Если ты простишь (СИ) - Шнайдер Анна - Страница 51

Но оно того стоило, клянусь.

— Папа, ну ты чего замер-то? — Аришка, оторвавшись наконец от меня, вновь обратила внимание на Вадима. — Давай, открывай!

— Какая ты нетерпеливая, — нарочито посетовал муж, но я понимала — ему не по себе. И даже немного засомневалась, стоило ли… Ведь сейчас ему будет не по себе ещё сильнее.

Треск обёрточной бумаги — и наружу показалась коробка. Но по ней ничего нельзя было понять — коробка была самой обычной, картонной, без всяких наклеек и узоров. Только заклеена скотчем, чтобы не развалилась в самый неподходящий момент.

— Здесь нужны ножницы, — заключил Вадим, откладывая в сторону порванную бумагу. — Пойдёмте на кухню, я там всё открою.

— Ладно, пап! — охотно согласилась Аришка и слегка ткнула меня локтем в бок. — Мам, пакет не забудь!

Хорошо, что она напомнила, — а то я непременно оставила бы на пороге вторую часть подарка. Я уже была смущена и растеряна, а тут ещё и… Ох! Но раз уж принесла…

Мы прошли на кухню — Вадим чуть впереди, я и Аришка за ним, — и я едва не споткнулась на пороге, оглядывая знакомое до боли помещение, в котором я не была уже почти месяц. Перед глазами непроизвольно вставали картинки — как мы завтракаем втроём, как обсуждаем что-либо с Вадимом, сидя на диване рядом друг с другом, как делаем с Аришкой уроки.

А ещё я почему-то вдруг резко вспомнила, каким необыкновенно утопающим в цветах был наш кухонный стол, когда я вернулась из роддома…

Даже слёзы на глазах выступили. И я, чтобы скрыть собственное состояние, сразу забилась в угол, старательно таращась в столешницу, пока Аришка тормошила Вадима, чтобы он скорее открывал свою коробку с подарком.

И вот наконец — Вадим открыл. И замер с вытаращенными от удивления глазами, рассматривая то, что лежало в коробке.

Музыкальная шкатулка. Старинная, деревянная, сделанная в форме домика. У него откидывалась крыша — и там, посреди маленькой комнатки, обставленной крошечной мебелью (даже с зеркалом), кружилась девушка в белом платье и со светлыми волосами. Вадим сам нашёл эту шкатулку на одном из сайтов, торгующих антиквариатом, показал Аришке, а она потом передала ссылку мне. Муж вообще любил старинные вещи, но никогда не покупал всё подряд, выбирал то, что действительно нравилось и подходило к интерьеру нашей квартиры. Вадим сказал Аришке, что эта шкатулка будет здорово смотреться в гостиной или в его кабинете…

И теперь я с болезненным страхом смотрела на мужа, опасаясь, что увижу на его лице недовольство. Но ничего подобного не заметила — только изумление.

— Пап, тебе нравится? — с тревогой спросила Аришка, и Вадим очнулся. — Нравится?

При дочке он всё равно не смог бы высказать мне свой протест, но я надеялась, что это и не потребуется.

— Да, очень нравится, — кивнул муж, посмотрел на меня и улыбнулся — криво и слегка нервно. — Лида, это… Спасибо большое. Но не стоило.

— О подарках так не говорят, — нравоучительно произнесла Аришка. — Тебе правда нравится, пап? Ты ведь такую хотел!

— Такую, да. Вы у… — Вадим запнулся: явно хотел сказать привычное «вы у меня молодцы, девочки», но сдержался. И эта невысказанная фраза кольнула меня прямиком в сердце. — Вы молодцы. Ещё раз спасибо, Лида. Так… что у тебя там в пакете осталось?

Это была попытка сменить тему — я поняла. Видимо, Вадим был в замешательстве и хотел поскорее отвлечься на что-то другое. Но Аришка его планы нарушила.

— Пап, подожди! — заявила она решительно и потянулась к шкатулке. — Давай хоть откроем её, проверим! А то вдруг она не играет?

— Играет, — пискнула я, попытавшись спасти Вадима. — Я проверяла.

— А мы ещё раз проверим! — не сдавалась Аришка. Пришлось ей уступить.

Муж откинул крышку шкатулки, тут же заиграла нежная музыка и куколка задвигалась. Такая трогательная, маленькая… обречённая на этот вечный танец в шкатулке…

— Мне кажется, она похожа на тебя, мам, — засмеялась дочь, и я, смотревшая в этот момент на Вадима, заметила, как он вздрогнул. — Такая же светленькая. И красивая.

— Ты тоже светленькая и красивая, Ариш, — пошутила я и, потянувшись, захлопнула крышку шкатулки. — А теперь давайте всё-таки есть торт.

— Что?.. Что есть? — поинтересовался Вадим, отмирая, и с удивлением поглядел на меня. — Ты купила торт?

— Нет, — ответила я с неловкостью, невольно сжимаясь. Господи, куда я лезу с этим тортом, что за глупости?.. — Я не купила. Я испекла.

Аришка счастливо рассмеялась и, хлопнув в ладоши, полезла в пакет, который я парой минут ранее поставила на край стола. Там, в большой картонной коробке, лежал испечённый мною медовик.

Первый самостоятельный торт в моей жизни. И, боюсь, последний.

— Серьёзно? — Вадим наконец развеселился. — Ты правда испекла торт, Лида? Я хочу попробовать!

Ну вот. А я боялась, он будет недоволен, что лезу к ним с Аришкой со своим тортом.

— Он ничего, правда, — сказала я тревожно, чувствуя, как дрожат пальцы рук. — Я попробовала… Не готовый, конечно, но крем и коржи по отдельности были ничего так…

— Лид, не надо оправдываться, — строго произнёс Вадим и ободряюще мне улыбнулся. — Мы с Аришкой ещё не съели ни кусочка, а ты уже будто извиняешься. Ты молодец, что пробуешь новое. Я пойду поставлю чайник, а вы пока порежьте торт, ладно?

Вадим отошёл на другой конец кухни, щёлкнул кнопкой электрического чайника, а потом принялся доставать с полки кружки для чая. И вроде бы делал всё уверенно — как обычно, — однако…

— Папа, нож, — напомнила ему Арина. — И тарелки!

— Ах, да, — спохватился он, и я поняла, что Вадиму всё-таки по-прежнему не по себе.

72

Лида

Медовик у меня действительно получился вкусным. Да, он был слегка кривоват — хотя вру, не слегка, один бок был существенно ниже другого, — но на вкус это не влияло. И мы втроём умяли почти половину торта. Вторую половину я оставила Аришке и Вадиму, взяв с них обещание, что до отъезда они этот торт благополучно прикончат.

Потом мы с Ариной ушли и провели вместе целый день — до самого позднего вечера. Я вернула дочь мужу почти перед сном, попрощалась с ними обоими, пожелала ещё раз отлично провести каникулы — и ушла.

Ушла, почти умирая от тоски из-за того, что не еду с ними. И, возможно, теперь больше никогда не поеду.

Прощаясь, на Вадима я почти не смотрела — не хотела видеть на его лице жалость. Я прекрасно понимала, что он не испытывает злорадства, увозя от меня Аришку, жалеет, что мне придётся пробыть в одиночестве целых десять дней — именно на такой срок они улетали в Таиланд. Но мне не хотелось вызывать у Вадима жалость. Хотя это чуть лучше, чем ненависть, но… всё равно больно.

Я вышла из подъезда своего прежнего дома и медленно побрела к автобусной остановке. Отсюда до моего нынешнего места обитания ходил удобный автобус: сорок минут — и я там.

В сумке завибрировал телефон, и я, подумав, что это может быть Вадим или Аришка, быстро достала его и посмотрела на экран. Но писала Юля. Точнее, она прислала несколько фотографий с корпоратива — он как раз был сегодня, но я на него не пошла. Боже упаси! Я ненавидела корпоративы и в «Баухаусе» — мне вечно казалось, что окружающие таращатся на меня как на музейный экспонат, — а в «Интродизайне» никакие праздники мне и подавно не нужны. Тем более что Вадим отдельно предупредил меня: Градов — мужик пьющий и спьяну может быть не слишком адекватным. Я по максимуму избегала двусмысленных ситуаций, поэтому никуда не пошла.

Но фотографии были забавными. У ресторанного стола выстроился весь наш отдел — женщины в платьях, мужчины в костюмах. И у всех на шее висела мишура. Только у Антона — одного из дизайнеров — вместо мишуры была намотана какая-то святящаяся гирлянда. Милый парень, чуть меня помладше, и Юля уверяла, что я ему по-настоящему нравлюсь, — но мне было не до него. Два предложения «выпить кофе после работы» я отклонила, а третьего так и не последовало. И хорошо, не нужен мне никто, в себе бы разобраться…