Р 4 (СИ) - Степанов Николай Викторович - Страница 40

К счастью, гадюка не была голодна и просто проползла мимо примерно в пяти шагах от нас. Когда спросил у следопыта, как тот узнал о сытости шестиметрового шланга, оказалось все просто — ищущая добычу тварь не светится, чтобы оставаться незамеченной. Наевшись, она, наоборот, сигнализирует окружающим, чтобы не приближались.

Под утро мы наконец-то добрались до холодильного пруда, где можно было спокойно отдохнуть. И тут проявилась автономка.

«Дмилыч, ты жить хочешь?» — задала она странный вопрос.

Даже отошел подальше от друзей, чтобы не вести переписку через интерфейс.

— Да, причем долго и счастливо, — негромко ответил ей. — У тебя появились какие-то сомнения?

«Нет, есть предложение, как повысить шансы на выживание».

— Излагай.

«Нам нужно усилить устойчивость наноботов к стороннему воздействию. В частности — воздействию основной системы. Она ведь не успокоится по поводу модуля».

— Усилить? Двумя руками «за». Могла бы и не спрашивать.

«Не могла. Процедура крайне болезненная и рискованная».

— Что мне грозит?

«Дикая боль. На протяжении… может целого часа».

— Первый раз, что ли? — произнес чуть снисходительно.

«Да, первый. Будет ОЧЕНЬ БОЛЬНО. От болевого шока можно запросто лишиться возрождения, даже находясь в холодильном пруду».

— Насколько понимаю, ледяная вода — обязательное условие для процедуры?

«Да, тебя нужно будет крепко связать, вставить в рот деревянную чурку и оставить по грудь в воде…» — автономка принялась тщательно описывать детали будущей операции, для успешного окончания которой пациент должен оставаться в сознании.

Чем больше узнавал о предстоящей пытке (а никак иначе апгрейд моих наноботов назвать было нельзя), тем страшнее становилось. И возрождение терять в данном случае категорически запрещалось, поскольку тогда придется повторять все заново.

— Понял, — с трудом выдавил из себя, когда автономка закончила. — А что будет, если не повышать защиту наноботов?

«Система постарается превратить одного перспективного десятника в мощное оружие. В процессе превращения высока вероятность потери личности».

Сразу вспомнил Нерона. Становиться зверем категорически не хотелось.

— Зачем ей понадобился именно я? Полагаю, ресурсов у системы до хрена и больше. Это вместо благодарности за спасение? Так может мне лучше покаяться перед резервной? Скажу: прости, был не прав и прочее бла-бла-бла…

«О резервной давно ничего не слышно, а мотивы основной мне неизвестны. Почему под пристальным вниманием ты? Наверное, она слишком хорошо тебя изучила, и имеет полное представление, на что ты способен».

— Выбрала меня инструментом для своих целей, при этом не ставя в известность, что намерена делать моими руками? Но я-то не собираюсь идти у нее на поводу…

«Ей это тоже хорошо известно, поэтому я и завела речь о потере личности. Марионетку уговаривать не нужно — только отдавать приказы».

— А как же ваши долбанные протоколы⁈

«Ты ведь сам подсказал системе возможность их нарушать. Мало того, заставил это сделать, когда оживлял Кента».

— Хочешь сказать, она решила мне отомстить?

«Полагаю, ситуация гораздо серьезнее, Дмилыч. И очень скоро мы все узнаем. А теперь решайся: идешь на риск, или нет?»

Первой мыслью было послать все далеко и надолго. Терпеть боль с риском потерять возрождение? Однако на другой чаше весов находилась зависимость от системы, которой ничего не стоило сотворить любую подставу

— А куда я денусь? — наконец выдавил из себя ответ.

«Тогда готовься».

— Мужики, я сейчас попрошу вас кое-что сделать. Прошу не удивляться и не задавать вопросов, просто выполните мои указания. Скажу лишь одно: это необходимо для нашего выживания. Моего, в первую очередь.

Они молча выслушали и приступили к исполнению.

Когда остался связанным в воде, сразу замерз. Затем резко накатил внутренний жар и возникла резкая боль в конечностях, словно их прищемили дверью, но не отпустили, продолжая увеличивать давление.

Не знаю, кто сказал, что зубная боль — самая крутая. Меня сейчас подвергали такому истязанию…

Зубы, наверное, тоже болели. Как минимум — от того, что я стиснул челюсти, пытаясь раскусить деревянную чурку. В глазах потемнело, но я изо всех сил старался отгонять темень, чтобы не вырубиться.

Пребывая в полукоматозном состоянии, видел клочок неба и держался лишь за него, осознавая, что из реальности пока не выпал. Когда же на светлом фоне появилась надпись: «Держись, сейчас будет по-настоящему больно», меня настиг приступ ярости.

«Какого ***! А до этого что было — укус комарика? *** *** ***!!! Что за издевательства? *** *** *** в задницу! Сейчас разорву веревки, выломаю дрын и кого-то так отделаю…»

— Му-у-у!!! — застонал настигнутый приступом, который «по-настоящему».

Сразу вместо неба увидел фейерверк из разноцветных искр, резко захотелось выпрыгнуть из собственной шкуры, поскольку именно она являлась источником всепоглощающей боли, ее записал в личные враги и очень хотел уничтожить. Самому казалось, что из всех дыр у меня сейчас валит дым…

Раздавшийся хруст перекушенной чурки сработал выключателем особенно острого болевого приступа, стало заметно легче.

— Я до сих пор в сознании? — прошептал непослушными губами.

«Ты справился, Дмилыч», — написала автономка.

— Можно выбираться? — с огромной надеждой задал вопрос.

«Погоди, сначала пусть затянутся раны, и тогда можешь звать своих».

— Какие раны?

«От веревок Ты же пытался их порвать напряжением мышц».

Перед экзекуцией договорился с друзьями, что они подойдут лишь по моему сигналу, а до того момента будут издали молча наблюдать за происходящим. Автономка, наконец, сжалилась, и я отправил послание. Через несколько секунд рядом оказались все трое.

— Дмилыч, что это было, пару штормов тебе в кишечник⁉ Я постарел лет на сорок, наблюдая за твоими выкрутасами! — Кент принялся отвязывать колья, которыми меня зафиксировали в воде, чтобы случайно не уплыл на глубину. — Если бы существовали соревнования по мазохизму, ты бы сегодняшним выступлением точно взял главный приз. Выглядишь, как акула, побитая об камни прибоем.

«Чувствую себя еще хуже», — проскочила мысль, которую сил озвучить не имелось.

— Да рядом с ним даже вода стала теплая, он тут кипятильником работал! — Алкос перерезал веревки на руках и ногах.

— Все удалось? — спросил следопыт.

Вместо ответа смог только кивнуть.

Меня отнесли к костру и бережно положили на что-то мягкое.

«Чтоб я еще раз разрешил проводить над собой опыты!» — с этой мыслью отрубился.

Интерлюдия

В момент смертельной опасности чешуйчатая пума могла некоторые свои способности усиливать многократно. Так она обнаружила нужный ей запах, а вскоре и наткнулась на след того, кому собиралась доверить своего детеныша.

После недавнего ранения в схватке с шипастой коброй кошка чувствовала себя все хуже и хуже. Инстинкт подсказывал, что жить ей осталось недолго, а ее малыш без защиты один не выживет. Срочно требовалось найти сильного хищника, который не убьет и сумеет воспитать ее котенка.

Самец своего вида для этой цели не подходил: в лучшем случае попросту бы бросил мелкого, в худшем — убил. Хорошим вариантом могла оказаться такая же пума, но потерявшая своего детеныша. Однако на ни одной такой хищница не учуяла.

Пума знала лишь одно разумное существо, способное справиться с этой задачей. Двигаясь по его следу, большая кошка все больше убеждалась в своем выборе. И когда наткнулась на следы боя с пятнистыми гиенами, и на останки больших пришельцев, которых за прошедшую ночь не успели полностью сожрать ночные падальщики. Из всех схваток ее знакомый хищник выходил живым, а его враги, даже несмотря на численный перевес, погибали. Именно такой способен защитить ее малыша.

Мелкий зверек держался чуть позади мамаши. Сейчас само ее присутствие спасало его от большинства местных хищников, разбегавшихся с пути чешуйчатой пумы, стоило учуять ее запах. Главное для матери с детенышем сейчас было не нарваться на кого-нибудь из их весовой категории.