Это лишь игра - 2 (СИ) - Шолохова Елена - Страница 8

А дальше все по накатанной: комплектую тележку и иду убирать номера по списку. Начинаю с тех, которые забронированы на сегодня. Успеваю управиться с ними как раз к обеду.

Едим мы обычно у себя, в служебном помещении. Что-то приносим с собой из дома, что-то перепадает нам из кухни ресторана. И без сплетен во время обеденного перерыва, конечно, не обходится. К тому же в Листвянке все всё друг про друга знают. Лишь для меня зачастую имена, проскакивающие в разговорах, ни о чем не говорят. Хотя я все равно обычно помалкиваю.

Но сегодня наши с упоением перемывают косточки Веронике — она у нас метрдотель. Строгая и щепетильная, за что ее не очень любят.

— Эта стерва Вероничка опять разоряется, — ворчит моя тезка, Лена, она здесь трудится горничной со дня открытия отеля. — Без году неделя, а строит из себя невесть что.

— Да у них там в ресторане сегодня аврал, — вмешивается Ольга, старшая горничная. Она у нас демократичная, и обедает вместе с нами. — Не слышали разве? Там же скоро свадьба будет.

— И что? Первый раз, что ли? — хмыкает Лена.

— Да там такая пара женится, что сам Гаспарян сегодня примчался и всех на уши поставил.

Арам Гаспарян — владелец отеля Маяк, правда, я его ни разу в глаза не видела. Говорят, что он здесь почти не появляется.

— Да ты что? — сразу оживляются наши.

— Да! Бегал с утра, дрючил всех, орал, что все должно быть идеально или он с нас три шкуры спустит самолично.

— Это кто ж такой у нас решил жениться, что Гаспарян так распереживался?

— Говорят, что чуть ли не дочь губернатора и какой-то олигарх… Или сын олигарха… Они пока не афишируют, но сплетни-то ползут. Вот в ресторане и дурдом сейчас творится. Готовятся к банкету… даже не так, к пробному банкету… Мол, если этим все понравится, тогда они соизволят справить свадьбу у нас, а если не понравится… Если не понравится, то Гаспарян пообещал уволить всех к черту. Нас тоже касается, девочки. Они вечером сегодня должны заехать в семьсот первый люкс. Так что все должно быть на высшем уровне. Лен, — обращается ко мне старшая, — семьсот первый в твоем ведь графике? Ты уже закончила там уборку? Перепроверь всё на сто рядов. А то в прошлый раз отдыхала, помните, дочь судьи этой… Масловой… устроила скандал из-за фена… плохо работал он или что. В общем, Лена, все должно быть идеально, поняла? Бар проверь, чтобы все было… все самое лучшее… Чтобы все работало и, конечно, чтобы ни соринки, ни пылинки… Хотя я сама лучше проверю. Гаспарян велел подготовить им номер, будто сам президент приезжает…

Я пожимаю плечами. Наши все взволнованы приездом этих важных гостей, а мне все равно. Я ни о чем, кроме как об Антоне, думать не могу. Даже вот убиралась сегодня, а сама прокручивала раз за разом вчерашний случай. Потому что не знаю, что делать. Как с ним теперь разговаривать, как вести себя. Делать вид, что ничего не произошло? Или дуться? Или что? И спросить совета не у кого. Ну, то есть я не могу ни у кого о таком спросить, язык не повернется…

— А надолго они у нас тут? — спрашивает кто-то из наших.

— Да кто их знает. Банкет этот пробный проведут, к номеру присмотрятся… а когда их свадьба — точно никто не знает. Гаспарян сказал, что скоро. И всё.

— Ох, не было забот, — тяжко вздыхает моя тезка. — Знаю я этих фиф, всё им не так.

После обеда я убираю номера, из которых сегодня выехали. Собираю постельное белье, полотенца, халаты, увожу все это в прачечную. Сейчас уже и я замечаю творящийся вокруг ажиотаж. Даже неторопливая Лена бегает как заведенная.

Ближе к вечеру мне звонят на рацию с ресепшена.

— Срочный вызов в семьсот первый.

— Что-то им нужно принести? — спрашиваю я.

— Нет, убрать там что-то попросили.

Вот тут я тоже начинаю немного нервничать. Я же там убирала утром, неужели что-то упустила? Не хочется, чтобы из-за моей оплошности пострадала Ольга, наша старшая.

Я стучусь в дверь люкса. Отзываются лишь с третьего раза. Захожу в номер. Оглядываю гостиную — ничего и никого. Только у двери на банкетке черная дорожная сумка с надписью Balenciaga.

Из дальней комнаты — спальни — слышу женский голос.

— Сюда пройдите!

Я прохожу в спальню. Нервничаю еще больше: что не так?

На широкой разобранной кровати сидит по-турецки девушка-блондинка в полупрозрачном пеньюаре. Не говоря ни слова, пальцем указывает куда-то вниз. Я опускаю взгляд и вижу на ковре осколки. Видимо, разбили бокал. Потому что на столике открытая бутылка шампанского. По-моему, уже пустая.

Я приседаю на корточки, начинаю собирать с пола осколки на совок. Слышу, как за спиной открывается дверь ванной. Кто-то неспешно проходит мимо и, по звукам, останавливается у огромного панорамного окна с видом на Байкал. Видимо, жених — олигарх. И мне становится вдвойне некомфортно, нервозность просто зашкаливает, хотя он даже не обращает на меня никакого внимания.

Я продолжаю торопливо выуживать из ворса мелкие стеклышки, даже не поднимая головы. Хочется поскорее отсюда уйти.

— Успокоилась? — вдруг слышу ледяной и при этом до разрыва сердца знакомый голос.

Застываю, не в силах пошевелиться. Не в силах даже вдохнуть в первый миг. Потом все же с трудом, судорожно втягиваю воздух и поднимаю глаза.

Мужчина стоит ко мне спиной, созерцая вид из окна. Босой, в белом банном халате. Мокрые черные волосы вьются полукольцами. Я не вижу ни лица его, ни даже профиля. Но и так знаю, что это он. Герман Горр. Я безошибочно узнала бы его из тысячи, по голосу, по силуэту, по осанке.

Меня начинает трясти как в лихорадке. Сердце, обезумев, мечется в груди. Я торопливо вскакиваю. Боже, только бы он меня не увидел, только бы не узнал, что я здесь…

И тут Герман оборачивается…

В первый момент Герман меня не замечает. Просто не удостаивает вниманием. Что ж, он всегда был такой. Люди, которые ему неинтересны, для него как безликие декорации.

Ну и хорошо! Даже очень хорошо, что Герман меня не видит. Что смотрит лишь на девушку… на свою невесту. Но этот его взгляд… как он же мне знаком! Пронизывающим холодом веет от его взгляда, пробирает насквозь и сковывает внутренности. И лицо его такое же — каменная маска.

Вероятно, они поссорились. Или же девушка сделала то, что ему не понравилось.

Я потихоньку отступаю, крепко сжимая совок с осколками. Рука дрожит, боюсь его выронить. Да самой бы тут не упасть — от волнения ноги стали как деревянные.

— Ты на меня еще злишься? — жалобно, как-то по-детски лепечет девушка.

Герман не отвечает. Раздраженно вздохнув, отводит от нее скучающий и равнодушный взгляд, мимоходом скользнув по мне. И снова отворачивается к окну. У меня внутри екает и замирает…

И тут Герман снова оборачивается, очень резко, даже как будто вздрогнув. И сразу впивается в меня взглядом. От каменной маски в одну секунду не остается ни следа. Она словно осыпается как старая, высохшая краска, обнажая совсем другое лицо — потрясенное и растерянное.

Я потихоньку пячусь к двери, пока он еще молчит, пока ошарашенно смотрит на меня, пытаясь понять, видимо, как я тут оказалась.

Но Герман отходит от окна и так же медленно приближается ко мне. Жадно оглядывает меня с ног до головы, мое форменное платье, бейджик, совок с осколками. Будто глазам не верит.

— Лена? — наконец произносит он. — Ты…

Качнув головой, он замолкает, словно не зная, что сказать.

— Здравствуй, — говорю я глухо и так тихо, что, по-моему, никто меня и не услышал.

— Ты здесь работаешь? — спрашивает он. Ни в тоне его, ни во взгляде я сейчас не чувствую высокомерия, но это наверняка лишь потому, что он действительно обескуражен.

— Да, — отвечаю я уже чуть громче, стараясь изо всех сил выглядеть спокойной. И вовремя одергиваю себя, когда у меня чуть не вырывается глупое оправдание, что это всего лишь подработка на каникулах.

Да пусть он думает себе, что хочет!