Гангстер вольного города (СИ) - Парсиев Дмитрий - Страница 24

— А слухи здесь быстро разлетаются, — парировал я, игнорируя вопрос, а потом обратился к охраннику издевательским тоном:

— Ты посмотри, а у тебя и правда морда — огонь. Для женщины — идеальный стул!

Мужик покраснел, поймал похотливый взгляд Кати, после чего резко сменил цвет лица на бледный. И показал мне кулак. А взгляд-то какой угрожающий! Боюсь-боюсь!

— Много ли ты понимаешь в стульях? — захохотала Монеткина и, коснувшись моего плеча, пошла вперёд, пересекая границу ворот. — Вот я…

Дальнейший бред, который она несла, пока мы шли к автомобилю, я уже не слушал. Обдумывал события в родительском доме, а также варианты развития событий.

Когда мы наконец уселись, от блондинки посыпались вопросы о цыганах. Более того, она оказалась настоящей ходячей «энциклопедией» по мироустройству криминального мира этого города.

А ещё я понял, что мне вполне светят очень серьёзные проблемы.

Ситуация, в которую я окунулся с цыганами, оказалась привычным для этих мест делом. Однако один из президентов заинтересовался событием и принялся собирать слухи.

— Президент? — удивился я, глядя на неприкрытые коленки девицы. — Ты, как мне кажется, не совсем правильно трактуешь их иерархию.

— Почему? — удивилась она, проследив за моим взглядом.

— Потому что «президент» — ничто в таборе, — я отвернулся от Кати и уставился на спинку сидения перед собой, стараясь вспомнить обычаи этих… людей. — Такого понятия в их «кланах» нет. Ведущий в таборе или лидер — это… барон.

— Откуда ты всё это знаешь? — радостно воскликнула Монеткина. — В степи выучил⁈

— При чем здесь степи и цыгане? — ещё больше разочаровывался в подопечной я. — Да, конечно, табор может путешествовать, но эти люди не степняки уж точно. Не нужно путать понятия, Кать.

Блондинка чуть надула губки, но затем все же назвала фамилию «президента».

— Барон, если ты прав… Так вот, он заинтересовался тем, что произошло в центре. Зовут его Торин Чоаба.

Я тут же замолк.

Эта фамилия вызвала у меня некоторые ассоциации. Как же, оказывается, схожи наши миры. По крайней мере, людьми, которые жили и в моем времени тоже. Девушка расценила это как «задумчивость». И…

— Вова, а почему ты не любишь цыган? — слетело с её напомаженных губ.

Я повернулся, попытался отыскать на её лице хоть какую-то топорщащуюся жилку, авось, девка думает, но… ничего.

— С чего ты взяла⁈

— Ну, на рынке ты устроил стрельбу. У себя в квартире и вовсе убил одного… Это всё из-за степняков, да⁈

Вот теперь Монеткина начала меня откровенно раздражать. Её тугоумие не то чтобы меня убивало… Оно высасывало мои мозги через трубочку. Никогда не любил таких девушек — и на тебе! — судьба мне подкидывает подобного компаньона. За… сука… что⁈

— Они — не степняки. Повторяю в последний раз! И я никого не убивал, — с расстановкой отчеканил я. — Интересно тебе? Почитай отчёт полиции. Если они всё-таки записали после посещения участка адвоката все мои показания по памяти, то узнаешь много чего нового.

— А есть отчёт? Тебя что, оформляли? — удивилась она. — Я думала просто подержали и отпустили… долго сидел? А что делал, если бы…

— Зайди да посмотри. Знакомые буквы точно найдёшь. — перебил ее я.

Дурында не сразу поняла, что до неё пытаются донести. И потому решила повторить предыдущий вопрос. Закатил глаза и ответил в привычной для себя манере — с чёрным юморком. Уж его-то она должна была понять, да?

Увы, юмор был таким же топорным, как и её извилины.

— Я никак к ним не отношусь.

— А как это — никак?

Я набрал в лёгкие побольше воздуха, ещё раз посмотрел на ножки и лицо Монеткиной и заявил:

— Моисей завещал собрать в ковчег каждой твари по паре. А о цыганах тактично умолчал.

Катя, как я ни надеялся, ничего понять не смогла. А вот водитель, тот самый маг «холодного ветра», взоржал как полковой конь. Ему пришлось даже ударить по тормозам и съехать на обочину.

До котелка Монеткиной шутка по прежнему не добралась.

— А при чем здесь Моисей? — она, растерянно хлопая глазами, вглядывалась в дёргающуюся спину водителя.

— Слышала такое выражение… — протянул я, закрывая глаза. — Нет негров — нет расизма?

— Нет, — призналась Катюша и попыталась засыпать меня ещё большим количеством вопросов.

Я же пообещал себе впредь быть аккуратнее с крылатыми фразами, дабы Катерина своей тупостью не довела меня до припадка.

«Забавно мыслишь, Вова, — заговорил в голове Койот. — В прошлом мире ты также относился к людям?»

«К людям… — пробормотал я. — Слушай, а не хочешь ли ты мне рассказать, что случилось с этим телом до того, как я в нем появился?»

«Звучит, если честно, не очень, — рассмеялся старик-индеец. — Ты бы это… попроще выражался!»

«Куда уж проще».

«Увы. Всего рассказать не смогу. Тем более что толком ничего не знаю. Но, думаю, я найду способ помочь сестре. Ты же из-за неё так сильно интересуешься прошлым?»

«В точку», — мысленно кивнул я, после чего Койот замолк и «испарился».

Монеткина очень долго и настойчиво пыталась отговорить меня от посещения рынка. Того самого, где мы были вчера, но она не учитывала другого нюанса.

Я — человек слова. Бахти — просчитался. И, хоть он и сдох, а денег всё же остался должен.

Катя в корне не понимала, что означает фраза «потерять уважение», и всячески препятствовала моему походу, ссылаясь на то, что я обязан слушаться её приказов, а уж ежели ослушаюсь…

— Я могу прийти и после работы, — парировал я, пересекая небольшую арку, ведущую на улицу, уставленную палатками. — Какая разница, когда я решу этот вопрос? Тем более что деньги, которые он был должен, — твои. Кто откажется от лишних купюр?

Нет, алчность в Катиной душонке обитала. И слово «купюры» пересилило нежелание участвовать в каких-то там проблемах. Девушка покорно кивнула и пошла рядом, зыркая по сторонам, аки какой-то авторитет.

Строгость ей не шла. От слова совсем. Как и такая манера поведения.

До заветной палатки мы добрались за десять минут. Прорываться через поток людей, что в такой ранний час совершали необдуманные покупки, оказалось сложно.

Только каково было моё удивление, когда на месте большого цыганского шатра нас встретила пустота. Более того, обойдя весь рынок, я не нашёл ни единого представителя этой расы. Что уж говорить про торговые палатки?

— Очистил землю от грешников… — шутя, пробурчал себе под нос.

— Жаль только, что священник, — пробасил мужской голос за спиной, — считает себя неуязвимым, раз сюда возвращается.

Холодный и острый металл коснулся моей глотки и замер. Катя, которая замерла рядом, тихонько заскулила, а люди вокруг… бурной рекой лились в разные стороны и попросту отворачивались от происходящего прямо у них перед носом.

Лезвие ножа чуть вошло в кожу, выпуская первые капли крови. Монеткина, стоящая рядом, взвизгнула, но не сдвинулась с места, с ужасом наблюдая за тем, как меня… ну, наверное, собираются прирезать.

Хотя, я бы на ее месте, дал деру, раз не держат.

— Кто вы? — я сохранял внешнее спокойствие, хаотично соображая, куда дёрнуться и что сделать.

Уж больно уверенно металл прижимался к глотке. Чуть не так повернёшься — и прощай вторая молодость!

— А сам как думаешь? — басистый с хрипотцой голос явно не был мне знаком. — С каких это пор военные ошиваются рядом с дочками болотных крыс?

Это высказывание задело какую-то струнку в Катиной душе. Я мог видеть её личико только с боку, но оно обиженно исказилось. Носик поднялся вверх, а затем она хмыкнула, намекая, что оскорбление запомнила.

Толку-то, что ты запомнила, Катюша, ноль.

— По акценту, — принялся я тянуть время и, еле-еле перебирая пальцами, потянул руку к карману, — вы явно не из цыганской диаспоры.

— Не все цыгане говорят на ломанном русском, — усмехнулся мужчина.