Богатырь, жги! (СИ) - Барчук Павел - Страница 13

Меня аж передернуло. Странные люди. Один сдвиг у них — на богатырях, а второй — на свадьбах. Валить надо быстрее, пока не женили или в реальные багытыри не записали. Знать бы еще, как валить… Вернее, как с Ягой договориться.

— Да вот, иноземец… — Начала рассказывать девчонка.

— Ой, сейчас вот точно не до него! Погодь с иноземцем…– Староста тут же отмахнулся от Аленки, как от назойливой мухи.

Продолжить разговор она не смогла. Во двор влетел запыхавшийся отец Никифор, который сразу бросился с расспросами к старосте. А потом вообще начался дурдом. Зазвонили колокола.

Батюшка тут же взбеленился, почему без его ведома. Староста начал орать, что не время чинами меряться. Но на всякий случай, не надо забывать, кто в деревне олицетворяет власть. Со всех сторон побежали бабы, которые тоже орали. Причем, каждая свое. По-тихоньку подтянулись мужики. Те просто молча пристроились к группе орущих баб.

В общем — форменный психоз и коллективная истерика.

С трудом угомонив односельчан, которые набились во двор, как селёдки в бочку, староста сообщил «радостную» новость

— Царь наш, Герасим, чтоб ему…ну, вы поняли…объявил в Тридевятом царстве богатырские игры.

— Самое время! — Крикнула из толпы какая-то тетка. — У меня муж не так давно чуть в лесу не сгинул…Русалки его три дня хороводили. А кому-то веселья захотелось.

— Наталья! Муж твой в соседнем селе с молодухой развлекался! Всем это известно. — Тут же осек ее староста. — А то, что он, вернувшись, тебе про злое проклятие рассказывал, так это вовсе не означает, будто оно было. Сглазили его… Ага! Так сглазили, что он чужую бабу за тебя, родную жену, принял. Ну, ты сама башкой подумай! На кой черт русалкам твой плешивый Мотя?

— Петр Петрович! — Теперь из толпы прозвучал обиженный мужской голос. — Как на духу, говорю, правда думал, что со своей, законной супругой. И главное, будто лес вокруг…

— А ты, Матвей, молчи! Полюбовницу нечего заводить рядом с домом. В первый же день доложили. Сочинитель тоже мне нашёлся. В лесу его водили. Конечно! Речь не об этом. Мы должны решить, кто на богатырские игры пойдёт. Царь указ издал. От каждого села или деревни, непременно один богатырь должен быть.

— Да где ж мы его возьмем⁈ — Вперед вышла женщина средних лет. Высокая, красивая, статная. — У нас обычных мужиков раза в два меньше, чем баб. Я почему на мельнице сама работаю? Потому что некому!

— Дык это еще не все. Богатырь должен соответствовать требованиям…Щас…– Староста вынул из кармана свернутый трубочкой лист бумаги. Встряхнул его, разворачивая.

— Ни черта себе…– Высказался один из мужиков.

Я с ним, в принципе, был согласен. Оказалось, в руках у Петра Петровича не просто лист, а целая «портянка». Один край ее упал на землю и развернулся еще на несколько шагов.

— Таааак…мы, царь-государь…нет, не то…Вот! Назначаем игры богатырские…. А…нет, тоже не то…да где ж оно…Все! Нашёл! Значит, слушайте. Богатырь должен быть не старше тридцати зим, красив, умен, хорошо разбираться в самоходных телегах. В награду победителю достанется рука моей дочери, царевны Марьи, а село, от которого ентот богатырь явится, получит освобождение на тридцать лет и три года от налога.

— Ох, ты черт…– Мужик, который выступал до этого, снял шапку и почесал затылок. — Это ж мы так от царской дочки избавимся, наконец. Можно будет сына из подпола на белый свет выпустить. А то он скоро ослепнет, как крот. Или речь человеческую забудет. Вон, недавно ночью до ветру вышел, а на него Лизка, пекаря дочь, наткнулась. И что? Решила, нечисть ужо в село добралась. Нет бы, испугалась, как нормальной девке положено. С криком убежала бы, например. Нет! Схватила дрын и давай сынка моего обхаживать. Теперь он — побитый лежит.

— Да. Звучит заманчиво. — Староста кивнул. — И царство спасет такой богатырь. Ибо царская, дочь в самом соку. От соку этого, того и гляди, захлебнёмся. Царь не чает, как ее замуж выдать, чтоб с глаз долой убрать. Нрав у девки — упаси Господи. Вот только женихов нет подходящих. Королевичи заморские намертво упёрлись. Говорят, им такого счастья не надобно. Царевна тоже носом воротит. Да и желающие возле царского терема не подавились. В том году, вспомните, сколько голов порубили. Это тех, кто от женитьбы отказался. Кого Марья Герасимовна вроде выбрала. Ну, там, конечно, под шумок, парочка политических под раздачу попали. Царь с гласностью все борется, никак не наборется. Так что, богатырь был бы кстати. Да и селу, опять же, тридцать лет и три года налог не платить в казну. Этак мы, глядишь, лекаря себе бы сельского завели. А то у нас одна повитуха и есть. Толку-то что? Ни горячку, ни лихорадку вылечить не умеет… и насчёт парней… Да… Из-за царской дочери, страшное дело, службу военную служить бегут, сбивая пятки. Причём, поголовно. Причём, даже те, которого и близко к казарме подпускать нельзя. Голоса им, понимаешь, велят Тридевятое царство защищать. Шепчут, что оно в опасности. Нет, спасибо, конечно, но обойдёмся. Скоро сеять и пахать будет совсем некому. С нами один черт никто воевать не хочет. Вот только не пойму…

Староста снова нырнул носом в бумагу. Несколько секунд перебирал губами, перечитывая указ. А потом оторвался и уставился куда-то вдаль.

— Самоходная телега… За каким лядом? У нас на все царство она одна. Во дворце стоит. Как царю подарили, так и стоит. Народ пугает. От нее шуму и вони много.

— Да что гадать… — Высказался все тот же мужик из толпы. — Нет у нас все равно подходящего кандидата.

— Да…– Народ коллективно вздохнул. — Если бы найти богатыря…

— Так есть богатырь! — Громко и очень неожиданно выкрикнул стоявший неподалёку отец Никифор. При этом посмотрел он на меня с торжеством в глазах. Я сразу понял, гнида эта слить меня собрался.

— Где⁈– Староста вскинулся. — Ты часом, отец святой, не употреблял ли кагору недавно? Откуда у нас такая радость? А требования видал? Молодой, красивый, телега самоходная. На черта ему телега… Все равно не понимаю…

— Да вот же. — Батюшка, активно расталкивая односельчан локтями, подскочил ко мне, схватил мою руку и резко поднял ее вверх.

— Ты совсем охренел⁈ — Зашипел я ревнивому козлу и попытался вырвать родную конечность. — Ты святой отец сейчас сильно рискуешь…

— А ведь и точно…– Послышалось со стороны бабской кучки. — Алена же говорила. Богатырь иноземный…

— Так ты богатырь⁈ — Петр Петрович спрыгнул с перевернутой бочки, на которую забрался в начале собрания, и рысью подбежал ко мне. — Да разойдитесь вы, бестолочи! Чего на богатыря верхом лезите. Дайте человеку воздуху. Таааак… Неужто правда богатырь? Как звать тебя, добрый молодец?

Староста чуть на месте не подпрыгивал от восторга.

— Да…богатырь… Зовут Алексеем. — Ответил я, хотя в башке сам себя в этот момент мысленно пинал ногами и обзывал матерными словами.

Вообще-то, сразу же хотел отказаться от столь сомнительной чести. Это вполне понятно. Я богатырем представился, чтоб меня в селе хорошо приняли, про бабку нормально рассказали, самое лучшее жилье предоставили на время. Насовсем не надо. И все!

Поэтому, когда этот урод Никифор начал в меня пальцем тыкать, собрался твердо ответить. Решительно. Сказать правду. Что ни хрена я не богатырь, а вообще случайно тут оказавшийся иномирец. Правда, есть вероятность, что быть в Тридевятом царстве иномирцем еще хреновее, чем богатырем, но с другой стороны, на иномирцев пока никто не претендует.

Просто история с этими играми сильно беспокоила. Да и жениться ни на какой царевне я точно не собираюсь. Но потом посмотрел на Алену…

Девчонка таращилась на меня с восхищением в зелёных глазищах. Я прямо увидел свое отражение в ее взгляде. Герой, мужик, богатырь… Ну, вот как сказать, что я соврал? И главное — прежде меня это особо сильно не парило. Соврал, потому что захотел. Да. И что? Но перед Аленой мудаком выглядеть почему-то совсем не хотелось. А вот героем — наверное, да. Ну, что тут они в своих играх могут устроить? В конце концов, это же сказка. Если башку напрячь, то я все сюжеты вспомню. Да и так, вообще… В сказке всегда добро побеждает.