Элита Горскейра. Моя сводная ведьма - Одувалова Анна Сергеевна - Страница 11

На губах парня появляется кривая ухмылка, придающая ему хулиганский вид. Он словно читает мои мысли.

– Дай мне пройти… – шепчу пересохшими губами, но Ян не двигается с места. Поднимаю руки, планируя оттолкнуть, но замираю – толкать придется в обнаженную грудь, а я не хочу прикасаться к его коже. Это тоже неловко и неправильно. От одних мыслей об этом ладони начинает покалывать.

– А если я не хочу тебя отпускать? – хрипло интересуется он и наклоняется ближе, обрисовывая пальцем контур моих губ и заставляя вздрагивать от этого прикосновения. Губы пересохли, и я их облизываю. В ответ на мое действие парень шумно выдыхает и качается навстречу.

Его губы накрывают мои властно, жестко, уверенно, выбивая почву из-под ног. Я настолько ошеломлена, что даже ничего не чувствую. А должна бы – отвращение! Ведь это неправильно, безнравственно, даже Ян, мне кажется, не такой отбитый! А вот губы у него все равно мягкие и поцелуй уверенный, пусть и в корне неверный.

Я, кажется, забываю, как дышать, и не сразу могу оттолкнуть, потому что горю вся. Губы, кровь в венах, ладони, которыми я упираюсь в его грудь.

Ян сильнее, и он совершенно не хочет, чтобы его отталкивали, но меня буквально трясет. Даже не знаю, откуда берется нечеловеческая сила, но я все же отпихиваю его от себя, чувствуя, как из глаз брызжут слезы. Со всего размаха впечатываю пощечину в его побитую физиономию и с воплем:

– Извращенец! – выскакиваю из ванной.

В спину несется обиженное:

– Почему извращенец-то, Мышь?

Ну что ответить этому идиоту? То, что мой первый поцелуй был с братом? А что это, если не извращение?! Как ему в голову такое пришло? И почему мне не было противно?

«Нет, ну все-таки, почему извращенец-то?» – размышляю я, приложив ладонь к щеке.

А Мышь серьезно меня ударила по физиономии, не могу сказать, что незаслуженно. Не стоило все же переходить грань. Девчонки должны жаждать поцелуя, а не лупить за него по морде. Но просто меня что-то сорвало. Увидел тревогу в ее наивных серых глазах, розовые, трогательно приоткрытые губы, и мозг отключился. Но, блин, это не делает меня извращенцем!

Я уже немного отошел от случившегося на трассе. Мышь все же смогла меня взбодрить и заинтересовать. Извращенец! Это я-то извращенец?

Одеваюсь в домашние штаны и первую попавшуюся майку и прихожу в себя уже возле ее комнаты. Сейчас мы обязательно обсудим, кто тут извращенец и почему. Ну и заодно пусть обработает раны и полечит немного. Раньше за этим я ходил к сестре. Ее светлый лекарский дар был как нельзя кстати. Но Яриша без магии, а вот у Агнии она есть. Раз уже она надежда нашей семьи, пусть замещает Яришу не только на людях. Ну и еще раз в лицо объяснит, почему это я извращенец! И вообще, кто в наше время впадает в такую истерику из-за банального поцелуя?

Веду себя образцово и даже стучу, хотя открыть дверь не составит труда. Явно Мышь не освоила пока магические запоры. Правда, о своей доброй воле успеваю пожалеть. Открывает Агния не сразу, а когда видит меня, пытается тут же захлопнуть дверь, но я не позволяю этого сделать, выставив в прихлоп ногу.

Мышь тихонько что-то пищит и отпрыгивает в глубь комнаты. Глаза у девчонки красные – явно плакала. Из-за поцелуя? Бред. Никто и никогда еще так сильно не топтался по моему самолюбию. Да я, можно сказать, сделал ей величайшее одолжение! Только вот Мышь почему-то так не считает.

– Зачем ты пришел! Уходи! – обиженно шипит она и смотрит на меня так, что на какое-то время мне даже становится стыдно.

Я и «стыдно» – несовместимые вещи!

– Ты обещала полечить мое лицо, – говорю ей я и снова демонстрирую побитую физиономию. Я сегодня особенный красавчик. – Но сбежала. Нехорошо. Я не могу в таком виде появиться перед родителями.

Мышь хочет что-то возразить. По лицу вижу, как в ней борется ответственность и желание меня выставить. Это забавно. Стою и жду, что победит.

– Если я тебе и обработаю раны, это не поможет их скрыть, – наконец заключает она и смотрит с вызовом.

– Если обработаешь, не поможет, – соглашаюсь я. – А если потратишь чуть-чуть своей силы вполне…

– В смысле?

– В прямом. – Я начинаю терять терпение. – У тебя есть магия. Раньше мне помогала Яриша, но к ней я не могу обратиться по весьма очевидным причинам.

– Я даже не знаю, какой именно магией обладаю! – возмущается Мышь и снова испуганно смотрит на меня.

– Агния, иногда ты кажешься мне небезнадежной, но иногда… Ты вообще из какой деревни? Я же сказал – раньше мне помогала Яриша. Логично, что при одном отце у вас одинаковая магия! У нас дед – величайший костоправ – собирает по частям людей, бабушка – женский лекарь, почти все дети аристократов в Горскейре появились с ее помощью. А еще она умеет заставить хотеть жить, работает с безнадежными. И это стоит бешеных денег. Папа не столь силен – он пошел в политику, но и там возглавляет департамент, связанный с лекарским делом. Даже мать, которая из другой семьи, обладает лекарским даром. Правда, если бы она решила работать, врачевала бы не тела, а души… у тебя такой же дар, Агния – дар светлого лекаря. И даже если ты пошла целиком в папочку, тех крупиц магии, которые у тебя есть, хватит, чтобы убрать отек и синяки. Ну хотя бы чуть-чуть, чтобы не вводить мать в истерику. Поверь, у нее и так будет повод понервничать.

Агния смотрит на меня как на нечистую силу и осторожно спрашивает.

– Но ты…

– А что я? – раздраженно переспрашиваю я.

– Ты некромант…

– Да, Агния, не только твоя судьба позорить эту семью. Так ты будешь пробовать меня лечить или так и продолжишь тут мяться?

– Я боюсь, что у меня не получится. Браслеты только чуть-чуть ослаблены, я даже не всегда могу вызвать силу.

– А ты не думай, ты делай. Если будешь сомневаться и бездействовать, конечно, ничего не получится. Ну же! Я жду!

Он стоит передо мной такой уверенный, наглый. Что-то говорит, давит, а я не могу успокоиться и сосредоточиться на его словах. Меня еще трясет после нашего поцелуя, и я с трудом улавливаю слова Яна. И совсем не хочу вникать, зачем он пришел ко мне. У меня дар целителя, как и у Яриши, как и у отца? А Ян некромант? Что это значит? При чем тут я? Почему он, как и я, «позор семьи»? Это Ян так намекает, что мы неродные? Я понимаю, надо бы спросить и поставить в этом вопросе точку хотя бы для себя, но не могу сосредоточиться.

Я вообще не могу говорить с ним. Хочу, чтобы ушел и оставил меня в покое, но Ян уходить не собирается – упрямый, бескомпромиссный, наглый. Он требует, чтобы я использовала магию, не желая вникать в то, что я вообще не понимаю, как управлять своей силой. У меня даже занятий не было. Как я должна убрать следы побоев с его лица, если даже в теории не представляю, как это делать? Мой максимум – обработать зельем и наклеить пластырь!

Я пытаюсь все это объяснить. Но получается нелепое блеяние, а Ян настойчив.

– А если будет хуже? – спрашиваю я, рассматривая свезенную скулу и налившийся фингал под глазом.

– Ты целитель, ты не можешь сделать хуже, – упрямо заявляет он, не желая сдаваться. – Ну же, Агния, соберись. Тебе через два месяца принимать силу рода. Как ты собираешься это делать?

– Не знаю! – в отчаянии заявляю я. Руки дрожат, и накрывает паника, но зато я перестаю раз за разом прокручивать в голове поцелуй. – К тому времени мне снимут браслеты! Пока же этого делать нельзя.

– Они ослаблены, Агния, – упирается этот нахал, и я понимаю: проще сделать то, что он просит, чем объяснить, почему нет. В конечном счете ему хуже!

– Только потом не говори, что я не предупреждала, – сдаюсь я. – Что мне надо сделать?

– Вызови силу.

– Я не умею! Я как раз шла тренироваться это делать, когда ты попался мне на полу в коридоре. Как понимаешь, я не дошла и не научилась!

– Вот и замечательно. – Ян пожимает плечами. – Тренируйся сейчас.