хотела бы, что бы поступали со мной. Даже Борина измена меня ранила. А если это сделаешь еще и ты — отрицательно мотаю головой. Я не хочу, больше это переживать.

— Почему ты думаешь, что я буду тебе изменять?

Пожимаю плечами. — Мне так кажется. Я так чувствую. Я не знаю, на сколько тебя хватит быть рядом со мной. Как быстро я тебе надоем, если твоя сестра одумается и решит быть Ангелине матерью.

— Ир. У нас ребенок будет! О чем ты думаешь? Ты думаешь, я буду смотреть со стороны на то, как растёт мой сын или дочь? Не будет этого. Ира, я не знаю, что ты там надумала. Но ты от меня уже не отделаешься!

— Это еще неизвестно. Может, будет, а может, и нет.

— Зачем ты себя накручиваешь? Будет обязательно. Ира, я к сорока годам пришел к тому, что я действительно хочу семью и ребенка. А ты говоришь, что у меня его не будет.

— Почему же? Будет обязательно, если хочешь. Я думаю, найдется женщина, которая тебе без проблем его родит.

— Зачем мне другая женщина, если я тебя хочу.

— В том то…

Леша затыкает мне рот поцелуем. И прижимает к себе крепко.

— Прекрати, — шепчет он мне в губы. — Я больше слышать ничего не хочу про то, что его может не быть. Я сейчас приду.

Ангелинка смотрит мультики. Хихикает. Настроение у нее улучшилось. Леша хлопает входной дверью. Наверное, пошел к себе в квартиру. А я стою на кухне и, облокотившись спиной об стену, снова лью слезы. Как же я устала… Что за противоречивые чувства. Неужели я люблю его?

Леша возвращается.

— Хотел сделать это как-то иначе. Но ты не оставляешь мне выбора.

Он берет мою правую руку и надевает на безымянный палец кольцо. Белое золото, небольшой аккуратный камешек, бриллиант. Наверное, в моей жизни это первое подобное украшение. Родители и муж дарили мне серьги, подвески. Из колец у меня была только обыкновенное классическое обручальное и несколько колечек из молодости, которые покупал мне папа.

— Ира, даже если и сейчас ты мне откажешь, я все равно не оставлю тебя в покое. Даже не надейся. Я люблю тебя. Не потому, что ты стала нашем с Гелькой спасением. Я люблю тебя, потому что ты — это ты. И никто другой мне больше не нужен.

— Когда ты это понял?

— В ту ночь, когда ты собиралась напиться в одиночестве.

— Леш. Я не пойду за тебя замуж, пока не буду уверена, что я его выношу. И лишать родительских прав свою сестру не вздумай. Сколько ей? Двадцать пять? Она еще одумается. Обязательно одумается.

— Боюсь, что когда она одумается, будет уже поздно.

В ту ночь мы спали, крепко обнявшись, пока к нам не пришла Геля. Она вклинилась между нами и за считанные секунды захватила все пространство. По крайней мере, когда утром я открыла глаза, то увидела, что Леша лежал на краю кровати, я на противоположном, а Ангелина раскинулась звездой между нами.

Откуда в ней столько упрямства? Я и подумать не мог, что она вздумает мне отказать. Я, конечно, без короны на голове, но как-то это неприятно. Даже очень неприятно. Такого еще в моей жизни не было. Я с Дашкой разбежался из-за ее бесконечных намеков на брак. Под конец она даже намекать перестала. Прямым текстом говорила: Сколько ты будешь делать мне мозг? Если не собираешься жениться, иди на все четыре стороны. Я устала, хочу определенности.

Ну, я и пошел. Кого-кого, а Дашу в качестве своей жены я совсем не представлял. Кроме постели у нас вообще ничего общего не было. Да, в принципе, как и со всеми до нее. С Ириной все иначе. Откуда все это взялось? Я хочу этого ребенка. Хочу видеть блеск в ее глазах, как в первые ее дни с Гелей. Хочу семью с ней. И Гельку в эту семью тоже хочу. Я всерьёз задумался о разговоре с сестрой. Пусть она откажется от ребенка. Я удочерю Ангелину.