Один в поле – не один (СИ) - Солин Иван - Страница 21

Хорошо ещё, что нет нужды конкурировать с красавицей Витой Браух, на фоне которой все прочие девушки куда как менее выигрышно смотрелись даже после исцеляющего ритуала, приведшего их формы, кожу и волосы в близкое к идеальному состоянию. Всё потому, что Браух не задержалась рядом со своим спасителем, с которым, по всей видимости, ничего так и не было. Правда, после лечения ран спасенной, которое и без того идеал превратило в прямо-таки мечту, у Недотроги с Командором состоялась некая долгая беседа тет-а-тет. И что там было, никто не знает. Но как раз после этого прекрасная брюнетка отчего-то решила покинуть общину да вернуться в Нахолмск.

В общем, теперь Китен Вальц одна из любовниц того, в ком ее привлекали далеко не одни лишь перспективы на благополучное будущее. По большей части подкупали его загадочность, неординарность, нетипичность мышления, некая зрелость, несвойственная сверстникам, да и обородатившимся тут экс-школьникам. Причём не ей одной всё это было очевидно, и люди тянулись к тому, кто прям плескал уверенностью, в том числе и в завтрашнем дне. Чего только стоят выбираемые им решения то и дело возникающих проблем. Или, скорее, предлагаемое им многообразие путей их преодоления даже в, казалось бы, безвыходных ситуациях.

Это вот всё в нём как раз и впечатляло её, не такую уж и впечатлительную натуру, ну и вдобавок приятно волновало, приводя к небывало учащенному сердцебиению. Причем на фоне достаточно острого желания, не упустив своё, быть рука об руку с таким человеком, который понятие «За ним, как за стеной» наделял некоторыми уточнениями. Стеной с весьма развитыми фортификационными сооружениями!

Да и в женских потребностях, как выяснилось, бывший непопулярный одноклассник откуда-то весьма даже разбирается. И не только разбирается, но и с необъяснимой уверенностью, а то и ловкостью, удовлетворяет эти самые потребности. Пусть и зачастую к своей, куда ж без этого, выгоде.

Но самое главное, с точки зрения влюбленной, судя по всему, Вальц было то, что она для Абеля не просто одна из грелок на ночь. Весьма, к слову, умело им разогреваемых благодаря достаточно метко индивидуально подобранным ухаживаниям. Она для него ещё и вполне себе собеседник. Ведь, в отличие от остальных, он весьма охотно вступает с далеко неглупой блондинкой в обсуждение тех или иных вопросов, да ещё и допускает диспут. Даже в некоторых явно тактических, а то и стратегических вопросах. Хотя преимущественно, конечно, по темам хозяйствования и градоустройства, однако не только лишь в социальных их аспектах.

В общем, роль столь близкой, как ей казалось, эдакой соучастницы ни много ни мало лидера общины — очень будоражила и, чего уж там, льстила амбициозной девушке.

И вот теперь, когда в Надобрывинске произошло ЧП, и Командору предстояло найти выход из очередной непростой ситуации, его верная советчица, осознавая, что её положение на Олимпе здешнего масштаба под угрозой, очень сожалела, что всё так стремительно развивается, а точнее, что её ненаглядный и не думает привлекать её на помощь в разрешении инцидента. Да ещё и такого, пострадавшей в котором является одна из бывших работниц борделя. То есть тут та самая «социалка», в которой Вальц оказано доверие и предоставлены всевозможные авансы. Виновник, правда, не прост. Это подтвердивший свою полезность боец 1-го десятка вооруженных сил общины. То есть запятнавший своим грязным проступком репутацию Командора один из его подчиненных.

В общем, ситуация совсем не проста, и выбор в ней довольно сложен. Ведь неверный он чреват утратой доверия либо у приближенных «силовиков», от чьей верности многое зависит, либо у возмущенных «народных масс», на чью веру в своего справедливого лидера также многое завязано.

— Так, тишина! Тишина! — наконец заговорил определенно что-то решивший, а потому тяжело вздохнувший Лин Абель.

— ТИХО!!! — заорал Хайнц Рольф, тут же стоявший и недобро так сверливший взглядом всего провинившегося бойца.

Тот изрядно взмок, пока огрызался и оправдывался, виня во всём гулящую девку за её столь притягательный зад, которым эта вот блудница имела неосторожность вилять, ходя по воду. Кто ж выдержит? Да и с неё ведь не убудет, тем более, положенную копейку решительно вкусивший прелестей несговорчивой прелестницы сластолюбец не пожалел. Так чего ж кричать за зря?

А снова верноподданнически глянув на чернобородого, рыжебородый предложил кое-какой выход из ситуации:

— Командор, отдай мне этого... А? Он у меня на маршбросках проклянет тот день, когда...

— Тихо, — решительно прервал совсем не радый вырисовывавшимся перспективам как-никак главнокомандующий и без того невеликих войск, чем не дал доозвучить это вот, казалось бы, нормальное предложение десятника, который, разумеется, не желал терять отличного бойца, пусть и не сумевшего удержать похоть в штанах. После чего черноволосый твёрдо продолдил. — Закон для всех один! Все слышали? ЗАКОН ДЛЯ ВСЕХ ОДИН!!!

— Как же это? А, братцы? Неужто меня... Из-за этой... А, люди?

— Тихо! — заткнул побледневшего подсудимого хмурый судья, а десятник отвел взгляд, как, впрочем, и много кто еще из «силовиков». Но Абель огладил бороду и продолжил. — Закон есть закон! И он, напомню, предусматривает моё вмешательство и коррективы. Как и говорил, у нас здесь строится общество равных. Но! В то же время и имеющих все возможности возвыситься над остальными. Всё, как и присуще нашему биологическому виду. Только социальные механизмы не отдаются на откуп примитивным, и потому зачастую неактуальным обычаям или, не дай правосудие, теневым структурам со всякими их негласными да ловкими схемами. У нас всё очевидно и оговорено заранее. И работает, пока во всяком случае, вполне исправно. Итак, Вили Брехт — безусловно виновен, факт чего расследование подтвердило. Он посмел совершить насилие над уважаемым членом нашей общины, своим трудом и старанием заслужившей это уважение. И плевать, чем она занималась до этого! Вы тут все, напомню, не сказать что в прошлом Нахолмская аристократия, и у каждого, прекрасно понимаю, были причины к тому прийти. Сейчас же — другое дело! Каждый из вас старается, отдавая не то, на что способен, если хорошенько пнуть, а то, ещё раз уточню для непонятливых или хитрецов, к чему имеет способности. То есть то, что умеет и любит делать лучше или просто хорошо, пусть это и проституция та же. Но Эльза Хафт, как мы все знаем, из предложенных избрала другую трудовую деятельность, с которой успешно справлялась, принося пользу нашей общине. И никто. Слышите? Никто! Не был вправе принуждать её к иному, без её на то согласия. В обмен же она получала, как говорится, по потребностям. Да, без роскоши и излишков, позволивших бы обеспечить самовыражение в том или ином виде, но тем не менее. Она сыта, одета, здорова и в безопасности, имея крышу над головой. И мы все работаем, чтобы этот вот социальный, так сказать, пакет впредь лишь расширялся иными благами. Далее. Вили Брехт предпочел иметь чуть больше, чем просто базовые потребности, и для того примкнул к на данный момент приоритетному направлению нашего развития, то есть вступил в наши славные вооруженные силы. Стал частью тех, кто хочет большего и не желает быть равным прочим! А потому, как более ценный член общины, пусть он и ущемил своими преступными действиями права Эльзы Хафт, но всё ж имеет право на исключения. И это исключение я ему, в соответствии с законом, предоставляю. Рядовой Брехт, за заслуги передо мной, ты можешь выбрать один из трех вариантов своего наказания. Первый — шпицрутены через строй в пять десятков палок, ну и, соответственно, муки болью до излечения на рассвете следующего дня. Тихо! Сам знаю, что по-божески. Второй вариант — кара сексуальной дисфункцией без членовредительства. Тишина! Потом ржать будете. Третий исход — если сумеешь убедить уважаемую Хафт простить тебя, то можешь предложить ей замужество. И совет вам да любовь тогда. Всё! Решение окончательное и обжалованию не подлежит. Расходимся, товарищи, работа не ждет.