Седьмой прыжок с кульбитом (СИ) - "Сербский" - Страница 46

— А резиновые пули? — возмутился полпред. — Мне докладывали о пострадавших.

Моложавый полковник возразил:

— Это спецназ. Им поставили задачу, они выполнили.

Спорить никто не стал, с задачей спецназ справился.

Полковник пожал плечами:

— А ночью митинг прекратился — все демонстранты заболели. Мы предполагаем, что кто-то распылил в толпе газ.

— Вот здесь понятно, — снова кивнул полпред. — Поэтому из Москвы прилетели военные врачи с мобильным комплексом анализа и диагностики?

— Так точно. Одновременно прибыли химики РХБЗ.

— Что за газ, определили?

— Нет данных, эксперты работают. У больных зафиксированы приступы рвоты, диареи и икоты. Также следует отметить массовые случаи потери слуха и проблем со зрением. Аксайская горбольница переполнена. Статистика странная — среди пострадавших в основном азербайджанцы.

— Так это не отравляющие вещества, а генетически ориентированный вирус? — нахмурился полпред. Его аж передернуло.

Силовики тоже переглянулись с внутренним трепетом. Опасения их были понятны — совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, находилась Украина. На территории этой независимой страны размещено более двух тысяч биологических лабораторий, из них два десятка чисто американских. Что они там исследуют, является секретом. До сведения обывателей доведена лишь туманная фраза: «программа предотвращения распространения биологического оружия». При этом местное население пережило вспышки холеры, свиного гриппа, гепатита и вирусной пневмонии.

Список неполный, и поделать ничего нельзя, поскольку американский научный персонал финансируется Пентагоном, обладает собственной охраной и пользуется дипломатической неприкосновенностью. По сути, все эти объекты выведены из-под юрисдикции Украины. Являясь полностью независимыми от независимой Украины, они и вирусами владели по праву полной собственности. Доступ к информации закрыт, но где вирусы, там и утечка — это дело известное.

— Версия об отравляющих веществах рабочая, но данных нет, — повторился полковник. — Идет сбор материала.

— Что скажет полиция? — полпред обернулся к полицейскому начальнику.

— Место преступления оцеплено. Исследуются следы, отпечатки пальцев, гильзы, ДНК и прочие генетические материалы. Изымаются вещественные доказательства. Фотороботы подозреваемых лиц разосланы во все отделения полиции и больницы области, поскольку подозреваемые ранены. Розыск успеха пока не дал.

— «Розыск успеха не дал», — повторил полпред, и печально опустил уголки губ. Так наблюдатель-натуралист скорбит вслед улетевшей бабочке. — Экипаж машины боевой, блджад! А вы его члены. Конский топот поймать не способны! Зато на рынках шороху навели знатно. Мои источники докладывают, что полиция задержала двести человек. Жалуются, будто полковник Подопригора лютует. Почему?

Начальник полиции побагровел еще более, думая при этом, что спокойствие полпреда не к добру. Лучше бы орал так, что стены трясутся! Все начальники умеют это делать, выбивая дрожь похлеще осенней промозглой сырости. По крайней мере, дело привычное. А этот голос не повышает, изверг…

Так думал он, допивая воду из стакана. Вслух же ответил четко:

— Проверка паспортного режима, стандартная процедура. Выявлены лица без разрешения на работу. Обнаружены товары, завезенные с нарушением санитарных норм, изъято оружие и наркотики. Проводятся допросы, по фактам нарушений возбуждены административные и уголовные дела.

— Ну да, это вы умеете, — с сарказмом заметил полпред. — А почему у вас нет фото с видеокамер?

Незаметно вздохнув, начальник полиции перевел взгляд на соседа из ФСБ.

— Низкое качество изображения, — ответил моложавый полковник. — Лиц не разобрать — сплошные мутные пятна, что не позволяет проводить идентификацию.

— Плохая запись со всех камер?

— Так точно. Мутная картинка шла отовсюду, и от обычных аналоговых камер, и от цифровых, и от прочих широкоугольных. Специалисты проверили, камеры работают нормально. А записи перестрелки испорчены.

— «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан», — пробормотал полпред известную цитату.

— Что, простите? — не понял моложавый полковник. Книгу Нового Завета он явно не читал.

Полпред вдаваться в детали не стал, он лишь отмахнулся:

— Это было давно и неправда. А у нас что, диверсия? Взлом хакеров, которые расфокусировали и смазали лица?

— Взлом не обнаружен. Проверено всё оборудование магазина.

— А копии?

— Записи камер наблюдения хранятся на сервере службы безопасности. Резервная копия поступает в центральный офис. И, наконец, передача в онлайн-режиме идет на компьютер директора салона. Мы проверили все три источника. Вывод экспертов: монтажа нет, техническая обработка кадров не производилась.

— То есть кино настоящее?

— Так точно.

— Но послушайте, сейчас компьютеры умеют не только пикселить лица, но и восстанавливать мутные изображения! Фильтры «умная резкость» и все такое даже дети знают!

— Так точно, — кивнул полковник, — но нашим специалистам добиться успеха не удалось.

Скорбь полпреда дошла до предела:

— Значит, записи есть, а лиц нет. Такое кино нам не нужно, — вздохнул он. Гробовая тишина была ему ответом. — Что ж, подведем итоги, товарищи генералы: сначала пожары и взрывы. Потом пулеметчики в центре города. Теперь война в салоне «Тойота». И в завершение разборок в Бронксе — химическая атака. Не многовато ли для одного города?

Присутствующие сохраняли нейтралитет — в том смысле, что не возражали, но и не соглашались. А полпред продолжил:

— Через два дня я лечу туда, — он поднял глаза к потолку. — И может оказаться так, что ваша деятельность, а вернее бездеятельность, будет признана преступной халатностью. И тогда речь пойдет не об отставке.

Многозначительная пауза продолжалась бесконечно долго.

— Когда говорят о любви, обещают звезду с неба. Но сейчас речь о любви не идет: вас ожидает звездопад с ваших погон. И не мечтайте о почетной пенсии! Думайте о возможном подсчете нанесенного вами ущерба. Понятно выражаюсь? Идите, работайте. Сроку вам — два дня.

Совещание давно закончилась, но полпред продолжал оставаться на месте, во главе стола для совещаний. Думая о своем, он наблюдал за помощником, который наводил порядок в кабинете после заседания. Внезапно полпред оживился:

— Сережа, найди мне полковника Подопригору. Надо переговорить неспешно, желательно сегодня. Можно совместить это дело с ужином.

— Есть! — подтянулся помощник. — Визит в театр отменять?

— Отменяй. Кстати, ты не знаешь, почему Подопригора до сих пор не генерал?

— Характер паршивый. И на язык не сдержан, — не задумываясь, сообщил помощник. И неожиданно высказал философскую мысль: — Молния бьет в самое высокое дерево. Хочешь молнии — будь самым высоким: деревом ли, человеком, личностью. Хочешь прожить жизнь с удовольствием — будь обычным человеком.

— Да уж, — подумал полпред. — Обычные люди думают только о себе. Это нормально, потому что важные вопросы решают важные начальники. Начальники назначены для того, чтобы заботиться о населении. А они заботятся? Ага, конечно. О себе они заботятся! Они же тоже народ, пусть и маленькая его часть.

Тем временем российский Водоканал испытывает кадровые трудности. За взятку в 57 миллионов рублей арестован водоканальный директор в городе Нижний Новгород. Директор сочинского Водоканала задержан за превышение полномочий. Арестован директор петербургского Водоканала, ему вменяется ущерб в миллиард рублей. Арестован директор Водоканала в Буйнакске, где люди пили плохую воду из-под крана. В результате острой кишечной инфекции в больницу попали 359 человек, включая 251 ребенка. По делу о мошенничестве арестован директор хабаровского Водоканала. Директор Водоканала Улан-Удэ также злоупотреблял полномочиями, за что и задержан. Список не полный, однако достаточный. А эти деятели в ростовском Водоканале о чем думают? Решили, что схватили бога за бороду?