90-е. Шоу должно продолжаться 3 (СИ) - Фишер Саша - Страница 21

— Да не, нормально все! — махнул рукой Василий. — Иди сюда, дело есть!

— Вот что, Вовчик, — Василий доверительно наклонился ко мне. — Я привык работать честно, так что вот твоя доля. Заработал!

Он сунул мне в руку пачку банкнот.

— Я же сказал, что это необязательно, — усмехнулся я.

— А я тебя услышал, — ощерился в улыбке Василий. — Но тут вот какое дело, Вовчик… Ты сообразительный парень, и я хочу, чтобы мы с тобой сейчас расстались друзьями. Кто его знает, как там дальше дело повернется? Мы с тобой в одном поле, можно сказать, пляшем, так что не вздумай отказываться сейчас. Считай, премия.

— Понял-принял, — не пересчитывая, я сунул деньги в карман и пожал протянутую руку Василия. Улыбка его стала еще шире, сверкнули золотые зубы.

— И еще хотел сказать… — он прищурился. — Ты не пропадай, держись на связи, лады? Вот тут на всякий случай мой телефончик, позванивай хотя бы разок в месяц. И свой телефон мне тоже запиши. А то дела, знаешь ли, всякие крутятся. И для такого толкового парня, как ты, всегда может найтись работа.

— Лады, — я кивнул. На что-то примерно такое я и рассчитывал. «Ну привет, первые нелегально заработанные деньги», — подумал я, трогая купюры в кармане. Символично в чем-то, сегодня ведь последний день существования СССР, получается.

На деле, конечно, заработал я сегодня гораздо больше, чем деньги. Во-первых, контакт с непростым человеком Василием, местным менеджером «Папоротника». И черт его знает, чьим еще. А во-вторых — Наталья Ильинична с ее пустым бывшим кинотеатром. Ресурс пока неоднозначный, но если с умом распорядиться этим местом, все мы останемся в выигрыше. И директриса, тоскующая по временам былой активности, и я. Потому что новокиневский рок-клуб, чьи корочки мы теперь получили вполне официально, по всем признакам вступает на шаткую дорожку внутреннего кризиса. И что за пертурбации там начнутся, когда новость о том, что СССР больше нет, дойдет до его участников, хрен знает. А запасной аэродром — это, знаете ли… Неплохое дело, в общем.

Шумные аплодисменты с воплями заглушили речь Василия. Публика требовала еще одной песни. Но Сэнсэй со смехом отмазывался. Василий еще раз хлопнул меня по плечу, сунул бережно во внутренний карман пиджака бумажку с моим телефоном и заспешил куда-то в сторону выхода. Из-за сцены вышли Ева и Наталья Ильинична. Директриса с озабоченным видом тоже двинулась в сторону фойе. Гул толпы зрителей тоже стал постепенно перемещаться в ту сторону. Из-за полотнища вывалились мои «ангелочки» со счастливыми лыбами на лицах.

— Ну что, к Сэнсэю сейчас? — деловито поинтересовался Астарот.

— У него поезд через пару часов, — я покачал головой.

— Так может мы, того… Поможем с вещами и все такое? — с надеждой сказал Бельфегор.

— Там Василий с его ребятами, — усмехнулся я. — И машиной. Так что наша помощь не потребуется. Сейчас попрощаемся, а дальше все вопросики за них уже порешали.

— Тогда может ко мне? — предложил Астарот. — У меня мама в ночь сегодня.

— Неплохая идея, но чуть позже, — сказал я. — Надо Наталье Ильиничне помочь навести порядок.

— Эй, мы вообще-то не нанимались тут убираться! — возмутился Астарот. И так важно приосанился, свел брови, руки на груди скрестил. Будто со спины ко мне подошел кто-то, перед кем он вознамерился выглядеть важным и значительным.

Я оглянулся. Ах, ну да. Надя.

— Собственно, вы можете ехать, я догоню чуть позже, — я пожал плечами. — Мне просто совесть не позволит оставить пожилую женщину один на один тут со всем разбираться.

— А, ну отлично! — обрадовался Астарот и шагнул к своей Пантере. Бельфегор и Кирилл замерли в растерянности. Бегемот потянулся следом за нашим фронтменом.

Но дальше случилось внезапное. Даже не ожидал.

— Мне кажется, Велиал прав, — манерно протянула Надя. — Некрасиво получится. Помочь ведь несложно, нда? Я тоже остаюсь, вы можете ехать.

Выражение лица Астарота стало прямо-таки непередаваемым. Нижняя губа оттопырилась, как у обиженного ребенка. И несколько секунд он просто молча открывал и закрывал рот.

Но потом справился с собой и снова принял вид напыщенного павлина.

— Да тут делов-то… — он величественно пожал плечами. — Я смотрел, народ особо не буянил.

Бельфегор и Кирилл заметно расслабились, зато Бегемот выглядел расстроенным. Не нравилась ему перспектива собирать бумажки и расставлять обратно стулья вместо того, чтобы безыдейно зависать у Астарота и трепаться о всяком-разном.

Мы вышли в фойе и встали своей кучкой в уголке. Наденька пристроилась рядом с Астаротом и изредка касалась его бедром. Тот косил на нее взглядом и вел себя подчеркнуто-радостно. Громко смеялся, размахивал руками. Некоторый напряг ощущался, но не из-за недавней короткой пикировки насчет уборки, а другого рода.

Наблюдать за этим отчасти было забавно. И Астарот, и Бегемот явно пытались выпендриться перед нашей новой бэк-вокалисткой, сыпали остротами, над которыми сами же потом нервно и громко смеялись. В моей голове даже на минуту зазвучал голос Дроздова: «А сейчас вы можете наблюдать брачные игры юных особей этого вида…»

Я мысленно выдал себе леща и подумал, что надо бы отнестись к этому посерьезнее. И в ближайшее время держать ухо повострее, вместо того, чтобы хихикать втихушку. Ну да, лично я к Наде-Пантере, ха-ха, относился более, чем несерьезно. Ее мелкие стервозные выкрутасы на меня особого впечатления не производили. Но парни-то, в отличие от меня, настоящие подростки. И они запросто могут и повестись на ее уловки и финты. Так что надо не отмахиваться от нее, как от назойливой мухи, а навести хоть какие-то справки про эту барышню что ли. У сеструхи, например, спросить, что она за человек. Кто ее родители, чем живет-дышит, и все такое.

Вообще, конечно, интересное дело… Я смотрел, как последние зрители натягивают верхнюю одежду и выходят из фойе, и меня не отпускало ощущение, что это было какое-то школьное мероприятие. Меня периодически все еще накрывало ощущением «блин, да тут вокруг одни малолетки!». Как будто ожившие старые фотографии. В памяти люди выглядят как-то… Старше, что ли. Вспоминаешь старшую школу, думаешь о своих однокашниках как о брутальных типах и взрослых дядьках. А потом на глаза попадается пачка черно-белых фоток с выпускного, а там все такие шкеты с детскими физиономиями. И всей брутальности — только куцые усишки Стара Гуревича. Мы всем классом над ними прикалывались.

Вот и сейчас. Наталья Ильинична сначала хотела сама сесть в гардеробе, и даже пыталась найти, куда она сунула коробку с номерками. Но я ее убедил, что нафиг. Просто открыть дверь, и пусть публика свои шмотки сама вешает на крючки. И сама забирает. Как в школьной раздевалке. С точки зрения безопасности — ужас, конечно. Но во-первых это здорово ускорило процесс входа-выхода.

— Ну что, пипл, на этой мажорной ноте прощаемся, да? — Сэнсэй, уже одетый в свое пальто и разноцветную вязаную шапку подошел к нам. — Велиал, мое почтение!

— Спасибо, Сэнсэй! — мы обнялись. — Очень помог, правда!

— Не бери в голову, о владыка соблазнов и сомнительных решений, — засмеялся Сэнсэй. — Главное, что все получилось, что мы планировали. Так что теперь жду с ответным визитом. Кстати, об этом…

Сэнсэй отвел меня в сторону за локоток и заговорил вполголоса.

— Мне тут синичка на хвосте принесла, что в феврале у нас планируется небольшой фестивальчик. Камерный такой, если ты понимаешь, о чем я. Если интересует, могу за вас похлопотать…

— Еще как интересует! — сказал я. — Я за любой движняк. Где можно узнать информацию?

«Ты еще попроси его ссылку кинуть в телегу!» — мысленно фыркнул я.

— Созвонимся, — он похлопал меня по плечу. — Давай я вернусь в Москоу, разгребусь немного с делами, а потом созвонимся, лады?

— После Нового года? — уточнил я.

— Да, пожалуй… — медленно проговорил он. Кивнул. — Числа десятого. Или я тебе позвоню, как подробности узнаю.