Изыди, Гоголь! (СИ) - "Nemo Inc." - Страница 54

Даже изнемогая от собственных ран, Катя замечает, что пламя на этих цепях сжигает не только кислород в воздухе, но и саму ману.

Князь Инферно может в мгновение ока создать четыре двухметровых печати, которые сковывают не только физически, но и магически. Ужасающая сила.

"Мы должны ему помочь!" -- выдает вдруг Ольга.

Катя соглашается. Если Ворон хочет что-то противопоставить демону, ему нужно поторопиться, пока инфернальное пламя не лишило его всей маны.

Собрав волю в кулак, Катя призывает остатки своих сил. Ее разбитые губы едва шевелятся, но ей все-таки удается произнести:

-- Fie…re…

Вспыхнув, Огненная стрела отправляется в полет.

Вот только сил Кати оказывается недостаточно, чтобы создать полноценное заклинание. Поэтому вместо метровой стрелы из пламени в демона отправляется скорее дротик от дартса.

Из-за заплывшего глаза возникает проблема и с меткостью.

Заклинание, не причиняя никакого вреда, разбивается о бычий рог. Мотнув возмущенно мычащей звериной головой, Асмодей оборачивается и смеряет девушку уничижительным взглядом.

-- Сиди смирно, рыжая сучка. Тобой я займусь позже.

Из груди сестер вырывается обреченный стон. Все бесполезно. Князь Инферно слишком силен. Они расходуют последние крошки маны, без которых теперь едва остаются в сознании, а все, чего они добиваются, это просто отвлекают демона от страдающего мага…

Чего внезапно оказывается достаточно.

Теневой хлыст взметается в воздух и рассекает, вопреки надеждам близняшек, не цепи, сковывающие Ворона.

Брызгает кровь, и на землю падает отсеченная рука.

-- И что это было? -- хмыкает Асмодей.

Ворон поднимает взмыленную голову. На его побледневшем от боли и кровопотери лице играет зловещая улыбка.

-- Божественный гримуар. Скажи "ка-а-ар"…

Время для сестер будто замедляется.

Спохватившийся князь Инферно вскидывает руку.

В мгновение ока позади висящего в воздухе Ворона раскрывается гигантская пятиметровая печать, каких близняшки не видели никогда в жизни.

Из этой печати вырывается невыносимый жар и смрад серы, а следом выныривает чешучайтая голова самого настоящего дракона.

Чудовище разевает усеянную частоколом зубов пасть, угрожая проглотить теневого мага целиком.

И в этот момент обе сестры могут поклястаться, что видят, как отсеченная рука Ворона, все еще сжимающая смартфон, что-то нажимает на экране.

Загорается ослепительная вспышка камеры.

Силы окончательно покидают близняшек, и они проваливаются во тьму…

-- Глава, прибыл капитан жандармерии, а еще офицер из МКР скоро лопнет от злости, -- усмехается Ледовикин. -- Я бы с удовольствием посмотрел на это зрелище, но он прав. Мы не имеем права задерживать их бригады.

Начальник гвардии Зиминых и патриарх находятся на складе вдвоем. Бойцы гвардии блокирует вход в ангар. Не хватало еще пустить госагентов к уликам.

-- А Минкор имел право пускать сюда Романовых? -- равнодушным тоном откликается Буран.

Его могучая фигура, обернутая в зачарованный меховой плащ, возвышается напротив мерцающего алого разлома. Неумолимое время и не думает останавливаться, а с каждой пройденной минутой заблокированный разлом все ближе к своему исчезновению.

Надежда на чудесное спасение Ольги тает прямо на глазах. Эта мысль давит на сгорбившегося графа неподъемной горой.

-- Я сказал офицеру тоже самое, -- хмыкает Ледовикин. -- Поэтому его люди еще не пробиваются сюда силой.

Буран кладет ладонь на рукоять Трескунца. Когда дело касается рода и, тем более, семьи, патриарх Зиминых становится непреклонен.

-- Нам в любом случае придется отступить, -- делает последнюю попытку Ледовикин. -- Скоро здесь будут представители НМА, а их мы точно не можем…

-- Отлично! Вот их ты и пропустишь! -- обернувшись, рычит Буран. -- А я спрошу у них, какого черта в их порту гвардия Романовых держала мою дочь в ЗАЛОЖНИКАХ!

Глаза графа заволакивает ярость, в голове набатом стучит собственное сердце. На его фоне голос Ледовикина звучит слишком тихо, но мрачная гримаса на его лице все-таки привлекает внимание Бурана.

Он оборачивается. Сердце внезапно пропускает удар.

Пульсирующий алый разлом лихорадочно мерцает и гудит. Трещина в пространстве зарастает и сжимается прямо на глазах.

-- НЕТ!

Слитным движением Буран выхватывает из ножен артефактный меч и взмахивает им по-горизонтали. С клинка срывается двухметровая волна льда, которая расходится игольчатым конусом и захватывает в ледяной плен половину склада.

Разлом, как ни в чем не бывало, сжимается до размеров окна, потом швейной иглы и наконец схлопывается. Холода древнего артефакта оказывается недостаточно, чтобы заморозить рану на теле самого пространства.

Выдыхая тяжелые клубы пара, Буран замирает.

Его ладонь, сжимающая рукоять Трескунца, стремительно коченеет и покрывается коркой льда. Но граф не замечает этого. Пустыми глазами глядя туда, где мгновение назад зиял алый разлом, он не замечает ничего вокруг.

-- Глава!

Подскочив к оцепеневшему патриарху, Ледовикин срывает с его пояса зачарованные ножны и со второй попытки прячет в них Трескунец. Аккуратно разжимая задубевшую ладонь дворянина, слуга забирает смертоносный артефакт.

Отступив на шаг, Ледовикин оглядывает склад. Разлом придавал ему пугающую атмосферу, но без него стало только хуже.

-- Это моя вина, глава, -- начальник гвардии падает на колено и склоняет голову. -- Если бы я лучше подготовил охрану имения, этого бы не произошло. Я готов заплатить за эту ошибку жизнью.

Опустив взгляд на слугу, Буран равнодушно дергает плечом.

-- Мы оба виноваты. Если бы я не был так слеп… если бы я сразу понял, чего они хотят…

-- То они бы пришли в другой раз. Эта заварушка была неизбежна!

Из темноты склада выныривают две сотканные из тьмы гончие и с радостным лаем проносятся мимо патриарха Зиминых. Не веря своим ушам, тот оборачивается.

Соскальзывая по деревянному ящику, на землю оседает Ворон. Взмыленная голова, порванный грязный пиджак, раны на руках и ногах, которые уже не кровоточат и, кажется, затягиваются прямо на глазах.

Чернильно-черные борзые ластятся к своему хозяину, слизывая с его лица кровь и грязь. Отправиться в разлом вместе с ним они не могли, потому что младшие духи привязаны к миру, в котором их призвали.

-- Фу, псины, фу! -- Ворон поправляет маску, едва не слетевшую от ласк нечисти. -- Бр-р-р! Тепленький же прием!

Вздрогнув, он обнимает себя руками.

Буран тут же подлетает к нему и с ошалелым видом хватает за грудки.

-- Где Ольга?! Что с ней?! Говори!

Раздается злобное рычание. Сотканные из тьмы гончие обходят Бурана с двух сторон. Под ногами графа сгущаются зловещие тени.

Ворон заламывает бровь.

Поиграв в гляделки, патриарх Зиминых отпускает его. Поправляя пиджак, теневой маг усмехается:

-- Я в порядке. Спасибо, что поинтересовались. Ваша дочурка, кстати, тоже.

Опережая вопрос графа, Ворон достает откуда-то самый обычный, на вид, смартфон.

-- Я освобождаю тебя.

Ничего не вспыхивает, не загорается, не гудит. Слова силы не вызывают никаких эффектов кроме того, что у ног Бурана вдруг оказывается тело его дочери.

Изломанное, грязное от крови, едва дышащее тело его дочери.

-- Ну, в относительном порядке, -- задумчиво протягивает Ворон.

Граф падает на колени, его дрожащие руки тянутся к израненной дочери, но замирают на полпути.

-- Оля, ты слышишь меня? Доченька, пожалуйста…

Девушка издает слабый стон. Буран оборачивается к слуге, но Ледовикин уже уносится за помощью.

Патриарх Зиминых обращает на Ворона затопленный яростью взгляд.

-- Что там произошло? -- рычит дворянин. -- Это был Романова, да? Где эта тварь?!

Задумчиво глядя на белокурую девушку, теневой маг говорит: