Шестой прыжок с кульбитом (СИ) - "Сербский" - Страница 15

— Вы это о чем?

— О закупке зерна за рубежом. Представьте себе: ведущая страна мира, Советский Союз, не может накормить хлебом народ. Атомный ледокол построили, в космос летаем. Баллистические ракеты запускаем одну за другой, а людям жрать нечего.

— Так уж нечего… — прищурился он недоверчиво.

— А когда вы были в магазине последний раз? — вкрадчиво вопросил я.

— Хм…

— Вы живете в своем мире, на уровне особых буфетов и пайков. Напоминает пир во время чумы.

— Ну, знаете ли, — в голосе маршала слышалось негодование.

Мне хотелось еще вспомнить знаменитую фразу Марии-Антуанеты «если у них нет хлеба, пусть едят пирожные», но воздержался. Как далеки они от народа… Незачем обострять, а лучше сгладить:

— Впрочем, насчет «нечего» я так, приукрашиваю проблему. Хотя позор пустых полок от этого меньше не становится. Дефицит хлеба нарушает один из базисов суверенитета страны — продовольственную безопасность.

— Это понятно, — кивнул он. — Подсадят на иглу, а потом откажут в поставках.

Захаров взглянул на капельницу. Пузырьки бежали равномерно, однако покоя во взгляде было. Несмотря на Катину лекцию о безобидности прибора, в безопасность этой штуки он верил слабо.

Я усмехнулся:

— Как бы плохо мы ни говорили о западных партнерах, они думают о нас еще хуже.

Маршал перевел взгляд на меня:

— Послушайте, но вчера вы говорили, что Россия продает зерно на экспорт. Каким образом государство, которое стало меньше, зерна производит больше?

— Техника, технологии, семена. И климат стал мягче, — развивать тему я не стал. — Об этом поговорим позже.

— Почему?

— Современные методы ведения хозяйства — дело нужное, но потребует от Советского Союза материальных затрат и научных исследований. А это время. Речь-то у нас о безответственности и разгильдяйстве. Смотрите, каждый год мы ведем битву за урожай. Привлекаем солдат на помощь селу. Целые трудовые армии туда шлём, сезонные отряды из студентов и инженеров. И что имеем в результате? Потери при уборке, бардак при транспортировке и порчу при хранении. Картошка зимой продается пополам с землей и исключительно гнилая. И так везде. Социализм предполагает учет и контроль. А у нас бардак. Если просто навести в этом деле порядок, станет легче. Может быть, и проблема со жратвой закончится.

— Хм… — маршал не возражал. Он осмысливал проблему, безусловно, знакомую.

— И это можно сделать быстро, — выложил я весомый аргумент. — Отрихтовать прямо сейчас. При желании.

— И как же это сделать?

— А это у вас надо спросить! — возмутился я. — Для чего я вас тут лечу? Из любви к процессу, что ли? Нет, уважаемый пациент, как только встанете, так и пойдете делать.

Захаров опешил:

— Послушайте, я всего лишь маршал! — он передохнул и пояснил: — Да, я профессор. Но я военный профессор, а не специалист по сельскому хозяйству!

— А кто обещал, что будет легко? Воевать каждый маршал умеет, а здесь надо резкость навести. Я прошу вас не в сортах зерна разобраться, а навести порядок в логистических цепочках — от сбора и переработки урожая до хранения и реализации. Вы же занимались в армии вопросами снабжения?

— Хм…

Уклоняясь от ответственности, подсказку я все-таки выдал:

—Задача сложная, и прежде, чем оптимизировать технологический процесс, надо начать с людей.

— В руководстве или на местах?

— Разгильдяи везде… Их надо удалить из схемы, вместе с дураками и вредителями. Слишком умным контроль тоже не повредит. Система управления процессами на всех этапах позволит прижать к ногтю воров.

— Стрелять прикажете? — нахмурился маршал.

— Нет, не прикажу. Это как суд решит. Работа непростая, но мы вам успешные примеры подберем. В мире накоплен приличный опыт, есть на что посмотреть. Касательно деревни в целом, то здесь советская власть вместе с водой выплеснула ребенка. Посмотрите, что происходит на селе: жизнь неприглядна до такой степени, что люди бегут. Как правило, это молодые энергичные люди. Выпускники школ уезжают учиться в город, и не возвращаются. Специалисты, которых присылают туда по распределению, воспринимают село как трехлетнюю ссылку.

— А что происходит в ваше время?

— То же самое. Хотя ограничений на строительство дома нет, нет ограничений на подсобное хозяйство и количество скотины. Колхозов тоже нет.

— Ничего нет?

— Ничего хорошего.

— И власть ничего не предпринимает?

— Напомню, Матвей Васильич, у нас сейчас капитализм. Правила просты: хочешь жить — умей вертеться. Поэтому власть много говорит, но мало делает. Люди на селе выживают сами. Не благодаря, а вопреки. А энтузиасты продвигают идею под названием «Антимегаполис».

— А это что за зверь?

— Освоение брошенных земель и деревень. Горожан сманивают в деревню. Там же можно заниматься не только сельским хозяйством. Простор для малого бизнеса есть — кустарные промыслы, обработка древесины, производство колбасы и прочих продуктов, творчество.

— Хорошая мысль, — задумался маршал. — Но это означает разрешение на частную собственность. Предлагаете кулаков плодить?

— Есть более мягкие слова, например, «семейный подряд». До реформ Хрущева в стране вовсю работали артели и кустари-одиночки.

Захаров хмыкнул:

— Сейчас другая линия, партия вас не поймет.

Не отвлекаясь от дела, я смахнул пот со лба:

— Посмотрим. При желании это решается росчерком пера. Проблема в другом. Люди из города не поедут, пока в деревне не будет нормальной школы. А как рожать? «Хотя бы фельдшер» — не пойдет. Как ни странно это звучит, но первыми поселенцами должны стать учителя и врачи, а первыми зданиями — школа и больница.

— Но это у вас там все разрушено! — вскинулся маршал. — А у нас пока не все так плохо.

Спорить я не стал:

— Конечно. Если вам удастся снять удавку с горла крестьянина, дело наладится. Подкинете технику, дадите технологии… И немного свободы. Люди вздохнут. Может, и сбежавшие в город вернутся. А если возродить программы помощи переселенцам, люди поедут в Сибирь и на Дальний Восток.

— Исторический опыт Столыпина предлагаете изучить? — хмыкнул маршал.

— А почему нет? Наши современные программы тоже можно почитать. Материалы мы вам подберем.

— Это же масштабная операция! — воскликнул маршал. — Нужен план.

Я пожал плечами:

— Подберете толковых офицеров. У вас же в Генеральном штабе есть такие? Подключите ученых из Академии наук, разработаете план масштабной операции с перемещением больших людских масс и обустройством на месте. Глядишь, через год-другой и до дела дойдет. А у вас несколько вариантов плана готово! Так что эта задача не ближайших дней. Сначала надо подумать о ресурсах. Наполеон считал, что для войны нужны три вещи: деньги, деньги, и еще раз деньги.

— Правильно считал. Денег у нас всегда нет, — буркнул маршал. — Или вы знаете, где взять?

Мне оставалось лишь вздохнуть:

— У одного еврея спросили, сколько будет дважды два. И он ответил вопросом: мы продаем или покупаем?

Захаров хмыкнул. А я продолжил, завершая и сеанс лечения, и беседу:

— Помнится, мы начали с безответственности и разгильдяйства. А есть еще такая штука, как бесхозяйственность. Вот где куча денег зарыта! Для евреев это понятие является страшным грехом, но об этом в следующий раз. Сейчас я отправлю вас обратно, а завтра выдерну снова. Там мороз и солнце, день чудесный. Погуляйте в своем парке, подышите воздухом. Можете выпить бокал красного вина, оно вам нужно для здоровья.

Захаров на это лукаво прищурился:

— А здоровье нам нужно, чтобы пить водку!

Я перешел на серьезный тон:

— Матвей Васильич, шутки в сторону. С этого момента вы становитесь опасным для окружающих. Сидите на больничном, разговоры фильтруйте. Болячки мы вам придушили, но вредными для здоровья могут стать другие вещи: пуля, яд или случайная автокатастрофа. Подумайте о группе личной охраны и ближайшем окружении. Есть у вас люди, которым доверяете безусловно?