Топить в огне бушующем печали. Том 1 - "P大 Priest " - Страница 62

Эти цветы и вправду ядовиты!

Виноваты ли жаркие крылья Сюань Цзи, или красноватый туман в принципе был особенным, но его дымка не рассеивалась, а, наоборот, сгущалась. Всего пара секунд – и несчастный козлобородый уже с ног до головы покрылся язвами и нарывами. Теперь он очень напоминал человека, горящего заживо.

Одновременно таинственный красноватый туман заполнил каждый уголок пещеры и стремительно поднялся до холодного как лед потолка. Следом из-за перепада температур образовался конденсат, который почти сразу перешел в кровавые осадки. Другими словами, вот так Сюань Цзи (пускай и был человекоптицей, неспособной негативно влиять на окружающую среду и экологию в принципе) стал невольной причиной кислотных дождей.

Бесконечные бедствия вокруг опять не оставили Сюань Цзи выбора: плевать на меч, надо сейчас же спасать человека! К счастью, он сообразил быстро подтянуть ноги к груди, сгруппироваться с козлобородым и так вместе укрыться огромными огненными крыльями. В этот раз они послужили непроницаемым естественным щитом, поскольку перья не пропускали ни огонь, ни влагу. Что до меча, то он, заливаемый кровавым дождем, упал в воду и почти сразу звонко ударился о дно – озеро оказалось неглубоким.

Взглянув вниз через щелочку между перьями, Сюань Цзи увидел какую-то каменную платформу с площадью примерно в три квадратных метра, на которой что-то стояло. Напрягая зрение, Сюань Цзи с трудом разобрал очертания чего-то еще, и его глаза в удивлении распахнулись.

Да на платформе под водой стоял открытый пустой гроб! Причем меч Сюань Цзи стрелой понесся туда, чтобы вонзиться прямиком в центр! Перехватить его было нечем!

Сердце Сюань Цзи тревожно заколотилось. Его разом пронзили боль, холод, мучительная пустота. Казалось, в грудь вонзили сталь. С каждым ударом сердца эти ужасные чувства закручивались в Сюань Цзи водоворотом, разрывали его с яростью обезумевшей стихии. Под конец он расслышал отчетливый хруст, будто что-то треснуло и распалось, и обнаружил, что от боли не может вздохнуть.

Пока он мучительно задыхался, алый цветочный сок, лившийся со стен, собрался в бурный поток и устремился в прозрачное озеро. В один миг вода окрасилась в кроваво-красный…

Тем временем в ущелье Чиюань духи оружия, столпившиеся у алтаря, разом застыли. Что-то почуяв, Дао И резко обернулся и увидел, что одна из уцелевших каменных стел треснула. Без какой-либо видимой причины!

Завидев несчастье, духи окружили стелу. Дао И, протянув к ней разлагающиеся руки, попытался было собрать обломки в единое целое и как-нибудь закрыть трещину, но так и не успел коснуться камня. Прямо на его глазах стела рассыпалась в мелкую крошку. Из нее вырвался столп белого света, взвился в небеса и стрелой умчался куда-то на восток.

Духи оружия обменялись растерянными взглядами, но вспомнить, что значит это знамение, так и не смогли. Каждый из них давно состарился, у каждого ветер свистел в дырявых доспехах, а память покрылась толстым слоем ржавчины – примерно таким же, как на оружии, сосудах этих несчастных душ. Однако они догадывались, что случилось нечто ужасное…

Едва Шэн Линъюань, заточенный в мече, угодил в воду, как все его органы чувств мгновенно парализовало, словно ему заклеили сразу «семь отверстий». Слепой и глухой, он слышал лишь свое сердце, которое билось так громко и отчетливо, что думалось: в нем кто-то поселился и теперь отчаянно пытается разорвать тонкую сердечную мышцу, чтобы выбраться наружу. Знать, отчего так колотится сердце, Шэн Линъюань решительно не желал. И пускай его душу на несколько мгновений сковал страх, следом узник меча захотел, чтобы алая вода, так похожая на кровь, спеленала его в кокон, где он укроется на веки вечные. Там он мог бы закрыть глаза, заткнуть уши и отрешиться от всего, пока не опустеет Небо и Земля не состарится. Вот только во всем мире для него не найдется ни цуня земли. Не будет ему ни покоя, ни пристанища. Уснуть мирным сном, перевести дух, сколько-нибудь отдохнуть… Нет, для него это несбыточная мечта.

Память его была подобна разбуженному чудовищу. Разомкнув веки и раскрыв кровавую пасть, оно приготовилось поглотить Шэн Линъюаня…

И тут меч с тихим жужжанием завибрировал. Дрожь постепенно передалась гроту – его своды затряслись. Следом увяли и осыпались цветы на лианах, опутавших стены. Вода в озере принялась собираться, закручиваться, образуя опасный водоворот с гробом в центре. Со стороны виделось, что нечто в гробу будто бы засасывает в себя воду, из-за чего озеро потихоньку мелеет.

От этого зрелища Сюань Цзи весь покрылся ледяным потом. Стараясь унять сердце, он глубоко вздохнул и с изумлением понял, что гроб всасывает не воду, а кровавый цветочный сок. От этого озеро постепенно очистилось, его воды снова стали прозрачными и, отступив, обнажили камни. Теперь ничто не мешало хорошенько рассмотреть бронзовый гроб и тело в нем. Меча внутри не было – он будто испарился. Зато тело в гробу… сидело. Да, там был какой-то «человек», хотя Сюань Цзи не мог сказать наверняка, что это за существо, потому что ничего «человеческого» от него не осталось. То, что случилось с его телом, невозможно было ни понять, ни вообразить.

Пока Сюань Цзи рассматривал гроб, у козлобородого, обмякшего у него на руках, под веками задвигались белки глаз. Недавно он потерял сознание, но теперь явно что-то почувствовал, перепугался и так очнулся. Однако почти сразу мужик сообразил, что болтается в воздухе, и от этого чуть не умер со страху. А когда разлепил глаза и увидел под собой бронзовый гроб – едва не лишился рассудка.

Сюань Цзи его прекрасно понимал – у него самого от ужаса волосы встали дыбом. А ведь совсем недавно он почти решил, что после зрелища «кары небесной», от которой «сотрутся кости в порошок и развеется прах», его уже ничем не проймешь. И теперь он преспокойно будет смотреть ужастики всех времен и народов.

В гробу сидел не человек, а настолько обугленный труп, что нельзя понять, где у него голова, а где – ноги. Даже со стороны было ясно, что в теле несчастного не осталось ни единой целой кости, а поясничные позвонки так раздроблены, что верхняя и нижняя части туловища едва соединяются, да и то держатся лишь на волокнах разваренных и подгнивших мышц. И все равно, пускай труп так изуродовало огнем, он шевелился!

Точнее, шевелились его кости: с шипением пробив обугленную кожу и тем самым показав свою белизну, они сами собой начали перемещаться туда и сюда в поисках своего места. Довольно скоро они собрались в высокий скелет, который постепенно стал обрастать меридианами, сосудами, мышцами…

К тому времени Сюань Цзи уже откровенно трясло. Наблюдая за тем, как на голых костях нарастают слой за слоем мышцы и кожа, он прикинул, что для обугленного человека такое возрождение, пожалуй, самая настоящая агония. И похлеще, чем те муки, которые Сюань Цзи наблюдал во время Темного жертвоприношения, когда вершилась казнь «тысячи надрезов». По крайней мере, когда кара небесная обрушилась на непокорного демона, тот стоял совершенно неподвижно и, переживая невыносимую боль, улыбался до самого конца, пока не сгинул в небытие.

А вот обгоревший труп страшно корчился. Он обеими руками вцепился в стенки бронзового гроба толщиной в целый цунь, и те под его пальцами сильно погнулись и пошли волнами. Складывалось впечатление, что их смяла какая-то нечеловеческая сила. И от этого думалось, что обгоревший ужасно кричит, хотя он за все время не издал ни звука – скорее всего, еще не отросли язык и голосовые связки.

Сюань Цзи был лишь сторонним наблюдателем непередаваемых мук, но почему-то спокойно глядеть, как корчится это тело, все равно не мог. Его самого пронзила фантомная жгучая боль, и весь он в который раз покрылся ледяным потом.

Лишь спустя добрую четверть часа обгоревший срастил все свои кости и мышцы. Следом кровавое месиво покрыла гладкая белоснежная кожа; разом проросли густые длинные волосы. Они, выплеснувшись водопадом, тут же накрыли и ожившего мертвеца, и весь бронзовый гроб. Только тогда пальцы, сжимавшие его стенки, обмякли, и обгоревший с тихим стуком уронил бессильные руки. Тонкие пальцы на них напоминали цветом белый нефрит, отполированный за тысячелетия морскими волнами.