Последний министр. Том 1 - Гуров Валерий Александрович - Страница 1

Говорят, что при выстреле из пистолета в голову, смерть происходит прежде, чем раздаётся звук выстрела. Сегодня он услышал выстрел и даже увидел лицо убийцы. Холодная, ничего не выражающая гримаса.

Бах!

Ещё один – контрольный.

Убийца выстрелил в упор.

Бросил пистолет.

Растворился в темноте улиц.

Достали-таки…

Бог, как известно, любит троицу. Два неудачных покушения и вот на третий раз им повезло.

Сознание улетучивалось, просачиваясь как крупинки песка в песочных часах.

Лёжа на холодном асфальте, он видел, как по снегу растекается тёплая кровь. Темнело в глазах. Позвонить бы, да руку отняло – не шевелится.

Смерть подступала осторожно.

Будто сама не верила, что настал ее час.

Боли не было.

Позади осталась яркая жизнь, дай бог каждому. Стремительные взлеты, такие же стремительные падения. Он вихрем забирался на вершину пищевой цепочки, был устрашавшим хищником для тех, кто оказывался на его пути. Не раз становился преследуемой жертвой, но до сегодняшнего дня играючи обходил охотничьи силки.

И вот настал его час сказать Hasta la vista.

Внутри варилось чувство неудовлетворённости – он хотел жить ещё и ещё. Снова испытывать горечь поражений и счастье побед.

Любовь.

Отчаяние.

Радость.

Разочарование…

Все вперемешку.

Он прожил жизнь на полную катушку, без тормозов. Долгую жизнь, и если совершал ошибки, то всегда стремился их исправлять. Не всегда получалось, но, когда судьба выбросила его на грязную обочину, он не опустил руки и не сдался.

Не сдался он и теперь, когда смерть тянула к нему свои скрюченные пальцы. Он не довёл дело своей жизни до конца.

Сжало горло.

Стало нечем дышать.

Тело свела судорога.

– Отвали! – зарычал он.

В нем закипела злость.

– Я не закончил, дай мне ещё немного времени…

Не договорил. Яркий свет на миг полоснул глаза. Он зажмурился, стиснув зубы. Но потом ослабла хватка когтей на горле. Пульс застучал в висках тысячей ударов в минуту.

Смерть отступила, будто поняв, что совершает ошибку.

Свет медленно рассеялся.

Стал мягким, согревающим.

Он увидел перед собой совершенно незнакомых людей, одетых странно, как с театрального помоста. Эти люди необычно замерли, как будто кто-то вёл запись и теперь поставил паузу.

Зрение прояснялось.

Он увидел, что больше не лежит у входа в здание штаба конгресса Русских американцев, а стоит внутри огроменного зала, обставленного дорого и с выдумкой. Так обставляли свои хоромы чиновники на начальствующих должностях, но в отличие от хором чинушей в этом зале все было выполнено со вкусом.

Вокруг размещалось огромное количество зеркал, чередующихся с окнами. На стенах висели десятки, если не сотни золочённых скульптур, резной орнамент…

«Не понял?» – промелькнуло в голове.

Похлопав глазами, он расправил плечи, сделал глубокий жадный вдох спертого воздуха и размял затекшую шею. И вдруг понял, что находится не в своём теле – это тело щуплое, тщедушное, но «молодое». По крайней мере лет этак на тридцать моложе собственного тела и его новая оболочка послушно и охотно отзывается на импульсы от нервной системы. На нем двубортный пиджак, как с иголочки, но старого покроя, рубашка белая, брюки тоже «муха не сидела». Одежда почти один в один, как у людей вокруг.

Народ в зале начал «оживать», зашевелился, раздались голоса. Кто-то будто бы отжал «паузу» на невидимом пульте и зал пришёл в движение. На нашего героя никто не обратил внимание.

В голове вдруг всплыли воспоминания, причём не свои, а того тела, в котором он оказался по воле случая. И воспоминания эти заставили поёжиться и подобраться, настолько неожиданными и неприятными они стали.

Зовут его Александр Дмитриевич Протопопов, года рождения 1866, месяца декабря, числа 19. Место, где он оказался – Александровский дворец в Царском селе, а собрались здесь по случаю… а вот этого вспомнить не удалось. Память Протопопова только восстанавливалась и хорошего было понемногу. Информация поступала дозировано.

По щекам густо растёкся румянец. Он прекрасно помнил себя прежнего и осознавал себя человеком из 21 века, но при этом припоминал он и то, что положено было знать вот этому Александру Дмитриевичу.

Протопопову.

Последнему министру внутренних дел дореволюционной России.

Наш герой в прошлой жизни немало времени проведший за изучением событий 1917 года, ставшими роковыми для его семьи, искренне считал мерзавцем министра, во многом благодаря которому свершился тот государственный переворот. Из-за Протопова и ему подобных стал возможен приход к власти большевиков, принёсших много горя и репрессий в последующие годы. Потому, встреться с этим человеком в другой жизни, наш герой, не раздумывая пристрелил бы министра, причём куда быстрее большевиков, потому что не стал бы проводить следствия.

Однако теперь волею судьбы он оказался в теле господина Протопопова, столь несносного и совершенно неуважаемого человека. И это было настолько необычно осознавать, что обычно решительный и действующий без промедлений, наш герой поначалу растерялся и продолжал хлопать глазами, как мальчишка, впервые увидевший обнаженную женскую грудь. Ему казалось, что вот-вот голос Протопопова прозвучит в его голове. Но ничего подобного не происходило. Его встречала новая реальность, частью которой он стал несколькими минутами ранее.

Однако не был бы наш герой тем человеком, кем являлся в прошлой жизни, кто чувствовал себя в криминальных 90-х как рыба в воде, не умей он взять себя в руки в нужный момент. Александр, а именно так звали нашего героя в своём новом теле, быстро пришёл в себя и с ходу попытался понять, что по чем в этом зале и кто чем дышит.

Бродил по залу с бокалом с шампанского, так кстати оказавшимся в его руках. Между тем, рожи у некоторых присутствующих на торжестве были такие, будто вовсе не на праздник собрались, а на похороны.

Империю хоронят, стало быть, подумал Протопопов.

Другие, напротив, улыбались, смеялись, все как положено на подобных собраниях.

Многих из них уже теперешний Протопопов узнавал сразу, как будь то церемониймейстеры барон Корф и Толстой, а некоторых припоминал смутно и только на лицо, не по имени. Все с шампанским, многие уже под шафе. Бьются по кучкам, где-то перешёптываются, где-то в голос говорят, но разговоры все какие-то нехорошие, давящие.

А ещё заметил Протопопов, как странно косятся на него некоторые гости, а стоит посмотреть в ответ или подойти ближе, как тут же отводят взгляды и замолкают, как воды в рот набрали. Не все правда, некоторые, напротив, начинают говорить ещё громче, будто намерено. Но есть здесь и те, кто при виде Протопопова приветственно поднимают бокалы, здороваются и широко улыбаются. Многие тянут руки…

Александр, осваивающийся в новом теле и в новой роли, поднимал свой бокал в ответ. Кивал, жал руки, но улыбаться не спешил. Голова раскалывалась так, что мама не горюй. Он все больше слушал, вникал, цедя мелкими глотками шампанское из своего бокала.

– Извольте, ничего подобного не слышал, но мне достоверно известно, что английский капитал дал отмашку не кредитовать наши военные предприятия. И происходит это немного, немало под напором слухов о переходе России под финансовую систему американских Штатов. Это настраивает против нас даже лояльную столичную буржуазию в лице банкиров…

Александр остановился, хотел было послушать занимательный разговор, но в этот момент к нему подошли.