Шелест 3 (СИ) - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 24

— Полагаете, что мы с великой княгиней настолько юны и наивны, что не понимаем всей опасности? Просто поверьте, что у нас есть сильные козыри, открыть которые я вам пока не могу. Хотя нет. Кое-что продемонстрировать всё же возможно, — останавливая лошадь, и спускаясь на землю, вдруг решил я.

— И что же это? — присоединяясь ко мне, поинтересовался Воронин.

— Езжайте в имение. Зима, старший. Хруст, останься с нами и охраняй, — распорядился я, и к Воронину. — Григорий Тимурович, дайте мне слово дворянина, что всё сказанное и показанное мною, останется только между нами, и никто и никогда не узнает о том, что вам сейчас станет известно.

— Ч-чёрт, вы меня пугаете, Пётр Анисимович, но ещё больше интригуете. Я даю вам своё слово.

— Замечательно. А теперь присядем на травку, и если вы не против, прогуляемся в изнанку.

— Не понимаю.

— Просто верьте мне.

— Ну хорошо.

Мы устроились напротив друг друга, и взялись за руки, посмотрели в глаза, и уловив момент, опустили веки.

— Твою м-мать, — не удержался от восклицания Воронин.

Он смотрел на моё вместилище не в состоянии оторвать от него взгляд. А что такого? Оно очень даже внушало. Во-первых, его объём существенно вырос и составлял тысячу семь люм, что серьёзно приближало меня к девятому рангу. И это в девятнадцать лет, через год с небольшим после инициации. И во-вторых, каналы, или жилы, которые под воздействием желчи сейчас расширились настолько, что выглядят по-настоящему внушительно.

— Прошу простить, Григорий Тимурович, я вовсе не собирался впечатлять вас ростом своего дара, — слегка пожал плечами я.

— Волколак? — указав в сторону вместилища, коротко спросил он.

— И не один, — подтвердил я.

— Вы что, охотитесь на них в своём имении?

— Всё имеет свою цену. Просто нужно знать где искать.

— Хотите сказать, что слухи относительно…

— Хочу сказать, что мы здесь не за этим, Григорий Тимурович. Времени у нас не так много, а работа предстоит предостаточно. Выведите пожалуйста перед собой все ваши плетения.

— Зачем?

— За тем, чтобы я показал вам то, ради чего мы сюда и пришли.

На изменение всех плетений персонально под него у нас ушло около получаса. Всё же дело небыстрое, но мы управились, и когда вернулись обратно, ему оставалось только удивляться. Потому что первые же опыты указали на возросшие возможности.

— Да вы просто уникум, — растерянно и в то же время возбуждённо произнёс Воронин.

— Я знаю, — без ложной скромности ответил я, и посмотрел ему в глаза. — И даже это ещё не всё, Григорий Тимурович. Итак?

— Допустим я соглашусь. И что меня ожидает по переводу в ваш полк? — поинтересовался он.

— Звание майора и должность начальника артиллерии полка.

— У меня только четвёртый ранг.

— А я не так давно и вовсе был поскрёбышем, — пожал я плечами.

— Хорошо.

— Это не всё. Вы сами должны будете подобрать офицеров артиллеристов, четверых капитанов на должности командиров четырёхорудийных батарей, и восьмерых поручиков или подпоручиков, на должности командиров двухорудийных взводов. Разумеется, не в качестве затыкания дыр, это должны быть знающие своё дело артиллеристы.

— Я вас понял. У меня есть на примете несколько офицеров, которым точно нечего делать в дальних глухих гарнизонах.

— И главное. Вассальная клятва всех офицеров будет скреплена узором «Верности» новообретённой княжеской ветви Долгоруковых.

— Узор «Верности»? То есть, клятва принесённая дворянином для неё ничего не значит?

— Не стоит делать поспешные выводы, Григорий Тимурович. Для начала, это нормальная практика, для новообретённого рода. Да, старомодная. Но в случае с Марией Ивановной, весьма молодой особой, не имеющей должного жизненного опыта и окружения из проверенных дворян, это вполне объяснимо. И потом, её уже не раз пытались убить, а предатель обнаружился в ближнем окружении князя Долгорукова. Представитель старинного дворянского рода, служивший у его светлости более двадцати лет.

— Я понимаю, но…

— В свою очередь её высочество гарантирует вам в течении года рост до шестого ранга, — перебил я его. — Ну посудите сами, лет в пятьдесят вы всё равно примите узоры. Так что, по сути, ничего не теряете, и даже наоборот экономите время. Более того, вам их нанесёт одарённый девятого ранга. Правда, придётся малость обождать.

— Намекаете на себя?

— Не намекаю, а говорю прямо. К тому же, вы получите персональные узоры, которые куда эффективней.

— Я должен подумать.

— Думайте. Но помните, что о нашем разговоре не должен знать никто.

— Разумеется.

Секретность наша ахиллесова пята. И в то же время, чтобы дворянин пошёл на такой шаг, перед ним просто необходимо хотя бы немного приподнять завесу таинственности. Настолько, чтобы его смогли увлечь перспективы. Узор «Верности» вполне законен, но даже он не гарантирует полной безопасности. Отчего его и используют уже не так часто, как в прежние времена.

Везде и всегда есть свои «но». Стоит уверить носителя в том, что действия, да хоть главы, идёт во вред роду, и тот с чувством выполненного долга встанет на тропу предательства. Он будет свято верить в собственную правоту, а потому и кара узора его не настигнет.

Казалось бы, сейчас род, это сама Долгорукова, и значит «Верность» должен уподобиться «Повиновению», подразумевающему полное подчинение и слепую преданность. Но ничего подобного, ведь великая княгиня по младости лет может ошибаться и вредить самой себе, а значит долг верного вассала в том, чтобы уберечь её от подобной глупости.

Так что, узор этот я собирался использовать как основную, но не единственную меру безопасности. Появилась у меня одна занятная наработка, навеянная братьями Унгернами. Правда никак не подвернётся случай испытать её. Всё же специфическая штучка.

— Ну и что тебе ответил Воронин? — глядя вслед уезжающему поручику, спросила мать.

— Сказал, что подумает. Но я уверен, что согласится, — ответил я.

После чего поднялся на веранду и опустился в кресло качалку. После завтрака хотелось немного расслабиться. Отец устроился напротив взял трубку с длинным чубуком и начал набивать её табаком. Матушка села рядом подобрала со стола рукоделие и взялась за вышивание. Кто бы подумал, она и вышивание! Но факт остаётся фактом.

Вообще в имении сейчас если можно так выразиться, мёртвый сезон. В середине сентября забот у батюшки практически не осталось. Ну, разве после полудня вместе с матушкой выедут в поля, чтобы прогуляться и посмотреть как идёт вспашка. В прошлом году в это время на хозяйственном дворе имения наблюдалось оживление, и во всю работал сахарный заводик, ну или всё же цех. Сегодня же там практически никого нет, разве только конюх.

Я убедил батюшку отказаться на время от производства сахара, и сосредоточить усилия на традиционном земледелии. Официальная версия, он прогорел с этим делом, продукт оказался ненадлежащего качества, сильно уступая тростниковому, а потому овчинка выделки не стоит. И это приняли, даже беззлобно потешались над отцом, отчего тот поначалу реально злился, но всё же до ссор не дошло.

Ну вот не отпускало меня ощущение, что над нашей семьёй сгущаются тучи, и нужно либо прекращать дразнить окружающих своими сверхдоходами, либо поклониться технологией князю Долгорукову, уйдя под его защиту. Но я предложил отцу третий вариант. Выждать два-три года, и когда мы с великой княгиней возьмём под контроль Азов, уходить под её руку. Уж там-то ему воли будет куда больше, да и владения обширней.

Поначалу-то он не поверил в успех задуманного нами предприятия, но мне всё же удалось его убедить, при явной поддержке матушки. Не знаю отчего, но она верила в то, что у нас с Долгоруковой всё получится. Хотя не обошлось и без обид. Пусть мы и не разругались, но некая натянутость во взаимоотношениях всё же возникла, потому что мне пришлось отказать ей в её просьбе.