Борщ для эльфа (СИ) - Леденцовская Анна - Страница 11

Эльф не жаловался. Он любовался рассветом и вспоминал, как эффектно появился в кухне на ранний завтрак, одетый как заправский рыбак.

Стоит признать, что выглядел он и правда шикарно, но с рыбной ловлей его внешний вид имел мало общего. Скорее, так стоило одеться на приморском курорте для прогулки по набережной.

Рыбацкого в нем были только сапоги из каучуксия, непромокаемого материала, изобретенного кем-то из дриад. Вилли по вполне приемлемой цене сторговал их у лавочника с помощью малышни. Рыжебородый гном согласился торговаться с ушастым и цену снизил по двум причинам. Он не хотел прослыть жадным жуликом в глазах девчонок-гномок. А еще сапоги были слишком длинные для гномьих коротких ног, и их все равно никто бы больше не купил.

Эльфу же сапоги были аккурат по колено и на солнце блестели, как лаковые штиблеты. К этим сапожкам цвета гнилой зелени он надел коричневые бриджи, тонкую безрукавку в сине-белую полоску и легкий жакет цвета хаки с накладными карманами. Любимый шелковый шарф бирюзового цвета и белая панама довершали образ.

Так что дамы и правда впечатлились, узрев это чудо элегантности и стиля в кухонных дверях. А потом с интересом наблюдали, как эльф деликатно поедает румяные золотистые оладушки с помощью ножа и вилки.

Вилли произведенным впечатлением остался доволен, а рыбацкие снасти считал неудобным и громоздким, но необходимым аксессуаром.

Все бы в этом походе было прекрасно: и погода, и речка, и освоение эльфом новой для него науки ужения рыбы, но, к сожалению, рыбачить в это утро собралась не только наша компания.

На речку заявилась ватажка из пятерки разновозрастных гномят, и один из парней, пухлый белобрысый недомерок с носом, похожим на кривую картофелину, едва завидев Телису с Дорикой, заорал:

— Эй вы, сиротки-нищебродки! Чтоб показали потом, что поймаете, и самую крупную мне отдали. А может, и мелочи возьму псине нашей в кашу. Не все вам себе варить, и моей собаке ваша еда сгодится, когда мяса нет.

Раньше бы девчонки расплакались и даже рыбачить не стали, все равно же Боблиндя отберет. Но сейчас, рядом с эльфом, не захотели отступать.

— Обойдешься! Сам лови, — пытаясь казаться храброй, тоненьким голоском крикнула в ответ Дорика.

— Вот заберет вас моя мамка, так я вам устрою, — погрозил противный гноменок кулаком. — Через годик будете у нас в доме языками полы вылизывать. А потом замуж вас продадим старикашкам побогаче. Раз развалюху вашу с землей не продать, так вместе с ними продадим! — вопил красный от злости Боблиндя.

Еще бы! Девчонка посмела ему перечить! Вон уже приятели, что и так его на рыбалку взяли за кулек леденцов и пакет пряников, посмеиваться начали.

Вилли же от услышанного ужасно разозлился, от хорошего утреннего настроения не осталось и следа. Трава вокруг гадкого белобрысого мальчишки вздыбилась крапивой и репейником так, что он завизжал поросенком.

В волосы гнома вцепились репьи, а руки покрылись волдырями от крапивы.

Сильнее всего эльфу хотелось пихнуть парню в рот кусок мыла да промыть хорошенько, чтобы больше не смел говорить такие мерзости.

Только Вилли был взрослый эльф и прекрасно понимал, что этот недоросль просто перенял манеру поведения родителей и повторяет их слова.

Зареванный Боблиндя, сумевший выдраться из объятий внезапно полюбившей его растительности, побежал домой, на ходу обещая мерзким ведьмам все кары небесные. Его приятели, которым на белобрысика было наплевать, не обращая на эльфа с девчонками внимания, закидывали удочки.

А Вилли, вытащив два платка, выдал их горько расплакавшимся гномочкам и негромко, но внушительно попросил рассказать, что все это значит.

Телиса и Дорика знали немного. После смерти отца к ним в дом заявились родственники, которые до этого почти у них не бывали.

Пришли они, конечно, не одни и не с пустыми руками. На руках у них имелось старое завещание отца, написанное им аккурат после смерти матери девочек. Сами сестрички, когда мамы не стало, были совсем маленькие. Младшая Телиса только ходить начала.

Дорика помнила, что эти злые родственники сперва хотели выгнать из дома их и Юнду, чтобы все продать. Только пришедшие с ними староста и гном из банка сказали, что не выйдет. Тыкали в бумаги пальцами и спорили.

— Там такой дядька, из банка, сказал, что это наш с Телисой дом. Его не продать, — шмыгая носом, говорила Дорика. — Все кричали и ругались. А потом тетка Шунявка сказала Юнде, что та останется пока, чтобы за нами приглядывать и за домом. Они ушли, а через день вернулись с кучей гномов и начали все забирать. Староста только смотрел, чтобы не совсем все вынесли. Сказал оставить, чтобы жить можно было нормально. Ему еще дядька Сумок монетки сунул, я видела.

Вилли как мог утешил малышню, и рыбы они все-таки наловили. Сестрички успокоились и со знанием дела учили остроухого неофита закидывать удочки и плевать на червяка.

Остальную часть этой истории эльф услышал вечером уже от Юнды. Гномка сильно разозлилась и испугалась, когда узнала о словах трусливого Боблинди. Может, и не рассказала бы она Вилли ни о чем, но все равно же эльф уже что-то да знает. К тому же женщина подумала, что он сможет ей как-нибудь помочь сбежать с девочками в эльфийское государство. Ведь устроиться на работу и найти жилье гораздо проще, если тебе помогает кто-то из местных.

Уложив детей спать, Юнда без прикрас и не пытаясь давить на жалость поведала свою историю.

— Меня же как няньку наняли и дом содержать, — спокойно рассказывала она. — У Михирея жена от зимней горячки умерла. Не выходили. Сгорела всего за пару дней, а девочки совсем малышки были. Кто за ними приглядит? Вот мне и повезло. Ведь куда сироте податься? Или в прислуги, или в трактир разносчицей, а там всякое бывает…

С ее слов Вилли понял все так.

Похоронив жену, отец Дорики и Телисы сильно сдал и, боясь, что горе потери его совсем доконает, на скорую руку написал бумагу на родню, которая жила в этом же поселке. Написал на всякий случай. Общался он с семейством Камнегрызловых редко. Знал лишь, что хозяйство у них крепкое, и поэтому считал, что малышек они прокормят. Тем более что отписывал он на эти цели приличное состояние.

Сам дом с участком и отдельные суммы шли в приданое дочерям. Хорошо, что хоть на это у убитого горем гнома ума хватило. Потом себе в помощницы Юнду нанял. Девушка искала работу с жильем и согласилась на небольшое жалованье.

Поженились они всего за год до смерти гнома. Он услышал, что младшая дочь, которая родную мать почти не помнила, назвала ее мамой, и решил, что так тому и быть. Юнда гномка симпатичная, хоть и сирота с примесью человеческой крови. Кого попало он в дом вести не хотел, а девушка за несколько лет показала себя умелой хозяйкой. Его дочери ее полюбили, да и Юнда, как он видел, к девчушкам прикипела.

О каких-то особых чувствах речи не шло. Для Юнды, учитывая ее положение сироты-бесприданницы, это была просто идеальная партия. Мирихей был мужчиной добрым и состоятельным.

Сам гном даже начал мечтать о сыне, почему бы и нет, с молодой-то женой? Ну и ни о каком новом завещании, разумеется, отец семейства не думал. Только вот незадача, смерти-то все равно. Шел домой чуток навеселе, поскользнулся в грязи размокшей от дождей тропы, и все. Головы у гномов, конечно, крепкие, но валуны придорожные все же покрепче будут.

Юнда про старую бумагу не знала, а та была официальной и даже печатью заверенной. Так вот и вышло, что почти все состояние унаследовали Камнегрызловы.

— Я потому в вашу столицу и ездила. Думала, подкоплю денег, да и уедем с девочками, работу найду. Столица большая, может, там найдется и нам местечко. На эльфийских землях законы гномов-то, наверное, уже не действуют. Главное — девочек моих эти… — женщина замолчала, проглотив все слова, что хотелось сказать про мерзких родственничков покойного мужа, — в общем, не заберут их, а они, как вырастут, уже сами остатками своего наследства распорядятся. Дом не спасем, так хоть земля и приданое им достанутся.