Ревизор: возвращение в СССР 15 (СИ) - Винтеркей Серж - Страница 17

Никифоровна выспалась, посвежела.

– Лекарства пили? – напомнил я.

Никифоровна кивнула и показала мне надорванные блистеры.

– Так, по поводу отметить… – несколько запоздало сообразил я. – Пять дней сухой закон, Анна Никифоровна, пока лекарства пьёте. Мы же не знаем, можно ли их с алкоголем сочетать.

– В войну только спиртом и лечились, – проворчала она, а в глазах её я заметил хорошо знакомый хулиганский озорной блеск.

Ну, даёт, только что помирала, а чуть пришла в себя, и уже хулиганить готова.

Вернулся Андрей Егорович и притащил бутылку вина. Бордо, красное, французское. Да еще и с металлической шильдочкой, прикрепленной к бутылке. Солидно выглядит. Ну понятно, почему дед не хотел просто так открывать. С гордостью поставил на стол. Галия достала бокалы, а штопор хозяйственный дед с собой принес. Как будто у нас своего нет.

Я молчал, пока он один из бокалов не поставил перед Никифоровной и не набулькал туда почти до краев сто пятьдесят граммов. К полному удовольствию последней.

– Андрей Егорович! Анна Никифоровна! – последний раз попытался я воззвать к их благоразумию. – Разве можно алкоголь мешать с лекарствами?

– Гриша сказал можно и нужно, – как ни в чём не бывало ответил старый. – За знакомство-то?

– А вы ей Гришин шприц-тюбик хоть не кололи? – спросил я, с подозрением поглядывая на них. Как же они быстро снюхались… Ведут себя так, как будто пару лет уже знакомы.

– Не, не пригодился, – ответил он.

– Ну, тогда ещё куда ни шло. Но лекарства сегодня больше не пить, – строго сказал я, глядя на Никифоровну.

Мы просидели за столом весь вечер, Гришин старый ушёл от нас поздно. Мы выпили его бутылку, смеялись и шутили. Никифоровна всё сокрушалась, что рот широко открывать ещё страшно, петь не получается.

– Только петь и не хватало после такой экзекуции, – удивлялись мы со старым.

Галия мне постелила в большой комнате на раскладушке, а сама спала с Никифоровной.

Утром в воскресенье позвонил Фирдаус и попросил посмотреть его диплом, если у меня будет сегодня время. Даже обрадовался его просьбе. Должен ему, все же. Памперсы мне много ночей сэкономят, тут же не ошибешься в силу собственного опыта. Разницу с пелёнками прекрасно понимаю. Надо будет, кстати, до его отъезда еще раз сходить с ним в «Березку». Как ни экономь, а памперсы, что он уже подарил, быстро закончатся. Мне бы хоть на полгодика запас сделать… Договорились, что они с Дианой приедут, как соберутся.

Конечно, я и за подаренную машину был благодарен, но там случай был особый. Родители его все же проставлялись, а они живут в капиталистической стране, цену деньгам знают. Раз так проставились, значит, действительно, гораздо больше денег сэкономили за счет моей помощи.

Вскоре пришли Андрей Егорович с Родькой, хотели пригласить Никифоровну с ними гулять на ВДНХ. Но у неё ещё флюс не совсем прошёл, она застеснялась на улицу выходить.

– Побудьте ещё дома хотя бы денёк, – поддержал я её, – на улице сквозняки, ещё продует. Врач совершенно четко сказал именно сквозняков избегать. Андрей Егорович, оставайтесь у нас, пожалуйста, и Анне Никифоровне веселее будет. А на ВДНХ завтра сходите после школы. Да, Родька? – подставил я ему ладонь.

– Да, – весело шлёпнул он меня пятернёй в ответ. Научился от меня…

Вскоре приехали Эль Хажжи, привезли всяких экзотических сладостей из «Берёзки». У бедного Родьки глаза разбежались. Никифоровна тоже оценила угощение, по глазам было видно. Уж кто-кто, а она в силу своей предыдущей работы в Святославле в дефиците разбиралась.

Мы с Фирдаусом их оставили за столом на кухне, а сами уселись в большой комнате.

– Ну, давай посмотрим, что тут у тебя, – разложил я листы его работы на коленях. – В последнее время это очень востребованная тема, скажу я тебе. Три лекции, как минимум, прочёл на похожие темы.

– Какие лекции? – не понял меня Фирдаус.

– В обществе «Знание» лектором подрабатываю, – пояснил я.

– Не знал, – удивлённо посмотрел он на меня.

– Разве, не говорил? – сам удивился я. – Мне казалось, все знают. Ладно, давай смотреть, что у тебя здесь.

Переделали всё. Полностью поменяли концепцию, меньше цитат, больше собственных мыслей. Нет, цитаты тоже добавили, но совсем другие. Я диктовал, Фирдаус записывал, свой почерк легче разобрать, ему ещё оформлять это всё чертёжным шрифтом.

Учитывая, что дипломную работу ему придётся защищать, старался навести его, сначала, на нужную мысль. Обсудить, чтобы он понял смысл и суть, потом только диктовал, собственно, текст.

Целую главу посвятили с ним перспективам технологического развития, в т.ч., перспективным отраслям и тем изменениям, что они за собой повлекут.

– Я бы не афишировал такие выводы, – вдруг заявил он мне, поблескивая глазами. – Это может оказаться серьёзным инсайдом, понимаешь? Это же золотое дно!

– Не волнуйся, по ту сторону железного занавеса эта информация, поверь мне, не уйдёт. Ты будешь единолично ею владеть. Она, вообще, не уйдёт дальше архива твоего ВУЗа. Это беда советского общества. Если бы ты знал, сколько патентов на изобретения и рационализаторских предложений пылятся в архивах никому не нужные.

– Я все же посмотрю еще, – решительно сказал он, – и, если что использую для бизнеса, как по нефти договаривались, твоя доля здесь будет той же, что и там.

Я только кивнул. Зачем мне против выступать? Пусть скупает акции соответствующих предприятий, оба не внакладе останемся.

Заглянули девчонки и позвали нас обедать. Гончаровы уже ушли.

– Андрей Егорович Родьку домой решил отвести, а то ему с нами скучно стало, – объяснила Галия. – Обещал попозже ещё зайти, чтобы Анну Никифоровну проведать.

На последних словах Галия заулыбалась, и на Никифоровну хитро посмотрела. А та смутилась и заёрзала, даже, покраснела.

Не понял…Неужто?

– Я все запишу, – дёрнул меня Фирдаус за руку, – скомпоную и привезу тебе на проверку, прежде, чем оформлять, ладно?

– А? Конечно, – отвлёкся я от своих мыслей.

После обеда Эль Хажжи уехали, и я захотел, наконец, лечь вздремнуть. Воскресенье, всё-таки.

Никифоровна чувствовала себя уже гораздо лучше, и очень ей захотелось пирожков напечь к приходу Егорыча. Сунулась: мука есть, дрожжи есть, думала, сейчас она быстренько свои фирменные пирожки напечёт…

А у нас плитка запекается в духовке.

г. Москва, квартира Ивлевых.

Долго с женой объясняли Никифоровне, зачем надо плитку греть, да ещё так долго. Но Галия умница, сообразила, предложила ей без духовки обойтись, татарских беляшей на сковороде нажарить, и Никифоровна сразу переключилась на готовку. А то как на сумасшедших на нас сначала смотрела.

Облизнулся заранее. Беляши – это очень вкусно, проснусь, как раз готовы уже будут. Спал на своей раскладушке в большой комнате, ничего не видел и не слышал. Разбудил меня телефонный звонок. Слышу спросонья, как Галия говорит кому-то: «он спит». Ну, похоже, кому-то я понадобился… Взглянул на часы и стал кричать жене, что уже проснулся. Сколько можно спать? Тем более, выйдя в коридор, учуял тот самый бесподобный аромат беляшей.

Звонивший представился другом Михаила Андреевича, и спросил можно ли сегодня вечером зайти. Мол, для него посылка должна быть оставлена.

– А, да-да, конечно, подъезжайте, – пригласил я его, вспомнив про поручение. – Знаете, куда ехать?

Он сказал, что уже бывал у художников на новой квартире. Договорились, что он ко мне на третий этаж, сначала, поднимется и вместе спустимся за «посылкой», чтобы мне не караулить его в чужом доме. Очень хорошо, что он позвонил, быстро выполним поручение соседей и будем чувствовать себя свободно. А то моя гиперответственность голове покоя не даёт, всё кажется, что мы из дому ушли-уехали, а там человек дозвониться не может.

Войдя в кухню, обалдел от большой компании. Ну ладно, Андрей Егорович пришёл, в этом ничего удивительного в последние дни для меня уже и нет. Его, похоже, на Никифоровну как магнитом тянет. Но в кухне оказались и Иван с Ксюшей…