Серафима спешит на помощь (СИ) - Кальк Салма - Страница 40

Кто б мог подумать, что танец и несколько поцелуев совершенно сорвут мне крышу, и я буду тихонько стоять рядом с ним, вздыхать, касаться его — трогать то щёку, то ладонь, то вот даже до шеи дотянулась. Музыканты снова что-то играли, и все танцевали, а мы стояли с краю в темноте, обнявшись, и кажется, не только я опасалась сделать шаг наружу, из нашего уютного полумрака. Тем более, что всё хорошо и без нас.

Правда, танец закончился как-то нездраво быстро, и вместо того, чтобы завести следующий, все закричали — пора, мол, вести молодых под крышу. Ох ты ж, всё на людях, да, один сплошной ритуал? Или им позволят хотя бы остаться одним?

Вся толпа повалила по улице, впереди шли молодые, и им снова пели песню — видимо, какую-то специальную, о том, как встретил голубь голубку, и что-то там у них было, ну то есть понятно что, и детки народились потом хорошие. Вот, значит, чтоб потом хорошие детки народились. Что ж, они не тёмные маги, им не грозит родить в ту самую хреновую ночь, и даже если грозит, что ничего за это не будет. Ни им, ни детям.

Вообще, тупо посчитать, в какие месяцы не беременеть, чтобы, ну, конца октября и близко не было. Шестимесячные тут не выживают, наверное, а в семь — уже могут. Поэтому… с конца января до начала апреля, да? Чтоб с гарантией? Интересно, а они умеют предохраняться магией? Или только традиционными способами, которые или сработают, или нет?

Так, Симка, стой. Чего это ты тут раздумалась о беременности? Неужели собралась? Цыц. Живём пока не пойми как, с проклятьем этим не пойми что… и вообще, ты ж типа домой собиралась, нет? Потом, как спасёшь вот его.

«Вот он» шагал широким шагом по улице, крепко держал меня за руку, над нами плыли волшебные фонари. Поглядывал и улыбался.

Идти оказалось недалеко — и для пресловутой первой ночи обустроили отдельный сарайчик. Мы все толпились в дверях, я глянула — да, там устроено что-то вроде большой кровати. Туда запустили нашу парочку и закрыли дверь, сказали — утром постучатся. И человек десять остались во дворе — караулить, чтоб, сказали, ничего злого к ним не проникло. Правда, все они уже крепко приняли на грудь, и кто будет охранять и от кого — ещё вопрос. Вообще так-то пробежаться бы по деревне, посмотреть, кто, что и где, да вообще и караулы бы какие поставить — так, на всякий случай. Потому что — бери нас голыми руками, вот они мы все.

— О чём задумалась, леди Серафима? — тихо спросил мой рыцарь.

И я, не поверите, вывалила ему вот это всё, о чём сейчас думала. А он тихо посмеялся.

— Умница моя, — и в нос поцеловал. — Не беспокойся, сделали. Пили далеко не все, и здешние, и наши, и кое-кто в карауле, и будет караулить до ночи, пока все не разойдутся по домам.

— И когда же они разойдутся?

— Так не лето, и ночь долгая, и прохладно. Я думаю, вскорости. Молодых увели, сейчас ещё пробежаться — и можно домой.

Пробежаться тоже нужно было хитро. Закричали, что нужно развеять тьму и плясать, как от веку положено, оградить от духов нечистых и тварей неупокойных, и живо все состроились в цепочку, кто-то ещё и факелы похватал, и таких держали другие — чтоб ту цепочку не разрывать, и чтобы светло. Музыканты заиграли — бас, потом вступили обе скрипки, и подхватила флейта. И дальше мы неслись по деревне, как сумасшедшие, с огнями, с воплями, под музыку, и выбежали за последнюю ограду, в поле, и понеслись вокруг. Обошли всю деревню, вымочили ноги и подолы — у платьев и плащей, и снова оказались на площади, где праздновали.

Хьюго командовал — кому ещё остаться, кому кого сменить, Роберта оставлял за старшего и велел, если что, докладывать немедля.

— Не хочешь ли домой, госпожа Серафима?

— Хочу, — сказала я.

Потому что устала неслабо так, очень хотелось уже снять это парадное платье и вытянуть ноги. А ещё помыть их. Хорошо бы в тёплой воде.

В общем, Каэдвалар нёс нас домой, я прижалась щекой к спине Хьюго, и обхватила его руками, он накрыл сверху мои ладони своими. Под нами — только огоньки деревни, вот и они пропали, и пока не показался наш замок — я подумала, что висим мы в темноте и тишине, а над нами — незнакомые здешние звёзды. Красиво.

Замок тоже был красив в ночи — подсвечен зелёным. Замок некроманта, не влезай — убьёт. Красиво и жутко.

Во дворе нас встретила Ясечка Костяная Нога, потребовала свою порцию внимания, ворчала — прямо как кот, который выговаривает хозяевам за то, что полночи где-то шлялись. Была накормлена, вместе с Каэдваларом, и отбыла спать к нему под крыло. Мы же пошли в замок, и был он тих — потому что все, кроме стражи на воротах, давно уже спали.

Я поцеловала Хьюго и убежала наверх к себе, держась за свой амулет — он светился в темноте, и это было удобнее, чем со свечкой. А у себя сняла платье, еле развязав шнуровку в боках, набросила сверху рубаху и пошлёпала вниз. Вдруг там в купальне есть вода и нет людей?

Нет людей, ага, размечталась. Хьюго тут есть, и похоже — за тем же самым. Забирался в корыто, а от воды в том корыте аж пар шёл. Мне прямо остро захотелось в горячую воду.

— Потереть спинку? — спросила я.

Он обернулся, рассмеялся.

— Буду рад, госпожа моя. Ты вправду желаешь потереть мне спинку?

— Могу не только спинку, — я тоже рассмеялась.

Мне случалось видеть его раздетым, и он был хорош весьма и весьма, я ещё в первое утро это отметила.

Он приподнялся, обернулся и запечатал магически дверь. Правильно, а то притащится кто-нибудь в самый неподходящий момент! Я же подошла к корыту и огляделась.

Так, вон там какая-то рубаха валяется, мы положим её на пол, чтобы было потом, на что босыми ногами выбраться. Пока же можно пробежаться кончиками пальцев по его мощным плечам, и погладить, и сжать. Он снова приподнялся, меня окатил фонтан брызг.

— Эй, осторожнее, я вся мокрая, — смеялась я.

— Не желает ли моя леди снять с себя мокрое и войти в эту превосходную горячую воду? — от его улыбки тоже искры летели.

Ай, ну что тут скажешь? Нужно быть честной с собой и с ним.

— Желаю, господин мой Хьюго. Весьма желаю.

Я сбросила рубаху и перебросила ногу через край корыта. Как же хорошо-то! И тут же оказалась в его руках.

— И с чего моя госпожа желает начать? — так-так, кажется, надо скорее мыться, хватать его и просто идти наверх.

— Спинку-то я тебе всё же потру, и ты мне потом тоже. А после пойдём наверх сушиться и греться, — и очертить пальцем его губы.

— Знает ли моя леди, что лучше всего греться друг об друга? — он тоже водил кончиком пальца по моей скуле, от угла глаза до угла губ.

— Знает, и не желает сегодня иного способа, — я взглянула ему прямо в глаза.

— Вот и славно, Серафима моя.

Мы разом потянулись друг к другу и встретились, наверное, где-то на полпути. Губы наши встретились, и руки, и… всё остальное тоже встретилось. И как будто всё встало на свои места, туда, где и полагается.

И замечательно.

Утро настало… когда-то настало, в общем. Я сто лет уже не просыпалась в одной постели с мужиком после того, как вчера вечером или там ночью было всё, что может быть и что положено в таких случаях. А вот, проснулась. И… что теперь?

А теперь Хьюго смотрел на меня и щурился — тоже ещё не до конца проснувшись, сгребал в охапку и целовал, как вчера. Нет, с рассветом ничего не исчезло и не кончилось, вот он, вот я. И кажется, мы оба не хотим выбираться из спальни наружу. Может быть… ещё немного, да? Оно ж там не перевернётся без нас? Потому что нам-то сейчас хорошо и никто больше не нужен!

Впрочем, потом мы всё равно выбрались. Вода умыться была в кувшине, ещё вчера к нашему возвращению кто-то налил, молодцы. Оделись… ладно, это у меня тут была какая-то одежда, а у Хьюго — только рубаха, так вышло, а всё остальное — в сундуке в соседней комнате. Правда, его это нисколько не напрягло, он просто открыл дверь и пошёл туда, и сказал, что пришлёт кого-нибудь помочь мне одеться.