Цирк доктора Лао - Финней Джек - Страница 14
- Предыдущая
- 14/23
- Следующая
– Вы, кажется, сказали, что не оцениваете жизнь, – съязвила миссис Кассан.
– Я не оцениваю, я просто удивляюсь. Теперь вы мечтаете о том, чтобы на вашем участке в двадцать акров в Нью-Мехико обнаружили нефтяное месторождение. Вы мечтаете о каком-то высоком темноволосом мужчине, который придет просить вашей руки. Но мужчина не придет, ни высокий, ни темноволосый, ни какой-либо еще. И все равно вы будете мечтать, даже несмотря на то, что я рассказал вам, мечтать часами – за шитьем, за болтовней, за прочими мелкими будничными делами, а Земля вращается – люди рождаются, растут, творят, болеют, умирают, а вы сидите, шьете, болтаете и мечтаете. А ведь у вас есть право голоса, и люди, голосующие подобно вам, могут изменить облик нашего мира. Есть что-то страшное в этой мысли. Но ваше личное мнение по какому бы то ни было поводу в этом мире абсолютно не имеет значения. Нет, я не могу понять, зачем вы существуете.
– Я заплатила вам не за то, чтобы вы меня понимали. Предскажите мне будущее, и кончим на этом.
– Да ведь я и предсказывал вам будущее! Или вы хотите знать, сколько раз еще будете есть салат или вареные яйца? Хотите, чтобы я пересчитал, сколько раз вы крикните «доброе утро» своим соседям? Или сколько раз вы пойдете в магазин, в церковь, в кино? Должен ли я сосчитать, сколько галлонов воды вы вскипятите, готовя чай, или сколько комбинаций выпадет у вас в пасьянсе, или сколько еще раз у вас зазвонит телефон? Вы хотите знать, сколько еще раз вы отчитаете почтальона за то, что он не оставил вашу газету там, где бы вам хотелось? Или сколько раз вы будете сетовать на погоду за то, что идет дождь или, наоборот, светит солнце? Вы все это желаете знать? Ваше будущее – это вереница мелких, ничтожных дел, которые сопровождали вас на протяжении последних пятидесяти восьми лет. Единственное яркое впечатление вашей жизни – это любовь в вашем прошлом. В будущем нет ничего.
– Ну, должна сказать, что вы самый странный предсказатель судьбы из всех, кого я посещала.
– Мое несчастье в том, что я всегда говорю правду.
– Вы когда-нибудь любили?
– Конечно. А почему вы спрашиваете?
– В вашей жестокой откровенности есть странная притягательность. Я могу представить себе девушку, или, скорее, зрелую женщину, которая бросилась бы к вашим ногам.
– Была одна девушка, но она никогда не бросалась к моим ногам. Я бросался к ее.
– И что она?
– Смеялась.
– Она заставляла вас страдать?
– Да. Но ничто не может причинить мне страдания теперь.
– Я знала это! Я не сомневалась, что человек с такой обостренной чувствительностью был когда-то жестоко обижен женщиной. Ведь иногда женщины так несправедливо поступают с мужчинами!
– Увы.
– Бедный вы, бедный. А ведь вы, кажется, ненамного старше меня? И я тоже была обижена в этой жизни. Может, мы станем друзьями или даже, возможно, больше, чем просто друзьями, и попробуем вместе залатать разорванное одеяло прошлого. По-моему, я вполне смогла бы понять вас и позаботиться о вас.
– Мадам, мне уже почти две тысячи лет, и все это время я был холостяком. Слишком поздно начинать все сначала.
– О, вы ошибаетесь! Я обожаю людей с причудами! Мы с вами прекрасно поладим, я уверена!
– А я нет. Я сказал вам, что в вашей жизни больше не будет мужчин. Не пытайтесь заставить меня подавиться собственными словами. Прием окончен. Всего доброго.
Она пыталась сказать что-то еще, но Аполлониус исчез с внезапностью опытного мага. Миссис Кассан вышла из шатра. На улице она столкнулась с Лютером и Кейт.
До окаменения последней еще оставалось десять минут.
– Милочка, – обратилась к ней миссис Кассан, – этот предсказатель будущего – самый обаятельный человек из тех, кого я когда-либо встречала. Я собираюсь пойти к нему еще раз сегодня вечером.
– Что он сказал про нефть? – осведомился Лютер.
– О, он очень обнадежил меня, – ответила миссис Кассан.
Два юнца из колледжа с Северо-Запада, Слик Бромежски и Пол Конрад Гордон, пришли в цирк, находясь в изрядном подпитии. Они по поводу и без повода сыпали остротами и веселились вовсю.
Доктор Лао тут же бросился к ним.
– Сьто слуцаться? Зачем челтовы сопляки плиходить это место? Вас сдесь нецево делать. Убилайтесь к челту! Это мое coy, челт возьми!
Юнцы посмеялись над бешенством маленького старикашки и пригрозили натравить на него япошек, если он не заткнется. Процитировав только что придуманный ими закон, согласно которому доктор Лао не мог помешать войти никому, кто заплатил свои деньги за вход, они посоветовали не строить из себя Барнаума и пойти помыться, чтобы не вонял. После чего отправились на поиски пип-шоу.
Оно находилось в маленьком, немного удаленном от остальных шатре. В занавеске, перегораживающей шатер, были проделаны отверстия на различной высоте, чтобы мужчинам, независимо от роста, было удобно наблюдать. У одного из них замер старик в брюках для гольфа, у другого пристраивался карантинный инспектор, остальные отверстия были свободны.
Юнцы выбрали себе по отверстию, нагнулись и застыли, всматриваясь.
Вокруг ветхой тростниковой хижины танцевали три негритянских жреца, рядом с ними высился символ откровенной мужественности. Это был танец дождя, и брызги аккомпанировали их прыжкам. Они скинули набедренные повязки и танцевали голые, кружась вокруг фаллического символа. Их черные тела лоснились от дождя и пота.
Из хижины вышли пять черных девушек, пять стройных сочных девственниц. Жрецы бросились к ним, сорвали с них повязки и увлекли в танце; сквозь шум дождя послышался глухой рокот барабанов. Черные девушки танцевали меж жрецов, запинаясь и прихрамывая, словно опилки и сучки кололи им ноги. Черные тела извивались на фоне серой пелены дождя.
Барабанная дробь стала громче, и жрецы заплясали еще неистовее. Словно желая подстегнуть их, черные девы сорвали с деревьев длинные прутья и принялись нещадно стегать жрецов. Удары прутьев оставляли розовые полосы на черных спинах и животах. Перекрывая шум дождя, рокот барабанов раздался совсем близко, и черные жрецы возопили от жгучей боли, причиняемой им ударами прутьев.
Гигантский фаллос вздрогнул и зашатался: серые брызги дождя оседали на черных телах подобно пеплу. Завыл ветер, дождь внезапно прекратился, и из лесу вышел Мумбо-Юмбо с тамтамом в руках.
Он вышел, и над лесом мягко засияла радуга, черные жрецы пали перед ним ниц и замерли, демонстрируя полное повиновение. Мумбо-Юмбо ступал по их распростертым телам.
Черные девы не отрываясь смотрели на него, сладострастно подрагивая телом и пытаясь привлечь его внимание робкими знаками. Мумбо-Юмбо внимательно оглядел девушек, потрогав, пощупав и ущипнув каждую из них. Он надавливал, тер, обстукивал и кусал их. Он целовал их, тер им носы, дергал за уши, пробовал на вкус их языки, обнюхивал и мял груди; девы терпеливо сносили все, прижимаясь к нему и тая от его прикосновений. Но, там не менее, они не понравились ему. Он схватил дубинку и ударами сбил их на землю, в грязь. Затем он принялся бить и пинать жрецов, выкрикивая им в лицо слова неудовольствия.
Жрецы собрались вместе и стали о чем-то совещаться. Один из них обратился к божеству, но Мумбо-Юмбо оттолкнул жреца, и тот пал в грязь рядом с отвергнутыми девственницами.
Тогда остальные жрецы бросились в хижину и вернулись оттуда, неся большой крест, к которому была привязана светловолосая белокожая девушка. Они бросили крест к ногам божества и скрылись. Мумбо-Юмбо посмотрел на девушку и остался доволен. Он отвязал ее от креста, поднял за волосы и скрылся с ней к лесу.
– Ух! – завопил Пол Конрад. – Боже, как я завидую этому парню.
– Заткнись! – закричал старик в брюках для гольфа. – Неужели вы, сопляки чертовы, не можете хоть немного помолчать? Черт побери, не забывайте, где вы находитесь.
– Ну, если тебе не нравится, дедуля, надо что-то делать, – посоветовал Слик Бромежски.
– Наконец-то я слышу от вас что-то разумное, – ответил старик. – Пойду пожалуюсь администрации, – и он с ворчанием вышел из шатра.
- Предыдущая
- 14/23
- Следующая
