Красная машина.Юниор 3 (СИ) - Барчук Павел - Страница 2

— Белов! Ну, ты…Козел! — Толик подскочил, ухватил меня за шею, а потом костяшками пальцев второй руки постучал по моей же башке. — Скотина ты, Славик. Уехал. Молча. Ни слова не сказал никому из парней. Это что вообще такое?

— Да хорош тебе! — Я «боднул» его головой. — Сам знаешь, как все было. При вас произошла ситуация.

— Ситуация — фигация! Понял? Ну, мы потом еще поговорим. Чертяка… — Толик отпустил меня и вернулся к своему шкафчику, чтоб переодеться.

Остальные парни тоже всячески выражали свою радость. Кто-то больше, кто-то меньше. Но я смотрел в первую очередь на Симонова. А посмотреть было на что.

Сначала, когда зашел в раздевалку, Лёха несколько раз моргнул, будто не верил своим глазам. Потом перевел взгляд мне за спину. Наверное, ждал, когда ему кто-нибудь объяснит, в чем дело. По мнению Симонова, я сейчас должен быть далеко. Километров за пятьсот от Москвы. Спустя еще пять минут, Симонов, криво усмехнувшись, отвернулся. Я начал переодеваться и он понял, объяснений не будет. А еще, понял, что все — реально. Я тут. Я вернулся. Поэтому, в первом периоде был некоторый раздрай в игре. В нашей, конечно. Соперник наоборот, показывал хорошую, качественную подготовку. Чего никто не ожидал.

Да, это не был матч в рамках турнирной таблицы. Товарищеская встреча. Так можно сказать. Но и на льду ни хрена не дворовая команда, а так-то детская школа ЦСКА. В данном случае, дело касается чести. И для тренера счет 2:2 — это звоночек. Если тут просрем, то что дальше ждать.

Первый период закончился, а я до сих пор не верил, что снова в игре. Просто не верил и все. Присутствовало ощущение нереальности происходящего. Будто во сне. Просто наша авантюра с этой поездкой изначально казалась мне…да авантюрой и казалась. Сорвались, рванули в Москву, явились во Дворец спорта.

И вдруг — я опять на льду со своей командой. Со своей… Ну, да. Команда — моя и место это — мое. Пошли все на хрен.

Хотя, было совсем непросто сюда попасть. Изначально, мне кажется, Степан Аркадьевич принял нас за идиотов. Даже Сергея Николаевича. И точно не хотел выглядеть идиотом сам.

Когда он увидел нашу компанию, у него стал такой взгляд, будто ему очень сильно хочется развернуться и уйти. Но, видимо, уважение к Сергею Николаевичу оказалось выше неуважения ко мне.

Поэтому тренер остался стоять на месте, ожидая, когда подойдем ближе. Сергей Николаевич не стал тратить время на раскланивания. Пожал руку, поздоровался и сразу утянул Степана Аркадьевича в сторону тренерской. Мы с батей только успели доброго вечера пожелать.

— Ну? Чего стоишь? — Отец зыркнул на меня, потом посмотрел вслед ушедшим тренерам. — Не интересно? Я вот сейчас от любопытства всю жопу себе расчешу. Давай, за мной.

Батя в несколько шагов оказался рядом с комнатой, где решалась моя судьба. Я сначала хотел его образумить, но потом… Махнул рукой на все приличия и рванул за ним. Действительно, очень интересно. В итоге, мы замерли под дверью, как два эхолота, улавливающие любой звук.

Сначала из-за двери раздавался тихий бубнеж и не было возможности разобрать, что говорят. Но потом, и один тренер, и второй, перешли на повышенный тон. Это не было проявлением злости или раздражения. Скорее — эмоциональная получилась беседа. Но зато мы услышали самое важное.

— Серёга, ты давишь. Серьезно давишь.

— Стёп, я разве когда-то тебя о чем-то просил? Вот так. Настойчиво. Разве пользовался нашей дружбой? А? Я и сейчас не прошу тебя взять Белова обратно. Ничего подобного ведь не сказал. Прошу дать ему шанс. Выпустить на лёд. Сегодня — товарищеский матч. Ты ничем не рискуешь.

— Разве? Я рискую выглядеть глупо. Непрофессионально.

— Ну, хорошо. Прав, Стёп. Прав! Но последний шанс и все.

— Опять? Опять шанс Белову? Слушай… Твой Белов… он не понимает самого главного. Хоккей — это не просто мужская игра. Это не просто показательные выступления, где он может демонстрировать все свои таланты…

— Ну, видишь, значит наличие талантов ты признаешь.

— Признаю. Парень рожден для хоккея. Согласен. Но башка у него… не туда работает. Хоккей — это командная игра. А он все на себя. Все для себя любимого. Ты ведь сам знаешь, хоккеист, играющий коллективно, лучше и быстрее ориентируется, выбирает позицию и вернее оценивает игровую обстановку. Даже чисто с точки зрения практики.

— Стёпа, он талантлив. Согласись.

— Не верю в талант, верю в труд. Помнишь? Слова Тарасова, помнишь?

— Слушай, я все его изречения храню вот тут, в башке. И да, они верные. Но… Хорошо. Смотри. Ты считаешь, что Белов не способен быть частью команды. Думать, прежде всего об общем результате. А не о себе. Так? Проверь. Сейчас, если он выйдет на лед, среди твоих парней будет человек, который стал причиной многих событий. И у Белова есть тысяча причин этого человека ненавидеть. Подробности расскажу тебе позже. После игры. Ну, вот и возможность проверить твои слова.

— Черт… Серега, не пойму… Почему ты так бьешься за этого пацана? Не, талант, согласен. Хорошо. Но ты именно бьешься за него.

Голос Степана Аркадьевича приблизился к двери. Видимо, он подошел, чтоб прикрыть створку плотнее.

Мы с батей, будто два малолетних пацана, одним прыжком отскочили в сторону. Как еще не посбивали друг друга. Но из тренерской никто не вышел. Дверь действительно закрылась плотнее. Там, за этой дверью, решалась моя судьба.

Либо Степан Аркадьевич сейчас согласиться выпустить меня на лед, и тогда появится шанс все исправить, либо я поструячу обратно домой.

А домой сильно не хочется. Мы так-то прибыли в Москву буквально час назад.

Игра должна была состояться в семь вечера и Сергей Николаевич гнал без остановки. При этом батя, например, успел даже выспаться. Я вообще ему в этом плане завидую. Удивительная способность подстраиваться под обстоятельства.

Он периодически заваливался на сиденье, закидывал голову назад и похрапывал, вызывая у меня огромное желание сделать так же. Потому что я тоже поспал бы с большим удовольствием. Но вместо этого таращился всю дорогу в окно и постоянно думал. Даже не думал. Наверное, больше подойдет выражение «фантазировал».

В башке постоянно крутились варианты того, что будет вечером, когда мы окажемся на месте. С одной стороны — волновало поведение тренера. Степана Аркадьевича понять тоже могу. Один раз он уже пошел навстречу. Опять же по просьбе Сергея Николаевича. И опять явимся мы. Честно сказать, я может, даже на его месте, не задумываясь послал бы всю нашу компанию куда подальше.

С другой стороны — Симонов. Я прекрасно понимал, что мы встретимся. Глаза в глаза, так сказать. И вот что мне делать? Сразу дать в морду или сначала поговорить? И вроде поступок со стороны Лехи гнилой. Он, может, не решал все сам. Может, там бабка его эта стоумова подсуетилась. Но твою мать…Если мы — друзья. Мог хотя бы сказать в открытую. Мол, так и так, извиняйте товарищи, кина не будет.

Хотя, в то же время, если посмотреть на всю ситуацию взрослым взглядом… Своя рубаха ближе к телу. Так ведь говорят. Вполне логично, свое будущее Леху интересует гораздо больше, чем мое. Он же не псих.

Это я понимаю. Но принять не могу. Главное, спроси меня кто прежде, до того, как случилась эта фантастическая история с попаданием в тело брата, я бы поддержал Симонова. Реально. Выгода — прежде всего. Какая на хрен дружба? Друзья сегодня есть а завтра их нет.

Но в данный момент, не знаю почему, поступок Лехи упорно в моей голове ассоциировался с предательством.

Ну, и конечно, Ленка. Это — отдельная история. Если Симонов сам, лично, своими руками ничего не делал, то эта девочка приняла непосредственное участие. И честно говоря, хотелось лишь одного. Задать ей единственный вопрос. Почему?

В общем, пока мы ехали, я прокручивал в голове сотню вариантов того, что и как будет дальше.

Когда въехали в Москву, Сергей Николаевич сразу отправился по нужному адресу. Ко дворцу спорта, где должна была проходить игра.