Неандертальский мальчик в школе и дома - Мальмузи Лучано - Страница 11
- Предыдущая
- 11/25
- Следующая
Потом потихоньку отходит в сторону, ищет что-то под голым орешником. Я поглядываю на него: когда Умничек ведет себя так, значит, у него опять наитие.
В самом деле, мой ученый друг время от времени проявляет чудесную способность прозревать будущее. По его словам, эти образы, нечеткие, расплывчатые, возникают внезапно, словно бы ниоткуда. Когда с ним это случается, он начинает тереть глаза, а потом замирает неподвижно с разинутым ртом.
Я подхожу к нему.
– Что ты тут делаешь, Умничек?
– Крошу орехи…
– Зачем?
– Мне надоело есть клубни, червей, муравьев и прочую гадость.
– Тебе было видение?
– Да… – сознается он.
– И что же ты видел?
– Детей. Рты и рожицы у них были перемазаны мягкой, вкусно пахнущей массой темно-коричневого цвета. Они были такие счастливые! Еда, наверное, была вкуснющая…
– А при чем тут орехи?
– Та масса пахла орехами… но, боюсь, их будет недостаточно. Жаль, но я чувствую, что мне не хватает какого-то ингредиента!
ПРАЗДНИК ЛУНЫ
– Хорошо, что он уже научился есть сам, а не только сосет маму, – радуется Неандерталочка, глядя, как Лизунчик примостился на руках у Березки. – Мы можем приносить ему мясо…
Волчонок виляет хвостом, покусывает руки девочки, приподнимается, чтобы лизнуть лицо.
– Он тебя уже принял как маму, – замечает Умник. Из расщелины наверху, в стене пещеры, пробивается луч света; чуть слышен шум маленького водопада вблизи деревни.
– Почти целая луна прошла, – говорит Березка, лаская щенка. Она гордится своим питомцем, как настоящая мама, у которой подрастает дитя. Волчонок отвечает на ласку, лижет ей руку.
– Вот это зубки! – отмечаю я.
– Волки не такие уж страшные, – шепчет Березка, прижимая к себе заснувшего щенка. – Если бы мы их прикармливали, они, наверное, не доставляли бы хлопот.
Ничего себе! Нам самим еды не хватает.
– Кости, к примеру, мы не едим. Такой вот щенок мог бы очищать стойбище. Внизу, под скалами, такая грязь.
– Ты грезишь наяву, Березка, – вмешивается Умник. – Твоя любовь к животным тебе доставит уйму неприятностей. Мясо, которое ты стащила сегодня утром, предназначалось для праздника Матери-Луны. То было жертвенное мясо…
– Не хочешь же ты, надеюсь, чтобы мой любимый щеночек умер с голоду. И потом, Мать-Луна мяса не ест, его уминают эти заразы, наши старейшины.
– Согласен, согласен. Ты, как всегда, права, – вздыхает Умник. – А теперь поторопимся: скоро испытания моего Спустиподними.
– Да, я совсем забыла. – Березка опускает Лизунчика на постельку из мха, устроенную в уголке. – Вот, радость моя: оставляю тебе на ночь весь этот кусок…
Я, как всегда, голодный, поэтому с завистью смотрю, как волчонок вонзает зубы в мясо.
Мы выходим из грота. Березка подкатывает большой камень, закрывает вход, потом начинает смеяться.
– Ты почему смеешься? – спрашивает Умник.
– Помнишь, как ты представлял свое изобретение старейшинам? «И речи быть не может! – громыхал Насупленный Лоб. – Эти нововведения погубят наше стойбище».
– А Беззубый Лось его поддержал, – добавляет Неандерталочка, передразнивая старика. – «Эфти удобштва наш шделают шлабаками».
– Ему хорошо говорить. Он самый старый из всех, и папа Большая Рука носит его на горбу.
– Хорошо еще, что женщины вмешались.
– Еще бы. Бедняжки, сколько хвороста приходится им таскать, чтобы протопить Большую пещеру, ясное дело, что твое изобретение их не могло не задеть за живое.
– А помнишь, как они отказались работать?
– Ну как же: «Или вы попробуете изобретение Умника, или сами таскайте хворост!» – визжала Дикая Выдра…
– И когда кончились запасы, в Большой пещере все околевали от холода…
– Охотники отказывались собирать хворост: такая работа для них унизительна…
– Старейшины не хотели этим заниматься, ссылаясь на дряхлость и болезни…
И в конце концов они уступили…
– Сегодня для тебя великий день, Умничек. Волнуешься? – спрашиваю я.
– Немного, – признается Умник. – Модель, конечно, работает без сбоев, но действительность – другое дело…
Мы проходим по гротам, расположенным поблизости от пещеры Без Дна. С потолка спускаются длинные колонны, сложенные из кристаллов, которые сверкают при свете факелов; из пола тоже поднимаются колонны, более приземистые, закругленные. Мы сворачиваем в галерею, перебираемся через ручей. От глины, смытой с поверхности гор, берега скользкие. На шкурки, привязанные у нас к ногам, налипает грязь; мы то и дело останавливаемся и счищаем ее.
Странное дело: на какой-то миг мне показалось, будто за черепом медведя, который обозначает начало зоны табу, сверкнули чьи-то глаза, следящие за нами. Сразу думаю об этой противной Вонючке. Поднимаюсь на цыпочки, заглядываю за череп: никого. Тем лучше.
Вскоре мы входим в Большую пещеру, где царит великое оживление.
Женщины готовят мясо для вечернего праздника, а мужчины доделывают Спустиподними.
Дяденька Бобер проверяет платформу, которую воздвигли перед самым входом в пещеру: крепкая ли она, прочно ли держится на скале; папа Большая Рука, оседлав ствол, который возвышается над платформой, разглядывает длинную веревку, скрученную из шкур, – хорошо ли она скользит; Разъяренный Бизон собирает камни на площадке у входа…
Все готово.
Не хватает одной маленькой детали. Папа Большая Рука спускается со ствола и кричит: – Кто хочет испробовать изобретение Умника, шаг вперед!
Все остаются на месте, только Жирный Бык делает шаг назад.
– Это не опасно, – объясняет Умник. – Нужно только спуститься вниз, встать на узел веревки и хорошенько за нес держаться. Мы опустим камень, привязанный к другому концу веревки, и – пуф! – в один миг вы взлетите сюда…
– Ну что? Слыхали? Это просто. Кто хочет попробовать? – допытывается папа Большая Рука.
Теперь все делают шаг назад, а Жирный Бык делает два шага.
Умник расстроен, он чуть не плачет.
– Мальчик может попробовать? – спрашиваю я.
– Конечно, – говорит Умник. – Это даже лучше. Спускаясь по тропинке, проклинаю про себя мою
невероятную способность вечно попадать в дурацкое положение; очутившись под стеной, становлюсь обеими ногами на узел и на всякий случай привязываю себя к веревке. Гляжу наверх: все высыпали на платформу, кроме Разъяренного Бизона, который держит на весу камень.
– Смотри не попади мне по голове! – кричу я. Потом закрываю глаза.
Чувствую, как натягиваются шкуры; какая-то сила могучим рывком поднимает меня вверх, и сердце уходит в пятки.
Потом движение вдруг прекращается.
Открываю глаза и вижу: я болтаюсь в пустоте, на расстоянии трех локтей от платформы.
– Упс… это я не рассчитал, – бормочет Умник. – Нужно удлинить платформу, и…
– Втаскивай меня наверх, дурак несчастный, – верещу я, извиваясь и дрыгая ногами.
Вся стоянка забавляется зрелищем; чем громче я кричу, тем веселей они хохочут.
Наконец папа Большая Рука берет шест и вытаскивает меня.
Все радостно хлопают в ладоши – Спустиподними действует. Но Умник выливает на них на всех ушат холодной воды:
– А теперь самое трудное: кто-то из нас должен прыгнуть со скалы, опуститься вместо камня…
Прыгнуть со скалы? Вместо камня?
– Ну да. Если мы хотим, чтобы люди поднимались, им нужно сначала спуститься, ведь так? Кто-то тяжелый спускается, кто-то легкий поднимается…
Тетушка Жердь и бабушка Хворостина готовы подняться, но спускаться никто не желает.
Мы смотрим на Жирного Быка, но тот скрывается в глубине пещер.
Мы смотрим на Насупленного Лба, но тот исчезает в направлении пещеры Без Дна.
Мы смотрим на дедушку Пузана.
– Эй, вы что, обалдели? Я еще слишком молодой и красивый для такого ужасного конца…
- Предыдущая
- 11/25
- Следующая
