Чужак из ниоткуда 2 (СИ) - Евтушенко Алексей Анатольевич - Страница 1

— Хотя… — капитан Петров ещё раз задумчиво оглядел комнату. — С выездом, пожалуй, погодим, не будем горячку пороть. А, как считаешь, Тимур?

— Считаю, нам всем… — коротко и ёмко выразился старший лейтенант Боширов. — Но бежать из республики и впрямь не выход. Во-первых, нас по любому перехватят. Во-вторых,… — он покачал головой. — Не выход, короче.

— Согласен, — сказал Петров. — Тогда остаётся один вариант.

— Застрелиться из табельного оружия? — догадался старший лейтенант.

— За что я тебя люблю, так это за здоровое чувство юмора и неизменный оптимизм.

— Ага, — сказал Боширов. — Я такой. Так что за вариант?

— Пекарь, — сказал Петров. — Звоним прямо ему по защищённой линии. Код восемь. Примет, я уверен. Он в городе сейчас и на рабочем месте.

— Допустим. И что мы ему скажем?

— Всё, — уверенно произнёс Петров. — Всё скажем, расскажем и предъявим. Начиная от мальчика Серёжи, — он бросил на меня взгляд, словно желая убедиться, не исчез ли я, — и заканчивая антигравом и записями всего, что здесь, случилось. А девушка Наташа украсит нашу повесть, — он подмигнул Наташе.

Та спокойно улыбнулась в ответ — украшу, мол, не сомневайтесь. Я в очередной раз подумал, что с Наташей мне повезло. Ещё, вроде, и не было ничего серьёзного между нами, а она уже демонстрировала лучшие человеческие качества в самых непростых ситуациях. Собранная, спокойная, готовая ко всему. Чем не жена для межзвёздного бродяги, потерявшего родину? Ещё и красивая, и сексуальная… Так, отставить про жену, не до этого сейчас.

— Хм… Рискованно. А вдруг Пекарь в курсе всех этих дел?

— Уверен, не в курсе. Что до риска… Из республики когти рвать ещё рискованнее. Перехватят — всем точно хана. А так шанс есть. И шанс хороший. Пекарь — справедливый мужик. Суровый, но справедливый. Если узнает, что под него копали… Короче, есть маза не только вывернуться, но ещё и по новой красивой звезде на погоны словить. Как вам такая перспектива, товарищ капитан?

— Неплохая, товарищ майор. А что, может, ты и прав. Стоит рискнуть.

— Кто такой Пекарь? — спросил я.

— Бесчастнов Алексей Дмитриевич, — сказал Петров. — Генерал-лейтенант и начальник Комитета государственной безопасности Узбекской ССР.

— Хороший человек?

Петров и Боширов рассмеялись.

— Кому как, — сказал товарищ капитан. — Надеемся, для нас будет хорошим. Наше дело же правое?

— Правее только Гарринча [1], — сказал я. — Да и то вряд ли.

Перед тем, как покинуть партийную резиденцию узбекских товарищей, я привёл в чувство охрану, а затем, приказав всё забыть, усыпил. Это оказалось совсем просто, — Шавкат и Рустам обладали всего лишь неплохими рефлексами и навыками, но в плане психической и психологической защиты были абсолютно беспомощны. Что и понятно. С одной стороны, никто их этому не учил, в отличие от тех же товарищей офицеров Петрова и Боширова, а с другой были они весьма неразвиты интеллектуально и натасканы на беспрекословное подчинение. Чем слабее личность, тем легче ею управлять.

То же самое проделали и с охранником на въезде, забрав также плёнку с камер наблюдения.

Наш шофёр, которого, как выяснилось, звали Игнат и который отличался эталонной невозмутимостью, домчал нас до центра Ташкента за каких-то полчаса.

Пока ехали, товарищ капитан снял трубку телефона в машине, набрал несколько цифр и поставил телефон на громкую связь.

— Бесчастнов слушает, — раздался глуховатый мужской голос.

— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант. Капитан Петров, Пятый отдел. У нас код восемь.

— У нас?

— Со мной старший лейтенант Боширов, шофёр Игнат Авдеенко и двое гражданских. Сергей Ермолов, тринадцать лет и Наталья Черняева, восемнадцать лет.

— Код восемь. Ты уверен, капитан?

— Как бог свят, товарищ генерал-лейтенант. Дело сверхважное. Иначе я не стал бы звонить, вы же понимаете.

— Бога нет, капитан. Ладно. Когда будете на месте?

— Пятнадцать-двадцать минут.

— Хорошо, сразу ко мне. Пропуска на Ермолова и Черняеву будут внизу.

— Есть.

Петров положил трубку и перевёл дух.

— Всё, — сказал он. — Назад дороги нет.

Комитет госбезопасности республики Узбекистан располагался в мощном четырёхэтажном классическом здании в центре Ташкента на улице Ленина. Игнат поставил машину на служебной стоянке, и мы, немедля направились к главному входу, нагруженные антигравом, двигателем с пропеллером и парапланом в сумке и деньгами. Поднялись по широкой лестнице на крыльцо, окунулись в прохладу здания. У нас с Наташей не было документов, удостоверяющих личность, и нас чуть было не тормознули на турникете, но обошлось.

— Сам ждёт, — сказал охране Петров. — Хочешь, чтобы я ему позвонил?

— Под вашу ответственность, — буркнул охранник.

— Ещё бы. Конечно, под мою.

Служебный лифт поднял нас на третий этаж. Мы прошагали до нужного кабинета (начищенный паркет сиял под ногами), вошли. Секретарша — женщина средних лет в строгих очках, с русыми волосами, собранными на затылке в тугой пучок, подняла глаза от пишущей машинки, молча кивнула на дверь.

Петров постучал.

— Входите! — уверенно раздалось из-за двери.

Мы вошли.

Кабинет председателя КГБ Узбекистана генерал-лейтенанта Бесчастного Алексея Дмитриевича был обширен, но не чрезмерно и обставлен, скорее, по-спартански. Рабочий стол с несколькими телефонами. К нему под прямым углом примыкает стол для заседаний со стульями по обе стороны. На столе — классический графин с водой на подносе и стаканы. Ещё один стол, на котором громоздится магнитофон и колонки. Стандартный застеклённый книжный шкаф с работами классиков марксизма-ленинизма. Шкаф для одежды. Вешалка. Большой несгораемый шкаф-сейф. Ещё одна дверь, ведущая, скорее всего, в личную комнату отдыха. Три портрета на стене над рабочим столом: слева — Генеральный секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза Леонид Ильич Брежнев; справа — председатель КГБ СССР Юрий Владимирович Андропов; посередине — председатель Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, народный комиссар внутренних дел Феликс Эдмундович Дзержинский.

Человек за столом, лет шестидесяти, в форме с погонами генерала-лейтенанта и орденскими планками на груди, поднял от бумаг голову.

— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант! — рявкнул Петров. — Разрешите войти!

— Уже разрешил, — едва заметно усмехнулся хозяин кабинета. — Проходите, садитесь. Что это вы притащили?

— Сейчас доложим, товарищ генерал-лейтенант. Это очень важно. Но сначала, если позволите, всё-таки код восемь.

— Да, разумеется. Кто?

— Полковник Усманов Ибрагим Хикматович.

— Начальник Пятого отдела?

— Так точно. Наш с товарищем старшим лейтенантом Бошировым непосредственный начальник.

— Доказательства есть, капитан? Железобетонные доказательства?

— Так точно. Наши показания и магнитофонная запись.

— Рассказывай. Только без лирики, по делу.

— Слушаюсь.

Докладывать Петров умел. Коротко и ясно он рассказал обо мне, антиграве, и как некоторые высокопоставленные представители компартии Узбекистана вкупе с начальником Пятого отдела КГБ Узбекистана полковником Усмановым намеревались использовать это поистине революционное изобретение в своих корыстных целях.

Генерал-лейтенант слушал, бросая на меня время от времени короткие внимательные взгляды.

— Ставь запись, — потребовал он, когда капитан закончил.

Петров достал катушку, поставил, включил магнитофон.

Лёгкий шорох. Тишина.

«Здравствуйте», — услышал я свой голос и следом Наташин: «Здрассьте». «Здравствуйте, здравствуйте, молодые люди, — это уже товарищ Шаниязов. — Проходите, присаживайтесь…. Меня зовут Акил Ровшанович…»